Проверив, что все нужное с собой, я киваю в сторону воды.
– Ну что, пойдем.
Парковка расположена существенно выше уровня воды. «Турмалин» окружен возвышающимися над пляжем скалами, некоторые из них больше двадцати метров в высоту. Нам нужно спуститься с довольно крутого холма, и я слышу позади себя звуки шагов Люка по дорожке. Дойдя до песка, понимаю, что он молчаливей обычного, даже не отпустил ни одной шуточки, когда я упомянула длину его доски.
Пытаясь угадать, в чем дело, я разглядываю кристально-чистое голубое небо и простирающийся до горизонта океан. На берег обрушивается прибой, а воздух соленый на вкус. Это действует успокаивающе для моих нервов. Наверное, просто у каждого из нас бывают молчаливые дни. И мне очень нравится эта необычная грань Люка.
Когда мы добираемся до пляжа, я выбираю место попросторней, чтобы положить доску. Люк прислоняет свою к большому камню и поворачивается ко мне.
– Что там у тебя? – спрашивает он, наблюдая, как я вытряхиваю содержимое своей небольшой сумки.
– Солнцезащитный крем и болты для финов [плавники серфборда – прим. перев.], – и протягиваю ему бутылку воды.
– Спасибо, но у меня есть.
Киваю и не знаю, как быть с Молчаливым Люком, потом, решив, что и с таким справлюсь, откладываю бутылку в сторону и начинаю раздеваться. Никогда не любила гидрокостюмы, и даже в ледяном Тихом океане я всегда в купальнике. Сегодня я надела довольно скромный – слитный – потому что мы будем мокрые и почти голые в течение долгого времени, а усугублять ситуацию не стоит.
Снимаю футболку и бросаю ее на песок, потом стаскиваю шорты.
– Мне тут нравится, – говорит Люк, положив руки на бедра и оглядываясь по сторонам – демонстративно не глядя на меня. – Я был здесь раньше, но только на пикнике.
– И никогда ради серфинга? – спрашиваю я, нанося крем на руки и плечи.
– Ха, не-а. Я едва подхожу к воде.
Я замираю.
– Да ладно!
Он ерошит волосы и выглядит немного глуповато.
– Боюсь, что так.
– Погоди-ка, хочешь сказать… Как ты жил так близко к океану большую часть своей жизни и не заходил в воду? Ты же плаваешь. Участвовал в национальном чемпионате по водному поло.
– Ну да, но вообще-то это бассейн. И там никто не водится, жаждущее меня сожрать.
Я недоверчиво хмыкаю.
– Люк, в океане, кажется – ну, я не знаю – восемь миллионов видов всякой живности, и только микроскопический процент из них захочет что-то там с тобой сделать.
Он наклоняет голову и смотрит вполне серьезно.
– Я смотрел «Челюсти», Логан.
– А в бридж ты играешь?
Явно в замешательстве, он отвечает:
– Иногда, с бабушкой и ее подругами.
– Согласно статистике, в прошлом веке больше людей умерло за игрой в бридж, нежели от нападения акулы в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне вместе взятых.
– Ты только что это придумала.
Возможно, да, я это придумала.
Бросив тюбик с кремом на песок, я поворачиваюсь к нему.
– Ничего не понимаю. Если ты не любишь океан, зачем согласился прийти сюда?
– Я ведь уже говорил тебе: ты мне нравишься. И пока ты меня не опускаешь ниже плинтуса, с тобой весело, – уголок его рта приподнимается в улыбке, после чего за ним следует и другой. – Хотя и в первом случае тоже.
Честный Люк серьезно сбивает с толку.
– Может, хочешь заняться чем-нибудь еще? – предлагаю я. – Ну там, сходить в кино?
Он размышляет и поглядывает на воду с немалым опасением.
– Нет. Нет, думаю, я хочу сделать это, – а затем начинает кивать, словно его телу понадобилось некоторое время, чтобы согласиться со словами.
– Уверен? – спрашиваю я, давая шанс отступить. – Не хочу заставлять тебя делать что-то дискомфортное. Честное слово, тут не соревнование.
– Нет, я… Я хочу, – протянув руку за шею, он снимает футболку. Чувствую, как мои легкие сжимаются при виде его голой груди в лучах яркого солнца, четко вылепленных мышц торса и резких линий живота. Я отвожу взгляд.
– Ладно, – говорит он. – Вперед.
– Хорошо, – мой голос более уверенный, чем я себя чувствую. Я беру его доску и очерчиваю ее контуры на песке палкой, которую нашла среди камней. – Сначала азы.
Люк в растерянности наблюдает за моими действиями:
– А почему тут контур, а не сама доска?
