Я вспомнила обложки «Тайм» и «Ньюсвик», которые висели в рамках на стене его дома.
– Вы прекрасно выполнили свой долг, – произнесла я.
Он глубоко вздохнул.
– Никто не в силах заниматься этой работой бесконечно. Но часть моей души, – он похлопал себя по груди, – навсегда останется с этими людьми.
– Наверное, трудно было приспосабливаться к жизни в Америке после долгого пребывания на войне?
Алекс кивнул с отсутствующим видом, но не стал развивать эту тему. Я подумала, что ему, видимо, немало пришлось перенести.
Внезапно на щеку упала капля.
– Что это? Неужели начинается дождь?
– Это Сиэтл, – сказал он, снова улыбаясь. – Здесь дождь всегда начинается неожиданно.
Он поднялся, и я последовала его примеру.
– Лучше вернемся, пока не промокли до нитки.
Темные облака заволокли небо, они надвигались со всех сторон, и, когда мы плыли через озеро, дождь полил как из ведра. Водная гладь напоминала теперь мятый серый бархат. К причалу мы подплыли мокрыми до нитки, но это почему-то не испортило мне настроение.
– Ну вот, служба доставки выполнила задание, – пошутил Алекс, останавливая каяк у моей палубы. Я была слегка огорчена, что наша экскурсия закончилась так быстро, и подумывала о том, чтобы пригласить его к себе домой. Но не успела я открыть рот, как заметила фигуру, стоящую на палубе плавучего домика Алекса. Это была женщина. Она пряталась под зонтом и держала в руках два голубых воздушных шарика. Конечно же, ведь сегодня у него день рождения. Она показалась мне знакомой, и я тут же поняла, что видела ее изображение на обложке кулинарной книги. Это соавтор Алекса. И бывшая возлюбленная – Келли.
Он заметил ее почти одновременно со мной, и между нами повисло неловкое молчание.
– Я, пожалуй…
– Конечно, идите…
Мы опять заговорили одновременно и рассмеялись.
– Спасибо вам, – сказала я, – что пригласили меня отпраздновать ваш день рождения. Я просто чудесно провела время.
– Я тоже, – ответил Алекс, бросая взгляд на свою палубу. Келли пристально и серьезно смотрела на нас.
– Ну что ж, – сказала я, вылезая из каяка. – Не смею вас больше задерживать. Вижу, у вас гости…
– Конечно, – растерянно сказал Алекс. – До скорого свидания.
– Увидимся, – стараясь, чтобы мой голос звучал беспечно, попрощалась я.
* * *
Войдя в дом, я скинула промокшую одежду, приняла горячий душ, а потом натянула серый домашний свитер и потянулась за телефоном.
– Ну, как дела, Джоани?
– Привет, дорогая. У тебя все в порядке?
– Конечно, – успокоила я. – Тут такое дело…
– Что случилось? Похоже, ты нервничаешь.
– Я хочу тебе кое-что рассказать, – призналась я. – Я тут встретила одного человека…
– Ада, неужели?
– Да, и он просто замечательный. Его зовут Алекс, и он живет в плавучем домике на соседнем причале.
– Симпатичный?
– О да!
На другом конце провода раздался радостный вопль, и мне даже пришлось отодвинуть трубку от уха.
– А чем он занимается?
– Он фотограф, – сказала я. – Много лет работал военным репортером, а сейчас делает фотографии для кулинарных книг.
– Неужели он военный фотограф?
– Да, работал в Судане.
– Вот как? – произнесла она уже другим тоном.
– Тебя что-то смущает?
– Ничего. Думаю, это не имеет значения.
– Что не имеет значения?
– Да нет, я просто подумала о конкретной ситуации, которая совершенно не имеет к тебе отношения, но я все же с тобой поделюсь. Видишь ли, одна девушка из нашего отдела встречалась с парнем, который был военным корреспондентом. Работал в Сомали. И вот, представляешь, он вернулся домой со страшным посттравматическим стрессовым расстройством и чуть не убил ее.
– Спасибо, конечно, за заботу, но Алекс не страдает посттравматическим расстройством. Кроме того, он уже много лет занимается другим делом. – И все же я уловила знакомую тревогу в глубине души – может быть, потому что Алекс казался мне уж слишком совершенным, а может, из-за того, что я мало знала о нем и о его жизни. Насколько глубоко его душа затронута жестокими событиями, свидетелем которых он стал? И какие у него отношения с Келли? Я ничего об этом не знала. Но я постаралась отогнать от себя все сомнения.
– Ну что ж, – продолжила Джоани. – Просто будь осторожней. Пусть отношения развиваются постепенно. Это же твой первый роман после Джеймса.
Ее слова задели меня, и я вдруг испугалась, что предаю память о Джеймсе, предаю нашу любовь.
– Знаю, – сказала я. – Но, Джоани, я не испытывала подобных чувств к мужчине с того времени, как встретила Джеймса. Это все-таки хороший знак, разве не так?
– Конечно, – ответила она. – И я за тебя очень рада. Мне только хочется, чтобы у тебя все было замечательно. Я не хочу, чтобы ты снова испытывала боль.
Я хотела сказать ей, что уже достигла вершины страданий, достигла предела, откуда нет возврата, и все же умудрилась выжить. В этом была моя сила. Но я не смогла найти слов, чтобы объяснить Джоани свои переживания, я предпочла просто согласиться с ней.
– Я знаю, – сказала я. – Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Я положила трубку и потянулась за ноутбуком. Набрала в поисковой строке «Пенни Уэнтуорт» и замерла в ожидании результатов.
Глава 13
Пенни
– Алло? – произнесла я в трубку, изо всех сил стараясь быть веселой.
– Это ты, Пенни? – Мама, судя по голосу, была чем-то обеспокоена.
– Привет, мам, – я постаралась придать своему голосу как можно больше беспечности.
– Ты что, плакала?
Я поднесла платок к глазам и встряхнула волосами.
– Нет, конечно. У меня просто сегодня что-то нос заложен. – Я отчаянно лгала. – Возможно, слягу с простудой.
– Понятно, – продолжала она. – Надеюсь, ты позаботишься о себе. Знаешь, Мэри, дочка Каролины, вот так же заболела в начале беременности и потеряла ребенка.
– Мама, я не беременна, – возразила я.
– Возможно, скоро будешь.
Ее слова звенели в моих ушах. Я просто не могла от них отделаться, словно от одноклассников, которые дергали меня за косички на переменах.
– Мама, я замужем уже три года, и если бы этому суждено было произойти, оно бы уже давно произошло, разве не так?
– Милая, мы можем планировать, хотеть и надеяться сколько угодно, но такие вещи происходят сами собой и вовсе не по нашему желанию, – сказала она. – Помнишь, как у меня появилась ты?
Мать родила меня, когда ей было всего семнадцать. Я так и не узнала, кто был моим отцом. Было известно только, что он служил военным моряком, вышел в отставку незадолго до того, как они встретились, и вскоре погиб в море. Она никогда не упоминала, успели ли они пожениться, а я и не спрашивала. Да это и не имело ни малейшего значения. Мать любила его столь самозабвенно, что ни один мужчина не смог вытеснить его из ее сердца. Думаю, я бы тоже любила его. Я создала себе образ отца, которого никогда не знала, – с доброй улыбкой, широкими плечами и сильными руками. И когда смотрела в воду, то всегда вспоминала его.
