Я подношу к губам стакан воды и смеюсь.
– Смейся-смейся, – бабуля показывает на меня тонким пальцем. – Ты любишь свой пенис больше всего на свете.
Поднимаю брови, как бы говоря: «Ну, ты не ошиблась», – но мама сдавленно говорит:
– Энн. Люк не…
Не законченное предложение повисает в наступившей тишине.
– Что не? – спрашивает бабушка. – Не любит свой пенис? Не говори глупостей. Марго мне говорила, что у Люка много лет не было постоянной девушки, но ты только взгляни на его улыбку, – она снова показывает на меня. – Ни один парень в его возрасте не будет так улыбаться без толпы готовых на все женщин вокруг, если ты улавливаешь мою мысль.
– А она права, – говорю я.
– Люк Грэхэм Саттер! – шипит на меня мама. – Ну что это такое!
– Тут намечаются некоторые изменения, – говорит Марго, потом берет стебель спаржи и жестко откусывает. Я морщусь. Жуя, она продолжает: – Помните то мое сообщение? Люк увлекся одной девушкой.
Время останавливается. Звон вилок смолкает. Челюсти присутствующих отвисают.
– Господи боже, – застонав, я отрезаю кусок курицы.
– Попридержи язык, сынок, – под нос замечает папа.
Я пристально смотрю на свою сестру.
– В последнее время ты прямо в ударе, Марго. Подталкиваешь меня сменить штат?
– Ну а что мне терять? – отвечает она. – Сексуальные партнеры для тебя в Южной Калифорнии все равно уже закончились. Разве что пойдешь по второму кругу или забудешь их име…
– Марго, – предупреждающе рычу я.
– Люкер, – говорит мама, не обращая внимания на перепалку. – У тебя появилась девушка?
– Нет, – встревает Марго. – Есть девушка, которая его отшила, а он ее лю-ю-ю-юбит.
– Тебе сколько лет, двенадцать? – замечаю я.
Моя сестра подмигивает мне.
– Пузыречек? – мама снова обращается ко мне, и от легкой надежды в ее голосе у меня стягивает что-то под ребрами.
– Так, ребятки, – говорю я, положив вилку. – Вам не кажется, что это не нормально: так надеяться на то, что я остепенюсь? Мне всего двадцать три. Я закончил университет прошлым летом.
– Просто ты был так счастлив с Миа, – объясняет папа.
– Еще бы ему не быть счастливым! – вскрикивает бабушка. – В семнадцать лет иметь столько добрачного секса! – она громко хлопает по столу.
– Мама, – более настойчиво на этот раз говорит папа. – Это никак не помогает.
– Мы можем перестать обсуждать мою личную жизнь? – интересуюсь я.
– Все мы буквально ни разу еще не говорили о твоей личной жизни, – Марго жестом обводит всех за столом, – поняв, что спорить я не собираюсь, она продолжает: – По крайней мере, не в твоем присутствии. И я просто решила, все должны знать, что тебе кто-то понравился. А учитывая то, что ты выбрался на берег из моря жаждущих женщин, так сказать, то мог бы послушать чей-нибудь совет. Ведь мама с папой в браке двадцать семь лет. А бабушка с дедушкой были женаты пятьдесят.
– Пятьдесят два, – поправляет ее бабушка.
– Тем более! – Марго победно улыбается. – Пятьдесят два. Уверена, им есть чем поделиться.
Мамина полная надежды улыбка возвращается.
– Ты хочешь услышать пару советов, Пузыречек?
Улыбнувшись сестре сквозь сжатые зубы, я киваю.
– Конечно, мам.
Папа промокает салфеткой рот и, отложив ее в сторону, откидывается на стуле и изучающе смотрит на меня.
Ох, блин.
– Будь откровенным, – говорит папа, сцепив руки за головой.
– Откровенным, да, – соглашается мама и решительно кивает.
– Мой лучший совет, – продолжает папа, – это не ходить вокруг да около.
Марго фыркает.
– Согласна. А то Люк слишком многих баб в округе обошел.
Папа открывает рот и тут же закрывает его, послав Марго неодобрительный взгляд.
– Если она тебе нравится, – с нажимом говорит он, медленно поворачиваясь ко мне, – тогда пригласи ее на свидание.
– А это не та девушка, которую он пригласил на свидание, а она соврала насчет работы? – спрашивает мама у Марго.
– Все на так просто, – говорю я, желая опередить Марго и по-прежнему не веря, что участвую в подобном разговоре. Но поскольку родители ожидающе подались вперед, отмалчиваться поздно. – Мы встречались пару раз, – я предупреждающе смотрю на Марго, которая поднимает палец, чтобы внести коррективы в мою фразу, но потом опускает его, выглядя так, будто решила оставить меня на этот раз в покое. – Но до нее я был… несколько не разборчив в связях, – и это еще мягко сказано, – и не думаю, что ей это во мне нравится.
