– «Блокпост» Александра Рогожкина – оказался, пожалуй, первым реалистическим фильмом о чеченской войне. Но в прокате он собрал всего 35 тыс. долларов, что, по расчетам Сельянова, для такого фильма очень мало, он объясняет это неопытностью прокатной компании: «Прокатом занималось „ОРТ-видео“, дочернее подразделение „ОРТ“, занималось плохо. Провалив кинопрокат, они вдруг все осознали, и уже к выходу фильма на видео была тотальная реклама на „ОРТ“. И фильм пошел. Долгое время „Блокпост“ был лидером видеопродаж. Позитивных отзывов было очень много, но время было упущено, фильм не был представлен, не был разрекламирован».
Надо сказать, что весь прокат, сведения о сборах которого существуют с некоторой условной достоверностью, ограничивался тогда одним московским кинотеатром «Пушкинский». Он давал 80–90 % сборов. Вся остальная Россия, включая Петербург, могла принести еще 10 %, что, конечно, тоже деньги, но стоило это таких усилий, что не всегда имело смысл выкладываться.
«Мое государство вооружилось против меня»
Увеличившийся производственный объем требовал и увеличения бюджета, а денег не становилось больше. 17 августа 1998 года в стране был объявлен технический дефолт, в результате курс рубля к доллару обвалился в четыре раза.
Однако как раз идеалистическое отношение к деньгам как к средству для производства фильмов, а не наоборот, спасло тогда студию. В первом большом интервью критику Наталье Сиривле для журнала «Искусство кино» Сельянов находит неожиданное сравнение для описания финансового кризиса: «Мир денег азартен, и возможностей для творчества, конечно, специфического рода, в нем не меньше, чем в кино. Есть люди, которые одержимы деньгами в гораздо большей степени, чем искусством. На мой взгляд, к деньгам нужно относиться как к абсолютно неодушевленному, не имеющему ценности предмету, вроде сульфита натрия, с помощью которого проявляется пленка, но при этом отдавать себе отчет, что без денег, так же как без реактивов, эмульсии, пленки, не состоится магический процесс создания изображения. Я, например, очень хорошо понимаю и чувствую, как деньги переходят в то, что мы потом видим на экране. Это ощущение почти физиологическое. Вчера, скажем, узнав об очередном подорожании доллара, я поймал себя на мысли, что пленка словно бы вдруг потеряла чувствительность: словно было 250 единиц, а стало 180, и снимать теперь нельзя».
Интервью вышло в ноябре 1998 года, а давал его Сельянов в августе, проекты к этому времени уже запущены, помимо вышеперечисленных уже начаты съемки дебюта Петра Точилина «Употребить до…», который Сельянов характеризует так: «Это специфическое, некоммерческое, фестивальное кино, черно-белое и без диалогов. Снимаются люди с улицы. Я долго мучился: запускать – не запускать? Не ясно, получим ли мы поддержку от Госкино. В конце концов, махнул рукой и запустил. Во-первых, потому что обещал режиссеру, а во-вторых, в сложной ситуации полезно иногда поступать наперекор обстоятельствам».
В том же интервью Сельянов делает смелый прогноз: «При нормальном состоянии общества, когда у людей есть деньги на то, чтобы сходить в кино хотя бы раз в месяц, могу обещать, как Никита Сергеевич обещал, что в 1980 году советские люди будут жить при коммунизме, – к 2020 году кино наше будет существовать за счет возврата денег». Оба ошиблись, и Хрущев и Сельянов, но интересно другое: тогда, в ненадежном в 1998 году, Сельянов смело смотрит в будущее и трезво рассчитывает при этом на собственные силы. «В любом случае мы не можем позволить себе стушеваться, уйти в тень, потерять лицо. Компания „СТВ“ не имеет ничего, кроме марки, престижа и сделанных ею фильмов, и это единственный капитал, который позволяет нам оставаться на плаву и продолжать делать то, что нам нравится».
При этом он совсем не уверен в ближайшей перспективе: «Опять-таки глупо говорить в сослагательном наклонении, но когда журнал выйдет, фильм „Брат-2“ Балабанова либо будет вовсю сниматься, либо по объективным причинам нам не удастся его запустить. Он довольно дорогой».
Как мы теперь знаем, «Брата-2» запустить удалось, а вот собственные проекты режиссера Сельянова так и не родились, в 1998 году у него их два, но ни о названиях, ни о других приметах он не сказал. Мысли о съемках собственного фильма не оставляли его еще некоторое время. В 2000 году он признавался: «В прошлом году я собирался снимать, выбрал натуру, но по независящим от меня причинам, не связанным с деньгами, мне пришлось оставить этот проект». (Речь шла о сценарии Луцика и Саморядова, но Сельянов не хочет вспоминать и рассказывать эту историю.)
Но ни отсутствие денег, ни отсутствие возможности отбить затраты, ни трудности с государственными финансами не смогли остановить уже заработавшую студию.
В 2000 году Сельянов, который к тому времени получил статус «первого российского продюсера» и премию от Motion Picture Association of America[11], проводит в Конфедерации Союзов кинематографистов беседу на тему о перспективах кинобизнеса «Деньги – вопрос возможностей». Сельянов формулирует главное правило своей стратегии: «Все деньги, что студия зарабатывает, вкладываются в наши проекты. С расчетом, что они вернутся – но это не обязательно».
В 2000 году Сельянов менее оптимистичен в отношении окупаемости кино, чем в 1998: «На производство фильмов, особенно после кризиса, расходуется больше денег, чем можно выручить от проката. И задача продюсера заключается в том, чтобы потерять не 150 тыс., а 50, и считать, что ты добился коммерческого успеха. Вот такая парадоксальная ситуация. А может, российский убыточный фильм – это и есть наш фильм? И кризис в этом плане поставил все на свое место?»
Но он по-прежнему уверен в будущем студии: «В течение последних трех лет мы ничего не получали от Госкино, кроме 20 тыс. долларов на окончание дебютного фильма „Употребить до…“, за что я комитету благодарен. Что касается картин „Про уродов и людей“, „Блокпост“, „Особенности национальной рыбалки“, „Брат-2“, там нет ни копейки государственных денег. Говорят, наш ученый Докучаев в противовес Дарвину открыл „закон любви“. Закон естественного отбора основан на борьбе, его идея в том, что виды борются, и выживает сильнейший. Докучаев говорил, что удаленные виды борются, а близкие виды выживают за счет любви. И доказал это научно.
Примерно то же и с фильмами: они поддерживают друг друга. Как это происходит в математическом смысле, я затрудняюсь объяснить. Это оборот – есть такое понятие финансовое и одновременно природное, фундаментальное. Грубо говоря, если у вас снимается четыре фильма параллельно, то можно снять пятый, не уворовывая от других бюджетов. Это просто закон оборота денег. Когда-то я получил высшее образование по математике и, в общем, умею работать с деньгами. У меня есть качество, которое мне позволяет все потоки, векторы соединять.
Что еще? Это, конечно, снижение издержек производства за счет его организации. Мне кажется, я понимаю: вот сюда деньги дать
