То обстоятельство, что она одна, ничуть не удерживало Элен. Она направлялась ко мне с целеустремленной решимостью, которая была мне до боли знакома. Пробираясь между кочевников, она двигалась вперед с неумолимой силой, точно акула к окровавленной жертве. Но толпа сжалась вокруг нее плотным кольцом. Чьи-то руки цеплялись за ее плащ, хватали за шею. Кто-то стиснул ей плечи, она повернулась и сорвала с себя плащ одним взмахом. Я понимал ее логику: проще продолжать идти, чем бороться со всеми.
Теперь она шла с трудом, замедлила шаги, остановилась. Я услышал лязг ее мечей, выхваченных из ножен. Она преобразилась в истинного Кровавого Сорокопута, темного рыцаря Империи. Ее клинки рассекали путь, поднимая брызги крови.
Я взглянул через плечо и увидел, что Лайя с Афией как раз были у самого выхода, проталкивались через ворота. Когда я вновь посмотрел на Элен, она все еще взмахивала мечами, но уже не так быстро. На нее напали десятки кочевников, слишком много, чтобы отбиться от всех в одиночку. Толпа всколыхнулась и забурлила, больше не боясь ее клинков. Я видел тот миг, когда Элен осознала это, когда поняла, что какой бы быстрой она ни была, их слишком много.
Она встретилась со мной взглядом, полным ярости. Затем ее сбили с ног.
Я, не думая ни секунды, со всех сил ринулся к ней через толпу, по пути сорвав плащ с какой-то женщины – она даже не заметила его пропажи. Я мог думать лишь о том, как добраться до Элен, поднять, спасти, прежде чем ее изобьют или затопчут до смерти. Зачем, Элиас? Она сейчас твой враг.
Эта мысль причинила боль. Она была моим лучшим другом. Я не могу взять и вот так ее бросить.
Я пригнулся пониже и бросился к ней. Вокруг мелькали одежды, ноги, оружие. Обернув Элен плащом, одной рукой я обхватил ее за талию, а другой – срезал ремни с мечами и метательными ножами. Ее оружие упало наземь. Когда она закашлялась, на доспехи брызнула кровь. Я полунес-полувел ее, отмечая, что даже в таком состоянии она пыталась найти в себе силы идти сама. Мы пробились сквозь одно кольцо кочевников, следом – сквозь другое и затем быстро пошли прочь, оставляя позади вой и крики бунтарей, жаждущих ее крови.
Оставь ее, Элиас. Вынеси из толпы и оставь. Отвлечь ее внимание от Афии тебе удалось. Ты все сделал.
Но если я оставлю Элен, то на нее могут напасть и другие кочевники, пока она не оправилась. С тем же успехом я мог бы и не выносить ее, оставив на растерзание толпе.
Я продолжал идти, держа ее на руках, пока она не встала на ноги. Ее трясло, из груди вырывался кашель. Я знал, что сейчас ею правил инстинкт самосохранения: успокойся, дыши, сделай все, чтобы выжить. Возможно, поэтому она и не сопротивлялась, позволяя нести себя, пока мы не выбрались из давки и не дошли до середины пыльной, пустынной улицы.
Там она отстранилась от меня и сдернула плащ, отшвырнув его на землю. Целая буря чувств отразилась при этом на ее лице. Еще один секрет, который кроме меня никто и никогда не узнает. Этот миг стер все дни и недели, все мили, что разделяли нас. Я взглянул на ее дрожащие руки и заметил на пальце кольцо.
– Кровавый Сорокопут.
– Нет, – она покачала головой, – не называй меня так. Все меня так называют. Только не ты. – Она оглядела меня с ног до головы. – Ты… ты выглядишь ужасно.
– Тяжелые выдались деньки.
Я разглядел шрамы на ее руках и ладонях, выцветшие синяки на лице. «Я передала ее солдатам Черной Гвардии для допроса», – сказала Комендант.
«И Элен его выдержала, – подумал я. – А теперь убирайся отсюда, пока она не убила тебя».
Я отступил на шаг, но она тут же вскинула руку, и холодные пальцы сжались на моем запястье железной хваткой. Я поймал ее взгляд и поразился, сколько самых разных эмоций в нем плескалось. Уходи, Элиас!
Я выдернул руку, и тотчас откровение в ее глазах исчезло. Взгляд стал совершенно пустым. Она потянулась за оружием, которое я предусмотрительно выкинул. Затем я увидел, как Элен подогнула колени, приготовившись к броску.
– Ты арестован! – Она прыгнула, но я отклонился в сторону. – Приказом…
– Ты не арестуешь меня. – Я обхватил ее за талию и попытался отбросить на несколько ярдов.
– Тысяча чертей, арестую.
Она ударила меня локтем под дых. Я согнулся, она вывернулась из моего захвата и нацелилась коленом в лоб. Но я поймал ее ногу и оттолкнул Элен, стукнув локтем в лицо.
– Я только что спас твою жизнь, Эл.
