времен институции — доставке на дом и по месту работы ж/д билетов на поезда дальнего следования по предварительным телефонным заказам.
Наверно, года четыре, до 1980-го, я работал в этой конторе (попасть туда, в это очень «блатное» место было почти невозможно, но моя мамочка со своими «железнодорожными» связями смогла это сделать (для справки: она работала в Министерстве («мини-стервстве», как она говорила, а потом добавляла «макси-…») Ж/Д Транспорта, окончила МИИТ, посещала, между прочим, лекции академика В. Н. Образцова — регулярно, как она рассказывала, жаловавшегося, что, вот, у него два сына, один — нормальный, а второй ничего не делает, только целыми днями играет с куклами…).
Платили мало, но это было не важно. Основным заработком были чаевые.
Служба доставки гарантировала лишь только то, что заказчик уедет — но не категорию билета (или поезда). Гарантировался также день доставки, но не время. Люди ждали, бывало, с утра до ночи (если — доставлялось на дом).
Естественно, что, если «доставщик» (официально: агент по доставке ж/д билетов) приносил то, что было заказано — чаевые могли быть очень хорошими. Если же вместо нижней полки в купе фирменного поезда приносился плацкарт (или даже общий вагон) на верхней полке рядом с туалетом — то нужно было очень постараться получить хоть что-то, если не по шее…
Основная работа была, конечно, летом, когда весь СССР отправлялся в отпуска.
Агенты по доставке — о, это были колоритнейшие типажи, во главе с бригадиром Юрой Цвалем. Знали все они Москву, что называется, вслепую. Москва была разделена на территориальные зоны, например «Чертаново», «Сокольники», «Мещанские» и т. п. Некоторые (совсем немного) можно было «покрыть» только на машине.
Остальные все — пешком или на велосипеде, как в случае моего друга с тех дней, Миши Булгакова (которого я познакомил и «женил» на Миле Ахматовой…).
Заработанного за три летних месяца обычно могло хватить на целый год, до следующего лета.
Много чего было в «доставке». Это целый огромный мир, требующий отдельного описания…
№ 1235
Академик Н. В. Белов, «Структурная кристаллография» и еще несколько его трудов, которые я с огромным удовольствием проштудировал для написания этого пассажа…
№ 1251
Ср. № 583
Стр. 155
Ср. рисунок со стр. 42
Осколок № 2
Здесь важнейшей является «птичья школа».
Осколок № 6
Важнейший по концентрации мотивов.
№ 1313
Важнейшие — вороны, вороненок и «карый».
№ 1317 «в… „переносочке“ вагона»
Был у Вероники (у нас) волнистый попугайчик Рокки, болел, возили мы его к ветеринару в купленной для этого специальной «переноске»…
Приложение —
написано еще в процессе работы над книгой. Добавлено при напечатании ПК на Amazon (эта публикация — помощь и заслуга Олега Казанцева, моего бывшего студента, весьма неординарного человека и писателя).
Марк Давыдов, 03 Июня 2022 года, Аллентаун, Нью Джерси, США
+ 2 письма
«Читательской судьбы» у Переводных картинок практически не было. Из 5 тысяч отпечатанных экземпляров — по разным причинам уцелело лишь около 500. Примерно половина из этого числа «добралась» до каких-то неведомых мне точек продажи. Остальные — громоздились у меня дома. Разумеется, что-то я подарил своим родным и друзьям. А также — разным, больше или меньше, знакомым мне «знаменитостям», чьё мнение мне было не безразлично. Мне льстит, что высокую оценку моего труда я получил от Тимура Кибирова, Веры Павловой, Аркадия Штейнберга, о. Александра Меня, Владимира Молчанова, Дьюлы Урбана, Джона Глада, Карена Свасьяна, Татьяны Замировской, понятно, что от Константина Кедрова — ну, были еще и другие. Иннокентий Смоктуновский хотел целиком записать ПК как аудио-книгу, но — не успел…
А кроме того, как оказалось, у меня были и «тайные» (и ничего не знавщие друг о друге) почитатели, о которых я позже совершено случайно узнал и, на удивление, сумел (почти детективным образом) разыскать.
Не могу отказать себе в удовольствии и помещаю здесь два читательских письма. Они — совершенно особенные… но, впрочем, судите сами.
Среда, 26 декабря 2012,
Здравствуйте, Марк!
Вам пишут Ваши читатели, Кирилл Ф-ов, и его спутница Настасья П-ва.
Нам по двадцать лет, мы оба живем в Москве, на разных ее концах.
Оба будущие архитекторы… делаем проекты и макеты, учеба необычная… Мы уже успели сделать один реальный проект…
--
Кирилл:
У меня есть экземпляр «Переводных картинок» 1989 года, его когда-то купила моя мама чуть ли не на Украине, на книжном развале, впрочем, я не помню точно. Она не смогла ее читать, и экземпляр долго простоял на полке.
Книгу я заметил, потому что она выделялась корешком. Просто набранное гротеском заглавие и все. Ни автора, ни издательства.
Я был еще совсем маленький и, конечно, подумал, что это сборник этих самых картинок, которые кто-то по чудовищному недоразумению еще никуда не перевел. Открыв ее, я увидел столбики стихов. Может быть, тогда я о ней и забыл бы, если бы не заметил на одной из страниц иллюстрацию. Это, кажется, был один из осколков. Я пересмотрел все картинки в книге, и они меня поразили, я такого еще никогда не видел. Теперь я могу сказать, что тысячи иллюстраций сотен авторов смешались в моей голове в двумерную кашу, но тогда я знал только рисунки из книг со сказками, и загадочная графика вашей книги показала, что может быть и что-то другое, удивительное. Эти странные чарующие пиктограммы не сотрутся из моей памяти никогда. Спасибо Андрею Бондаренко. А Вам нравятся эти иллюстрации? Они, по-Вашему, соответствуют настроению книги?
Тот же эффект оказали стихи. Это было что-то невиданное. Казалось, будто в мою голову стучится какое-то ощущение или мысль, какое-то настроение, атмосфера, и я не могу провалился куда-то, не могу раствориться в этих «глыбах света» лишь потому, что на самом деле читаю книгу. Мне было предельно ясно, что говорится в каждой строчке, будто книга сама знает меня лучше меня самого. Часто люди говорят, что произведение их «зацепило», когда там написано то, о чем они думают. Вы же смогли написать, обращаясь к подсознанию, как бы к субмысли, о том, что люди воспринимают и не понимают, или не осознают, о том, что иногда удается схватить за хвост в моменты эйфории или катарсиса, о переливающейся и мерцающей обратной стороне алмаза жизни, вид которого преломился тысячу раз, и никто не может угадать ее форму, о том, как человек воспринимает миллионом органов чувств все колебания мира и пытается продолжить, предсказать это волнение, но никогда не может выразить это — вот о чем вы написали, в моем понимании.
Я хранил ее и не знал — с кем