– Потому что доски дорогие, и мы не хотим ее сломать, – отвечаю я, бросив палку в кусты. – Так. Вот твоя доска, – взяв его за предплечья, тяну его встать в центр нарисованной доски, а затем показываю на ее части: – Это ее нос, тут рэйлы [края доски – прим. перев.], тут хвост. Вот эта линия посередине называется стрингер, придерживайся ее, чтобы сохранить равновесие. Запомни это, – говорю я, а потом показываю на лежащий на песке шнур лиша [крепится к доске и ноге серфера – прим. перев.]. – Наверное, и сам догадываешься, но это лиш. Не заходи в воду без него, пристегнутого к твоей ноге, окей?
– Ясно.
– Греблей и прочим мы займемся уже в воде, а сейчас давай про более простые вещи, – я встаю рядом с ним, расставив ноги чуть больше ширины плеч. – Первое: положение твоего тела. Убедись, что ты в центре доски – не у носа и не у хвоста. Нет, дай мне… – говорю я, когда он пытается скопировать мою стойку, и, схватившись за его лодыжки, правильно ставлю его ноги. Он такой теплый, а кости такие твердые. – Ноги не расставляй слишком широко. Одну поставь впереди прямо на стрингер, вторую – позади.
– Так? – сделав, как я сказала, спрашивает он.
Я поправляю его.
– Идеально. Быть в центре доски означает больше контроля. Всегда оставайся в центре.
Кивая, он еще раз выверяет позу.
– Да, думаю, я понимаю, о чем ты.
– Так. Теперь руки… – подавшись вперед, скольжу по его предплечьям, пока не обхватываю ладонями его запястья. Кончиками пальцев чувствую устойчивый ритм его пульса и тепло кожи. Это напоминает мне, как он удерживал мои руки над головой, и во рту тут же становится сухо. С момента, как он снял футболку, я старалась не смотреть на его торс и руки – прекрасно помня, как они выглядели, когда он был надо мной, но при этом понимая, что надолго меня все равно не хватит.
Тело Люка – это тело пловца. Плечи широкие, а мышцы спины и бицепсы крупные, как и у всех сильных пловцов. Торс длинный и стройный, а на плоском животе я насчитала восемь кубиков. Это тело создано, чтобы быть сильным и часы напролет преодолевать сопротивление воды. Его тренировали быть выносливым.
И боже, оно такое и есть. Он может брать меня всю ночь и кончить только к рассвету.
Напоминание об этом мне сейчас так некстати.
– Ты там как, Логан, в порядке? – спрашивает он, и я тут же переключаю свое внимание туда, где все еще держу его за запястья.
– Теперь баланс, – заставляю себя продолжать, как будто каждая мысль не написана на моем раскрасневшемся лице. – Ту руку, что будет впереди, располагай любым удобным тебе образом, а та, что сзади, должна быть на линии плеча и согнута в локте, смотрящем назад, – я показываю, и он повторяет.
– Да, вот так, хорошо. Пусть тело двигается вперед и назад, когда борд будет наклоняться. Бедра расслабленные, как будто ты крутишь хула-хуп.
Он смеется.
– Скажи, что, делая это, я выгляжу потрясающе. Не так нелепо, как мне кажется.
– Очень по-мужски, – уверяю его я и вношу пару корректив в его позу, после чего отхожу посмотреть со стороны. – Насчет рук. Многие думают, что их нужно держать параллельно рэйлам, но это ошибка. Держи их в одной плоскости с бедрами… – я снова делаю шаг к нему и провожу руками по ребрам. Люк сгибается пополам, отпрыгивает подальше и хихикает.
– Извини, – тихо говорит он. – Боюсь щекотки.
– Ой, прости… – бормочу я, и мне приходится мысленно сосчитать до десяти, прежде чем вспоминаю, что мы тут вообще делаем. Я занималась с Люком сексом, видела его голым надо мной, подо мной и сзади, но почему-то сейчас все кажется… более интимным, чем что-либо еще.
С горящими щеками я снова протягиваю к нему руки и скольжу вниз,
вниз
вниз
и еще раз вниз – до чего же длинное тело! – к его бедрам.
До сих пор я никогда толком не замечала, как низко парни носят шорты, а сейчас кончиками пальцев чувствую каждый выступ и впадинку его тазовых костей. Его тело испещрено тенями и линиями, где мышцы встречаются с костями, и в этот момент я будто снова оказываюсь на его диване, наблюдая, как его тело движется надо мной, когда он трахает меня.
Подняв голову, я вижу, что Люк смотрит на меня. Его рот приоткрыт, на лоб мягко падает прядь волос, щеки, как и у меня, раскраснелись, словно он думает о том же, о чем и я.
Откашлявшись, я отвожу взгляд, надеясь при этом, что он не догадался, насколько напускное отсутствие моего интереса, а каждая его улыбка – очередная брешь в моей броне.
– Не поднимайся, – говорю я грубоватым от попыток привести мысли в порядок голосом. – Тебе придется адаптироваться к высоте и силе волн. И с ними не справиться, если будешь стоять такой высокий и… – взмахом руки показываю на его тело, – твердый.