– Конечно же, не нравится, милый, – ласково говорит мама. – Девушки хотят чувствовать себя особенными.
– Пригласи ее на танцы, – широко улыбаясь, предлагает бабушка.
– Бабуль, сейчас так не делают, – мягко отвечаю ей я.
– Ну тогда пригласи ее туда, где ей понравится, – не сдается она. – Она любит кино?
Проведя рукой по волосам, я признаю:
– Понятия не имею, любит ли она кино. Она по ночам работает барменом, а днем занимается серфингом.
Мама кладет дрожащую руку себе на шею.
– Она хотя бы закончила колледж?
– Она закончила UCSD в один год со мной, – успокаиваю я ее, и мама заметно расслабляется. – Думаю, она просто пытается разобраться, чего хочет от жизни.
– Тогда так, – шлепнув рукой по столу, говорит папа. – У тебя в характере задавать направление. Возможно, ты поможешь ей определиться в профессиональном плане, а она в свою очередь поможет тебе сосредоточиться на том, чтобы снова оказаться в строю.
Марго фыркает так громко, что я боюсь, не повредила ли она носовую перегородку.
– Поверить не могу, что ты действительно сказал «снова оказаться в строю», – говорю я ему.
Он кивает, виновато морщась.
– Я… – он берет бутылку и наливает еще вина.
Я практически вибрирую внутри, желая уйти от пристального внимания. Словно приведенные в действие пружиной, мои ноги поднимают меня со стула, и я целую маму в лоб, бабушку в мягкую щеку, похлопываю папу по плечу и шлепаю Марго по затылку.
– Спасибо за ужин, мам. Курица и пенисы были очень вкусные. Люблю вас, ребята.
Забираю со спинки дивана свитер и иду на выход, чувствуя, как сильно бьется сердце. Я бы устроил Марго куда больше проблем, чем она смогла бы со мной рассчитаться, но мне нравится Лондон – очень нравится – и сводить все к шутке или занятной болтовне за ужином начинает меня бесить.
Меня беспокоит, что она решила соврать насчет работы, но я это принял.
Меня беспокоит, что я понятия не имею, как изменить ее отношение ко мне, ведь она не так уж и не права.
Беспокоит, как явно она переживает, что подумаю про нас с ней Миа, Харлоу и Лола.
Жутко беспокоит, как ясно она дала понять, что между нами ничего не будет. Но если все, что я смогу от нее получить, – это дружба, Лондон нравится мне достаточно сильно, чтобы побороться за это.
Но даже зная, что она работала вчера вечером, я не пошел к Фреду. Я должен дать ей немного побыть одной.
– Подожди, Люк, – на крыльце папа ловит меня за локоть. Солнце село за горизонт, и этот головокружительный микс красных и оранжевых оттенков обрамлен тонкими и высокими силуэтами пальм. Иногда я думаю, что должен быть сумасшедшим, чтобы уехать из этого город и жить где-то еще. – Я хотел сказать еще кое-что по поводу… твоей личной жизни.
А еще бывает, я думаю, что не могу сбежать достаточно быстро.
– Папа… – проведя рукой по лицу, говорю я. – Знаю, вы хотите, как лучше. Но все это просто… невероятно бесполезно.
Странно осознать, что я люблю папин смех, но это правда так. Он так мало ему подходит – мягкий и почти девичий – потому что папа высокий мрачноватый чувак с впечатляющей бородой. Из-за его любви к литературе в сочетании с карьерой в химической промышленности он получил от меня прозвище Химингуэй, когда я был в возрасте, когда уже отпускал шутки, но еще не понимал, насколько она меткая. Кое-кто из его коллег не раз заявляли, что это придумали они, но дома все знали, как оно было на самом деле.
– Знаю, что это мало помогает, – отвечает он. – И последнее, что тебе нужно, – это мы, вчетвером встревающие в твои отношения. Но в семье так всегда и происходит, – задумчиво почесав щеку, он добавляет: – Ты даже себе представить не можешь, сколько удовольствия получают твои мама, сестра и бабушка, вмешиваясь в твою личную жизнь.
– Имею некоторое представление, – я отвожу от него взгляд и смотрю на океан.
– Моя семья делала со мной то же самое, – замечает он. – И я терпеть это не мог.
Засмеявшись в ответ, я снова перевожу на него взгляд.
– Не сомневаюсь.
– Если ты считаешь, что бабушка сейчас перебарщивает, представь только, что было, когда она стала сыта по горло четырьмя детьми и дедушкой и была в ударе.
– Ого. Да уж.
– Понимаешь, о чем я, да? – кивая, говорит он. – Так вот что я тебе хотел сказать: когда я еще не познакомился с твоей мамой…
Поняв руку, я начинаю отворачиваться.
