альянс ослаблял голландцев в коммерческом отношении из-за того, что британцы часто вводили торговое эмбарго против Франции, а также требовали, чтобы Нидерланды предоставляли войска для наземных войн с Францией — эти обременения ещё сильнее замедляли голландский экономический рост.[133]
В действительности основные геополитические поражения голландцев состоялись до того, как они вступили в альянс с Британией, и вопреки тому, что они сохраняли фискальное преимущество над всеми своими соперниками, за исключением Франции. До наполеоновского вторжения голландцы были способны отражать сухопутные нападения как Франции (богатейшей из четырёх рассматриваемых держав), так и Испании, хотя Кеннеди считает, что их наибольшие геополитические слабости были именно на суше. Однако в морских сражениях голландцы уступили колонии и торговые маршруты менее богатым британцам. Экономический упадок Нидерландов произошёл в XVIII веке, спустя десятилетия после того, как голландцы существенно сократили свои военные обязательства.[134]
Британия захватывала колонии у соперников в тот момент, когда она располагала наименьшим бюджетом среди четырёх ключевых держав, а утрачивала их в конце XVIII века, когда её доходы стали резко расти, причём в пользу преимущественно голландцев и испанцев, чьи доходы тогда стагнировали. Британия приобрела многое с небольшими ресурсами, а когда обладала более существенными доходами, её приобретения были меньше.
Кеннеди объясняет способность Британии захватывать колонии у более богатых европейских соперников с точки зрения географической удалённости этой островной страны от континентальных войн, что позволяло британцам концентрировать свои ресурсы на создании военно-морского флота, который можно было задействовать не для решения европейских задач, а для колонизации территорий и захвата уже существующих колоний у соперников, поглощённых европейскими войнами. Кеннеди игнорирует тот факт, что флот создавался для защиты Британии от вторжения и мог направляться для захвата колоний лишь потому, что у Британии была армия, которая могла нейтрализовать неприятеля на Европейском континенте. Именно поэтому Британия была способна захватывать колонии у других держав, даже когда находилась в состоянии мира с этими же соперниками в Европе — например, сразу же после своего поражения в Америке Британия отобрала ряд колоний у Франции.[135]
Почему Кеннеди неправ
С чем связаны неудачи гипотез Кеннеди? Каким образом можно выстроить модель, способную объяснить актуальные фискальные и геополитические траектории Испании, Франции, Нидерландов и Великобритании? Модель Кеннеди не позволяет объяснить слишком многие территориальные приобретения и потери великих держав, поскольку в ней не принимаются во внимание впечатляюще разные способности каждой из них устанавливать непосредственный централизованный контроль над сборщиками налогов, военными и прочими официальными лицами, находившимися под их номинальной юрисдикцией. Точно так же Кеннеди не рассматривает или не пытается объяснить различные возможности колониальных торговых компаний, купцов и банков или колониальных администраторов и поселенцев инициировать дипломатические или военные миссии и создавать ситуации, которые заставляли их метрополии вести внешние войны, не имевшие ни экономического, ни геополитического смысла.
Как будет показано в последующих главах, где будут по отдельности рассмотрены Испания, Франция, Нидерланды и Британия, а затем Соединённые Штаты, проблема заключалась не в доступности ресурсов. Колонии приносили достаточно доходов для оплаты общих издержек ведения войн против других европейских стран и контроля над империями. Европейские державы проигрывали войны и колонии по другой причине — потому, что они не могли установить централизованный контроль над войсками и оружием, на которые тратились их бюджеты, или же обеспечить, чтобы доходы от колоний и налоги, собранные в метрополиях, действительно поступали в центральное казначейство. Для объяснения как военного поражения, так и экономического упадка необходимо обратиться к внутренней динамике гегемонов — и состоявшихся, и несостоявшихся. Значение империй (как формальных, так и неформальных) заключается как в их воздействиях на структуру элит, определяющую внутреннюю государственную политику и внутренние возможности каждого гегемона, так и в их вкладе в экономический рост и в их роли в разжигании войн между великими державами.
Глава 3
Испания и Франция: военное доминирование без гегемонии
В предыдущей главе был поставлен вопрос о том, объяснялся ли военный успех фискальным превосходством той или иной политии над соперниками. Если предельно коротко, то мой ответ — нет. В этой главе будет предпринята попытка объяснить причины аномальных расхождений между доходами и территориальными завоеваниями с помощью выявления механизмов конфликта между элитами и динамики структурных изменений. В частности, будет поставлен вопрос о том, почему Испания и Франция были неспособны объединить результаты своих военных завоеваний в целостные империи, которые могли бы сосредотачивать ресурсы в метрополии и тем самым питать экономический рост и дальнейшие военные успехи. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо поставить и ответить на ещё один: кто контролировал завоёванные территории и извлекаемые из них доходы?
Испания Габсбургов и Франция при Людовике XIV и Наполеоне демонстрируют пределы империй и геополитического могущества. Эти политии стремились достичь военного доминирования в Европе и использовать свою мощь на континенте, чтобы собрать более значительную «коллекцию» колоний, чем их европейские соперники. Испания сохраняла устойчивое военное доминирование в Европе дольше, чем любая другая полития начиная с Древнего Рима, завоевав империю, которая оставалась значительно больше своих соперников вплоть до утраты большинства её американских колоний в ходе серии революций в борьбе за независимость 1811–1836 годов, когда, начиная с разгрома Наполеона, Испанию затмила имперская экспансия Британии. Франция в эпоху своего военного доминирования в Европе оказалась не в состоянии построить значительную империю за пределами этого континента, а её военные завоевания в Европе, за исключением скромных приращений территорий к собственным границам, были лишь временными.
Пределы военного могущества
Как было показано в предшествующей главе, Испания в XVI веке построила самую крупную и приносившую наибольшие доходы империю среди своих европейских соперников, захватив большую часть Латинской Америки, значительную часть запада нынешних Соединённых Штатов, некоторые острова Карибского бассейна и Филиппины. С 1580 по 1640 годы, в период унии с Португалией, Габсбурги также удерживали ряд прибрежных торговых портов в Африке, Индии и Юго-Восточной Азии. Кроме того, испанский монарх в качестве габсбургского императора правил в Нидерландах (на тот момент их территория включала нынешние Нидерланды, Люксембург и Бельгию)[136] и в значительной части нынешних Германии и Италии.
Эти завоевания позволили испанской монархии увеличить свои доходы на 233% с 1515 по 1580-е годы, когда они впервые превзошли
