А потом однажды утром я прочитал в одной из газетенок со скверной печатью некролог, посвященный некоему банкиру и инвестору с Уолл-стрит, Эджертону Мейкпису, у которого руки были по локоть в крови во время последнего финансового кризиса, но которого, конечно же, никогда ни в чем не обвиняли, не преследовали и не возбуждали никаких исков. Он недотягивал до класса Берни Мейдоффа[44], но был близок к этому. Он финансировал некоторые постановки на Бродвее, однако, что более важно, кое-кто на Бродвее потерял при его содействии тонны денег. Он погиб, утонув в Ист-Ривер во время посещений «Саут-стрит сипорт», своего рода тематического морского парка, посвященного XIX веку и располагающего целой флотилией исторических кораблей. И мне пришло в голову, что это снова принялся за работу Бродвейский Палач, но новый, представитель следующего поколения, дочка и помощник при подготовке мемуаров, Элинор Беласко, может, при содействии какого-нибудь соучастника. Но я быстренько отбросил эту мысль.
Однако в тот же самый день Эван заявилась ко мне с очередным визитом, очень возбужденная.
– Дедуль, – сказала она, – это все разошлось в виртуале. Все это постят и перепостят, в жутких количествах!..
– Попробуй сказать это нормальным языком, – попросил я.
– Это разошлось по всему Интернету, и никто не понимает, откуда оно взялось.
– Что именно?
– Цитата. «А нам плевать, мы не моргнем и глазом,/ Пусть банки в Йонкерсе и лопнули все разом!»
ДЖОН Л. БРИН является автором восьми романов, два из которых вошли в шорт-лист претендентов на «Дэггер эуорд», а также более сотни рассказов. Его последняя книга – это «Угроза ностальгии и другие истории». Он уже давно выступает в качестве обозревателя и колумниста журналов «Эллери Куинн мистери мэгэзин» и «Мистери син», он дважды лауреат премии «Эдгар эуорд» по категории литературных критиков. Проживает в Южной Калифорнии, но, тем не менее, очень любит Нью-Йорк.
Бен Х. Уинтерс
Попался!
Одноактная пьеса с разоблачением в конце
Место действияСтудия L, ничем не примечательная репетиционная студия в огромном муравейнике ничем не примечательных репетиционных студий, известных под общим названием «Студийный комплекс Мейерса-Питтмана», расположенная на шестнадцатом этаже высоченного невзрачного здания в Челси, в двух кварталах к югу и на одну длинную авеню дальше от Управления порта. Стены все в сплошных зеркалах; пол размечен цветной лентой; столы и стулья расставлены так, чтобы представлять декорации реальной постановки.
На авансцене – стол с реквизитами, заваленный самым разнообразным оружием. Пьеса, которая сейчас репетируется, – бродвейский триллер «Смертельная ловушка» Айры Левина, и на столе выложена отличная коллекция оружия, необходимая для данного спектакля, то есть куча револьверов, наручников, булав, мечей и боевых топоров.
Действующие лицаПАТРИК УОЛФИШ, помощник режиссера; он в черных сапогах, в черной одежде и в черном настроении. Сидит, сложив руки на груди, и злобно хмурится, являя собой сочетание образа административного могущества, социальной неуклюжести и незащищенности, что есть явный признак принадлежности к техническому персоналу.
ЭЛСИ ВУДРАФФ, режиссер, молодая и энергичная. Пока остальные разговаривают, она кивает и хмурит брови, словно рассматривая высказанные идеи и оценивая их по собственной шкале от единицы до четырех. Когда говорит она сама, то здорово жестикулирует, словно полагает, что должна постоянно всем руководить.
ЛЬЮИС КЭННОН, красивый молодой актер, играющий роль Сидни Брула; он носит солнечные очки даже в помещении, а за ухом у него неприкуренная сигарета. Говорит медленно и напыщенно, с преувеличенным чувством собственного достоинства, приличествующим звезде более крупного калибра, нежели он.
МАРКУС ВОУВЕЛЛ, красивый молодой актер, играющий роль красивого молодого драматурга Клиффорда Андерсона; слишком театральный даже для человека из театрального мира. С виду очень мужественный, с мускулистыми руками и выдающейся нижней челюстью, но в целом производит впечатление крайне претенциозного человека, правда, чрезвычайно приятного в первые тридцать секунд игры.
Детектив МА ВОН служит в отделе по расследованию убийств Городского департамента полиции Нью-Йорка. Манера вести себя у нее весьма деловая и строгая, что резко отличается от глупого и часто бессмысленного поведения всех остальных, кто ее окружает.
Поднимается занавес. Детектив ВОН задумчиво стоит возле стола с реквизитами, листая свой блокнот. Через секунду включается еще один прожектор и освещает правую часть сцены у задника и сидящего там на стуле ПАТРИКА УОЛФИША со скрещенными на груди руками, что означает раздражение и неудовольствие. Их диалог здорово отдает импрессионистскими штучками, поскольку они оба обращаются напрямую к аудитории.