Она фыркнула:
– Я выбралась бы оттуда и без тебя…
Я бросился на нее, она угодила спиной в стену – удар вышиб из нее воздух. Я зажал ее ноги между бедер, чтобы не дать ей и дальше осыпать меня ударами, и приставил нож к горлу – иначе она вырубила бы меня головой.
– Гори в аду! – Она попыталась высвободиться, но я сильнее вдавил нож. Она опустила глаза и посмотрела на мои губы, ее дыхание стало частым и неглубоким. Вздрогнув, она отвела взгляд.
– Они напали на тебя, – сказал я. – Тебя бы затоптали.
– Это ничего не меняет. У меня приказ от Маркуса привезти тебя в Антиум для публичной казни.
Теперь настал мой черед фыркать.
– Почему, черт возьми, ты до сих пор не прикончила его? Ты бы оказала миру большую услугу.
– О, иди к черту, – бросила она мне. – Я и не ожидала, что ты поймешь.
С соседней улицы донесся топот приближающихся солдат-меченосцев. Прибыло подкрепление, чтобы подавить бунт.
Я отвлекся, и Элен, воспользовавшись моментом, попыталась вырваться из моего захвата. Я не мог долго ее удерживать. Иначе мне не убраться отсюда без половины легиона меченосцев на хвосте. Проклятье.
– Мне надо уходить, – прошептал я ей на ухо. – Но я не хочу причинять тебе боль. Меня тошнит, когда приходится делать людям больно.
Я чувствовал на щеке легкий трепет ее ресниц, чувствовал, как вздымалась и опускалась грудь.
– Элиас, – прошептала она мое имя. И столько желания слышалось в одном-единственном слове.
Я отстранился. В глазах Элен переливались тысяча оттенков синего. «Любовь к тебе – самое худшее, что случалось со мной». Она произнесла эти слова несколько недель назад. Сейчас я видел в ней опустошенность и знал, что снова причина во мне, и ненавидел себя за это.
– Я пойду, – сказал я. – Если ты попытаешься схватить меня, пусть так оно и будет. Но прежде я хочу сказать кое-что, ведь мы оба знаем, что я не задержусь в этом мире, и я возненавижу себя, если никогда тебе этого не скажу. – На ее лице отразилось замешательство, и я продолжил, пока она не начала задавать вопросы: – Я скучаю по тебе. – Я надеялся, она поймет, что на самом деле это значило: «Я люблю тебя. Прости. Я хотел бы все исправить». – Я всегда буду скучать по тебе. Даже когда стану призраком.
Я выпустил ее и сделал шаг назад. Еще один. Затем повернулся к ней спиной. Она издала приглушенный звук, и у меня сжалось сердце.
Когда я уходил, то слышал лишь свои шаги.
* * *
На стоянке началось настоящее столпотворение. Кочевники закидывали детей в повозки, грузили товар. Лошади вставали на дыбы. Женщины кричали. Сотни караванов одновременно выехали в пустыню, подняв в воздух густое облако пыли.
– Слава небесам! – Лайя заметила меня, когда я подошел к высокой повозке Афии.
– Ты идиот. – Афия, схватив меня за шиворот, втянула в повозку с поразительной силой, учитывая, что она ниже меня на фут с лишним, и усадила рядом с Лайей. – О чем вообще ты думаешь?
– Аквилла могла увидеть меня в окружении племени Нур. Нельзя было этим рисковать. Она – маска, Афия. Она бы в два счета вычислила, кто ты. И твоему племени грозила бы опасность.
– Все равно ты идиот. – Афия взглянула на меня. – Пригни голову. И сиди тут.
Она прыгнула на козлы и взялась за поводья. Спустя несколько секунд четыре лошади, запряженные в повозку, дернулись вперед, и я повернулся к Лайе:
– Где Иззи и Кинан?
– С Джибраном. – Она кивнула на ярко-зеленую повозку в нескольких десятках ярдов от нас. Я узнал острый профиль младшего брата Афии, правившего упряжкой.
– С тобой все в порядке? – спросил я Лайю. Ее щеки вспыхнули, она стиснула рукоять кинжала так, что костяшки побелели.
– Просто рада, что ты вернулся, – выдавила она. – Ты… говорил с ней? С Аквиллой?
Я собирался ответить ей, когда кое-что вспомнил.
– Племя Саиф. – Я осмотрел пыльную стоянку. – Ты не знаешь, они ушли? Мама Рила сбежала от солдат?
– Я не видела. – Она повернулась к Афии: – Ты не…
Кочевница нервно дернулась, и я поймал ее взгляд. В другом конце стоянки я увидел повозки с зеленой и серебристой драпировкой. До боли знакомые цвета племени Саиф. Повозки племени Саиф.
Их окружили меченосцы.
Они вытягивали людей из повозок и ставили их на колени. Я узнал свою семью. Дядю Акби. Тетю Хиру. Проклятье, Шэн, молочный брат.
– Афия, – сказал я. – Я должен что-то сделать. Это мое племя. – Я достал оружие и придвинулся к открытой двери между повозкой и козлами. Спрыгну. Побегу. Нападу на них сзади. Первым убью самого сильного…
