покажутся детским лепетом…
Пока он делал глоток шампанского и думал, как ему поступить с Мэтом и Алекс - не отдавать же приказ о порке в самом деле! - в дверь вежливо постучали.
- Можно войти? - раздался тонкий девичий голос.
У Фелиции от подобного нарушения протокола брови взметнулись вверх, что сделало ее лицо неожиданно забавным и неожиданно… живым.
- Войдите, - милостиво разрешил Эдвард, решив для себя, что будет наслаждаться спектаклем. И дети не обманули его ожиданий. По крайней мере, Мэтт. Он вошел в гостиную, печатая шаг, как на параде.
Джон чуть не подавился шампанским, Эмбер не удержала лица, в ее глазах мгновенно заплескалась тревога. Алекс тоже не выглядела довольной.
- Ваше величество! Я… я виноват перед вами, я позволил себе… и - Мэтт судорожно выдохнул и опустился на колено. - Примите мою клятву верности.
Со вздохом сожаления Эдвард отставил бокал. Клятва верности - традиционная присяга вассала своему сюзерену была еще одной традицией, тянувшейся сквозь тысячелетия. Как правило, ее приносили во время коронации высшие лорды королевства. Лорд Боллинброк в их числе, и это не помешало ему пытаться сместить Эдварда с престола, чтобы передать власть его сестре. Так что в святость клятвы император не верил, но глядя на этого мальчишку, он понял, это - не каприз. Произнеся клятву, Мэтт будет верен своим словам, и если ему скажут умереть за императора, примет смерть с радостью. Этого Эдварду не хотелось, но обидеть мальчишку отказом он тоже не мог.
Все еще колеблясь, он перевел взгляд на Джона. Друг кивнул, и император тяжело вздохнул.
- Встань!
- Но, - Мэтт упрямо вздернул голову, с вызовом смотря на монарха.
Эдвард криво усмехнулся:
- Мэтт, я понимаю, что ты еще не поклялся беспрекословно исполнять мои приказы, но если ты хочешь это сделать, то начни учиться исполнять их прямо сейчас.
Мальчишка покраснел и поднялся.
- Пойдем, - император устало вздохнул и подошел к ближайшему креслу. Расположился в нем, принимая заученную годами позу: прямая спина, руки лежат на подлокотниках.
- Мэтью Уайт! Желаешь ли ты присягнуть своему сюзерену? - повинуясь едва заметному кивку монарха спросил Джон.
- Да! - парень шагнул вперед и снова опустился на одно колено и протянул сложенные вместе ладони,которые император накрыл своими. От важности момента голос мальчишки дрожал.
- Я, Мэтью Джейкоб Уайт клянусь вам в своей верности, и я буду служить вам и вашим детям верой и правдой, как ваш пожизненный вассал. Да поможет мне Бог!
При слове “дети” Эдвард едва не закатил глаза: и этот туда же! Он недовольно покосился на Джаспера, гадая, не является ли клятва происками родственника, но герцог Йоркский выглядел озадаченным, как и все в комнате. Почти все, не считая розоволосую девчонку, на всякий случай державшуюся ближе к матери.
- Мэтью Джекоб Уайт, я принимаю твою клятву, - император встал, вынуждая мальчишку поднятся. - Я буду защищать тебя и твой род. Да поможет мне Бог!
По традиции вассал целовал сеньора, но вместо этого Эдвард похлопал по мальчишку по плечу и подтолкнул к дяде.
Глава 17.
Эмбер почти не обращала внимания на то, что происходило в комнате. Потягивая шампанское, она судорожно пыталась разобраться прежде всего в себе и почти не ощущала ни вкуса, ни опьяняющего действия напитка.
Когда-то она поклялась самой себе, что она и только она будет контролировать течение своей жизни. Потому что ни одна любовь, никакие отношения, никакой мужчина рядом не стоят унизительного чувства беспомощности, когда тебя предает тот, кого ты подпустила слишком близко к себе. И она не подпускала. Никогда и никого, но сейчас…
Она снова бросила задумчивый взгляд на мужчину, который последние дни занимал ее мысли. Высокий, красивый, властный. Он не привык слышать “нет”, но даже не допускающий, что такое слово в принципе существует. За столько лет работы Эмбер привыкла иметь дела именно с такими. И легко говорить им: “Нет”. Всем, кроме императора.
И дело было отнюдь не в Эдварде, а в ней самой, готовой вот-вот снова угодить все в ту же ловушку, что и пятнадцать лет тому назад.
Дойдя до этого пункта рассуждений, Эмбер скрипнула зубами. Злясь не на Эдварда, нет. Ну, в самом деле, не доверять же столь ответственное и важное кому-то постороннему, пускай даже и мужчине, который тебе нравился. Безумно. Раздражала и бесила себя она сама.
- Тебе нужна помощь, - не вопросительно, а утвердительно проговорил Эшли, подойдя к ней с бокалом шампанского.
- Ты ее уже оказал, - отмахнулась она, моментально раздвигая губы в улыбке: сказывалась выучка прошлых лет.
- Эмбер, - лицо министра юстиции было бесстрастным, в отличие от тональности его голоса. - Ты запуталась. И я готов поставить свою карьеру против должности нотариуса в самом мелком городке хоть Альянса, хоть Альвиона, что твоя выходка с бегством в Империю до добра тебя не доведет. Дома ты знала, кто ты. А сейчас?
- Я и сейчас знаю, кто я, - отсалютовала старому другу адвокат.
- Ага. Персона, недружественная Альянсу с замороженными счетами, - досада все же проскользнула во взгляде Эшли.
- Кто в этом виноват?
- Ты. Ты бросила вызов, мы не могли не ответить.
- Я спасала дочь.
И, сказав это, Эмбер поняла, что сделала правильный выбор. Как оно ни повернется - дочь. Ее семья - вот главное. То, что Алекс принеслась за помощью к ней и притащила смешного мальчишку, правильного и честного. И ей не хотелось думать, что могло быть по-другому.
- И вот что твою девочку занесло сюда, - вздохнул Эшли. - Как будто у нас, во всем Альянсе, нет достойного учебного заведения.
- О, вы уже и об этом знаете?
- Представляешь - да. Там такое расследовании началось, хорошо, что ты была здесь. Но теперь…
- А что теперь? - она сделала глоток ледяного шампанского - и как прежде не чувствовала ни крепости, ни вкуса.
- Посмотри в галафон, - улыбнулся ей министр юстиции. - И вообще, я сомневаюсь уже, что из Альвиона живым выберусь.
- Что? - несмотря на шутливый тон, Эмбер стало не по себе.
- Ты хоть по сторонам смотри и обращай внимание на взгляды.
- И о чем они тебе говорят?
- О том, что император хочет убить меня за то, что мы с тобой разговариваем. А его сестра тебе весьма недолюбливает. Видишь, насколько я