ВОН: «Смертельная ловушка». Это что, пьеса?
ПАТРИК: Да. Это пьеса. Об убийстве. Вообще-то, это пьеса про пьесу об убийстве. Молодой драматург посылает свою первую пьесу более пожилому драматургу, а тот ведет творческий семинар, в работе которого принимает участие молодой драматург. Это описание пьесы внутри пьесы, но это то же самое, что и сама пьеса. Обе пьесы называются «Смертельная ловушка». Очень метафорично. Ее особенность… вообще-то, первая из особенностей…
ВОН (поднимает руку, останавливая его): Я просто хотела получить подтверждение, что это пьеса.
ПАТРИК: Да. Это пьеса.
ВОН: Тогда это объясняет наличие оружия.
ПАТРИК: Ага. Это все есть в авторских ремарках к пьесе. «Комната оформлена театральными афишами в рамках и украшена коллекцией оружия, наручниками, булавами, мечами и боевыми топорами».
ВОН: А вы можете всю пьесу наизусть прочесть?
ПАТРИК: Это моя работа.
ВОН: Вы помощник режиссера?
ПАТРИК: Да. Это моя работа – знать текст наизусть. И еще организовывать и проводить репетиции, обеспечивать безопасную и продуктивную рабочую обстановку, и…
ВОН (поднимает руку): Я просто хотела услышать подтверждение, что именно вы – помощник режиссера.
ПАТРИК: Да.
ВОН: И вы в прошлом работали с продюсером, с Отто Клейном?
ПАТРИК: Девять постановок и бухгалтерия.
ВОН: Ну, значит, девять. Мистер Клейн был избит до смерти, вы помните, мистер Уолфиш? Его тело было обнаружено нынче утром, оно было засунуто между автоматом с закусками и… (она заглядывает в свой блокнот) и автоматом, продающим газировку «Доктор Пеппер».
ПАТРИК: Точно. Ага. Я помню.
ВОН роется в кармане и достает мобильный телефон.
ВОН: А вам известно, что это такое?
ПАТРИК: Телефон.
ВОН: Это телефон мистера Клейна. Прочтите, пожалуйста, что там, на экране.
Она поднимает телефон выше; ПАТРИК наклоняется вперед и прищуривается, читая текст.
ПАТРИК: Но… но я это ему не посылал! Зачем мне было посылать ему такое?
ВОН: У меня к вам тот же самый вопрос.
ПАТРИК: Но я это не посылал! Серьезно! Я свой телефон вчера потерял.
ВОН: Где?
ПАТРИК: Здесь. Во время репетиции.
ВОН: Вот как! Кто-то с вашего телефона отправил мистеру Клейну сообщение, попросив его приехать сегодня утром на час раньше, и, когда тот приехал, этот человек ударил его дубинкой по голове и убил, а тело засунул за автомат с «Доктором Пеппером». Но это были не вы, потому что (очень демонстративно перелистывает свой блокнот) вы потеряли свой телефон. Вчера.
ПАТРИК (вставая): Да. Да! Ну, вообще-то, я его не терял. Его у меня кто-то украл. Убийца!
ВОН: Сядьте, пожалуйста.
ПАТРИК (по-прежнему стоя): Спросите у моего мужа! Спросите у Питера! Когда я вчера вечером вернулся домой после репетиции, я там все облазил, разыскивая этот проклятый телефон! Спросите у него!
ВОН: Хорошая мысль. Где он сейчас?
ПАТРИК: Сейчас? Он работает. Он актер.
ВОН: Он участвует в этой репетиции?
ПАТРИК: Нет, нет. Он… он сейчас не участвует ни в каком шоу. Он должен был танцевать свинг в мюзикле «Медовый месяц в Вегасе», но тамошний хореограф его просто ненавидит!
ВОН: Ну и где же он?
ПАТРИК: Он поет на улице. И еще ездит на поезде и поет песенки из репертуара Гилберта и Салливана[45].
ВОН: Ну хорошо. Я пошлю кого-нибудь, чтобы его разыскать, и мы все это проверим. (Достает свой телефон, чтобы сделать звонок.)
ПАТРИК: Послушайте, детектив. Детектив! Я никогда в жизни никого не убивал!
ВОН: В таком случае вы свободны.
ПАТРИК: Правда?
ВОН: Сядьте, пожалуйста.
Луч прожектора, направленный на ПАТРИКА, теряет яркость, и он неохотно садится, а ВОН продолжает стоять в пятне света. Выдав в телефон инструкции, она перемещает внимание на левый задний край сцены, куда падает новый луч прожектора, освещая МАРКУСА ВОУВЕЛЛА, перевозбужденного и чрезмерно изображающего жуткие эмоции.
