В золотисто-зеленых одеяниях, которые дала нам Афия, издали нас было и не отличить от остальных женщин ее племени. Я посильнее натянула капюшон, возблагодарив поднявшийся ветер. Почти все надели свои капюшоны или закрыли лица одеждой, чтобы защититься от удушающей пыли.
«Мы не можем посадить вас прямо в повозки, – сказала Афия, когда мы примкнули к ее племени по пути к помосту. – Солдаты патрулируют стоянку и останавливают каждого. Поэтому Мама Рила и решила устроить небольшую заварушку».
Когда история приняла неожиданный поворот, толпа ахнула. На лице Элиаса отразилась боль. Само по себе странно, если историю твоей жизни рассказывают вот так, во всеуслышание, перед многотысячной толпой. Но когда в этой истории так много страдания и смертей? Я взяла его за руку. В первый миг он напрягся, как будто хотел отдернуть руку, но затем расслабился.
– Не слушай, – сказала я. – Лучше смотри на меня.
Он неохотно поднял глаза. От его взгляда, такого пронзительного и острого, у меня сжалось сердце, но я не позволила себе отвести глаза. Его одиночество мучило меня. Он умирал и знал об этом. Возможно, большего одиночества в жизни и не бывает.
В эту минуту я хотела только одного: чтобы это одиночество ушло, хотя бы на миг. Поэтому я сделала то, что обычно делал Дарин, когда хотел меня приободрить, – состроила глупую гримасу.
Элиас посмотрел на меня с удивлением, однако сумел выдавить улыбку, которая его оживила, а затем и сам сделал смешное лицо. Я хихикнула, думая продолжить эту забаву, но заметила, что за нами наблюдает Кинан. В его глазах плескалась едва сдерживаемая ярость.
Элиас проследил за моим взглядом.
– Думаю, я ему не нравлюсь.
– Ему все не нравятся сначала, – сказала я. – Когда мы только встретились, он угрожал убить меня и засунуть в склеп.
– Мило.
– Он изменился. Даже очень. Я не подумала бы, что такое возможно, но… – Я поморщилась, оттого что Афия ткнула меня локтем.
– Начинается.
Кочевники вокруг нас начали шептаться, и улыбка Элиаса погасла. Он посмотрел на меченосцев у ближайшего к нам выхода. Многие из них держали руки на оружии и настороженно поглядывали в толпу, будто ждали нападения.
Жесты мамы Рилы становились все более яростными. Толпа бурлила негодованием и как будто разрасталась, упираясь в стены. Напряжение наполнило воздух, распространилось как невидимый огонь, который преображает все, чего коснется. Спустя несколько секунд шепот превратился в яростное бормотание.
Афия улыбалась.
Мама ткнула пальцем в толпу и воскликнула с такой убежденностью, что у меня руки покрылись мурашками:
– Кисанех кизия ке жихани дека?
Элиас наклонился ко мне и тихо перевел:
– Кто пострадал от тирании Империи?
– Хама!
– Мы.
– Кисанех бича яке гима база?
– Кто видел детей, вырванных из родительских рук?
– Хама!
Мужчина, сидевший несколькими рядами ниже, поднялся и указал на кучку меченосцев, которых я сразу не заметила. Среди из них оказалась женщина со светлой косой, уложенной короной вокруг головы. Элен Аквилла.
– Чарра! Херрисада!
Напротив нас встала кочевница, выкрикивая те же слова. Еще одна женщина, сидевшая в самом низу, тоже поднялась на ноги. Тут же возглас подхватил мощный голос, раздававшийся в нескольких ярдах от нас.
И вскоре каждый, кто находился вокруг помоста, скандировал эти два слова. В мгновение ока толпа превратилась из завороженной в неистовую, словно вспыхнул и загорелся пропитанный смолой факел.
– Чарра! Херрисада!
– Воры, – перевел Элиас бесцветным голосом. – Чудовища.
Племя Нур тоже поднялись вокруг нас с Элиасом, выкрикивая оскорбления меченосцам. Их громкие голоса слились с голосами остальных кочевников.
Я вспомнила меченосца, проезжавшего вчера через рынок, и поняла, что эту безудержную волну ярости породила не только история про Элиаса. Гнев зрел и копился в Нуре уже давно. Мама Рила просто дала ему выход.
Я всегда считала, что кочевники поддерживают меченосцев, хоть и неохотно. Очевидно, я ошибалась.
– Будь рядом. – Афия встала, ее взгляд метался от одного выхода к другому. Мы последовали за ней, напрягаясь изо всех сил, чтобы слышать ее голос среди кричащей толпы. – Как только прольется первая кровь, идем к ближайшему выходу. Повозки Нура ждут на стоянке. Дюжина других племен отправится одновременно с нами. А следом поедут и все остальные.
– Как мы узнаем, когда…
Леденящий кровь вой пронзил воздух. Я привстала на цыпочки и увидела, что далеко внизу у одного из выходов солдат-меченосец рассек мечом кочевника, который подошел слишком близко. Кровь бедняги пролилась на песок. Старая женщина вновь испустила вопль, тряся его тело, словно пытаясь разбудить.
Афия времени не теряла. Люди племени Нур все как один ринулись к ближайшему выходу. Внезапно я стала задыхаться. Толпа напирала, вздымалась, давила, устремляясь сразу в несколько направлений. Я потеряла из виду Афию и повернулась к Элиасу. Он схватил меня за руку и притянул к себе, но было слишком много народу, и нас разделили. Я заметила в толпе проход и попыталась добраться до него, но не смогла протиснуться.
Стань маленькой. Крошечной. Исчезни. Если ты исчезнешь, то сможешь дышать. Я ощутила покалывание на коже и снова рванула вперед. Кочевник, которого я оттолкнула, огляделся в замешательстве. Я легко прошла сквозь давку.
– Элиас, давай!
– Лайя? – Он вертелся, глядя в толпу и пробиваясь совсем не в ту сторону.
– Сюда, Элиас!
Он подался ко мне, но, похоже, меня не видел. И тут он схватился за голову. Небеса… снова яд дает о себе знать? Он полез в карман и сделал глоток теллиса.
Я протиснулась прямо к нему.
– Элиас, я здесь. – Я взяла его руку, и он подскочил на месте. Повертел головой точно так же, как и в тот день, когда его только отравили, и оглядел меня с головы до ног.
– Конечно, ты, – сказал он. – Афия… где Афия?
Повернувшись, он двинулся вперед, рассекая толпу и пытаясь догнать кочевницу, которую я нигде не видела.
– Что, ради всего святого, вы оба делаете? – Афия появилась возле нас и схватила меня за руку. – Я вас везде ищу. Будьте рядом со мной! Мы должны выбраться отсюда!
Я последовала за ней, но внимание Элиаса было приковано к тому, что находилось далеко внизу, у помоста. Он остановился, пристально вглядываясь в хлынувшую толпу.
– Афия! – позвал он. – Где караван Нура?
– В северной части стоянки, – ответила она. – Через два каравана от племени Саиф.
– Лайя, можешь остаться с Афией?
– Конечно, но…
– Она увидела меня. – Он выпустил мою руку и ринулся в толпу. Корона серебристых волос сверкнула на солнце. Аквилла. Нас разделяло несколько десятков ярдов. – Я отвлеку ее, – сказал Элиас. – Иди к каравану. Встретимся там.
– Элиас, проклятье…
Но он уже ушел.
21: Элиас
Когда мы с Элен, разделенные огромной толпой, встретились взглядом, она тотчас узнала меня, и на ее серебряном лице отразился шок. Я не размышлял ни секунды, даже не сомневался. Я просто передал Лайю в руки Афии и стал продвигаться навстречу Элен, рассекая толпу. Мне надо было отвлечь ее внимание от Афии и племени Нур. Если Элен поймет, какое племя взяло нас с Лайей к себе, она нас непременно выследит и поймает, и ее не остановит и тысяча восстаний.
Я отвлеку ее. Затем растворюсь в толпе. Я вспомнил ее лицо, когда мы виделись в последний раз в моей комнате в Блэклифе. Вспомнил, как она, встретив мой взгляд, изо всех сил старалась скрыть боль. «После этого я принадлежу ему. Помни, Элиас. После этого мы – враги».
Вокруг воцарился невообразимый хаос, однако во всей этой неразберихе я заметил скрытый порядок. Среди толкотни, криков и воплей я не увидел ни одного потерявшегося ребенка, ни одного затоптанного тела, ни одной брошенной в спешке вещи – ни единого признака настоящего хаоса.
Мама и Афия распланировали этот бунт по минутам.
Из гарнизона меченосцев доносился барабанный бой, призывающий подкрепление. Эл, должно быть, отправила сообщение на барабанную башню. Но если она привлечет солдат сюда, чтоб подавить бунт, то не сможет поддерживать оцепление вокруг города, на это и рассчитывали мама и Афия. После того как кордон вокруг повозок уберут, Афия сможет надежно спрятать нас и вывезти из города. Наш караван станет одним из сотен, покидающих Нур.
Элен, прежде стоявшую у помоста, теперь оттеснило толпой ближе ко мне. С серебряным лицом, облаченная в броню, она была одинокой, словно остров в бушующем море человеческой ярости. Декс куда-то исчез, и другой маска, который вошел в амфитеатр вместе с ней, – Харпер – ушел к одному из выходов.
То обстоятельство, что она одна, ничуть не удерживало Элен. Она направлялась ко мне с целеустремленной решимостью, которая была мне до боли знакома. Пробираясь между кочевников, она двигалась вперед с неумолимой силой, точно акула к окровавленной жертве. Но толпа сжалась вокруг нее плотным кольцом. Чьи-то руки цеплялись за ее плащ, хватали за шею. Кто-то стиснул ей плечи, она повернулась и сорвала с себя плащ одним взмахом. Я понимал ее логику: проще продолжать идти, чем бороться со всеми.
