— Кто увидит? — не понял Мэйсон.
— Да все увидят, — ответил Толивер. Он не смог утерпеть и вмешался в разговор, хотя собирался представить меня всей компании. — Восточная Германия — в основном аграрная страна. Своей сельскохозяйственной продукцией они собьют цены, а их кораблестроение еще припрет нас к стенке, попомните мои слова.
— Это перевернет всю Европу вверх тормашками, — сказал другой человек.
— За этим всем стоят янки. Бог их знает, какую кашу они заваривают за спиной у русских.
— Это Патрик, — представил меня Толивер. — Патрик Армстронг — сотрудник Исследовательского центра и… — Толивер смерил меня быстрым взглядом с ног до головы, — и, насколько я могу судить, всегда знает, что делает. — Он посмотрел на меня.
— Я предпочитаю рискованные партии на бильярде, — ответил я.
Их было полдюжины, от двадцати пяти лет и старше — до возраста Толивера. Их интересы могли быть очень разносторонними: от шахмат до парусного спорта. Я не был уверен, стоит ли за ними Уайтхолл, или же они орудуют под носом у английского правительства.
— Командир Вилер, — сказал Толивер, положив руку Вилеру на плечо. — Наш гость, видимо, желает войти в курс дела.
— А он давал подписку о неразглашении секретных сведений? — спросил Вилер. Это был высокий мужчина с красным лицом моряка, которое становится таким от двух привилегий: чистого воздуха и выпивок за чужой счет. У него был громкий и низкий голос корабельного начальника, не стесняющегося крепких морских выражений.
— Вы, наверное, знаете о контр-адмирале Ремозиве не меньше, чем мы, — сказал он.
Толивер улыбнулся и дотронулся до моего плеча.
— Я думаю, Армстронг будет согласен с тем, что опыт контр-адмирала может стать для нас ценным стратегическим подспорьем, — сказал он.
— А он сам еще не здесь? — спросил я.
— Еще нет, — ответил Толивер, — но очень скоро будет.
— Тут дело вот в чем, — стал объяснять Вилер, — если адмиралу не трансплантируют почку в течение восемнадцати месяцев, то еще через год он умрет.
— А что, ему не могут сделать операцию в Советском Союзе? — спросил я.
— Адмирал разбирается в статистике, — ответил Толивер. — Почечное отделение открылось в Ленинграде только в прошлом году, в июле. Да, там могут сделать операцию. Но в Лондоне уже сделаны тысячи таких операций. Что бы вы сами предпочли на его месте?
— И он стал дезертиром?
— Чтобы выжить, — ответил Вилер. — Каждый хочет прожить как можно дольше, мистер Армстронг.
Я, вероятно, фыркнул или шмыгнул носом, или издал другой неприятный звук, который охладил энтузиазм Толивера.
— А почему нет, скажите на милость? — спросил командир Вилер.
— Ну что ж, возможно, — согласился я. — Но когда крестьянская семья одним махом, всего за одно поколение, достигает советских верхов… Они этой власти по уши обязаны. Один брат проектирует новый город под Киевом, старшая сестра возглавляет переговоры в Копенгагене и завоевывает популярность — больше, чем кинозвезда Ванесса Рэдгрейв…
— Адмиралу еще нет пятидесяти лет, — возразил Вилер, — и если он будет благоразумным, у него еще полжизни впереди.
— Мы тоже поначалу отнеслись к этому скептически, — добавил Толивер. — Если бы не близкая смерть была этому причиной, а что-то другое… — Он запнулся и примирительно взглянул на Вилера. — Но я уверен в нашем успехе.
— Мы разделили проблему на три отдельные задачи, — продолжал Вилер. — Самое безопасное место для его перехода было очевидным с самого начала. Есть только одно место, где мы можем гарантировать полную безопасность. Он может прилететь на вертолете. Мы встречаемся с ним в условленном месте на паковом льду Баренцева моря и доставляем его обратно на подводной лодке.
— На британской подводной лодке, — вставил Мэйсон.
— На атомной подводной лодке королевских ВМС, — уточнил Толивер. — Если янки пронюхают об этом, они его выкрадут и вывезут в Америку, и мы его больше не увидим, как своих ушей.
— Следующая задача, — продолжал Вилер, — проблема его размещения для допросов.
— И вы подумали о Центре стратегических исследований, — сказал я.
— Да! Чертовски заманчивая идея, не правда ли? — воскликнул Вилер. — Допросить его о тактике в военной игре против вооруженных сил НАТО.
— А потом его предложения внести в программу компьютера, — добавил Толивер.
— Это опасно, — сказал я.
— Но не как план развертывания боевых действий, а хотя бы как информацию в банк данных, — возразил Толивер.
— А как же Шлегель? — спросил я.
— Из-за него мы можем потерять один или даже два месяца, — нахмурился Вилер. — Мы ему все равно потом представим полную информацию. Это мы решили сегодня.
— А контр-адмирал станет Патриком Армстронгом? — спросил я.
— Жаль, что так вышло, — сказал Толивер. — Но вы же собирались переехать и тем более уже оставили свою квартиру. У нас и в мыслях не было, что вы можете туда вернуться.
— Ну хорошо, — согласился я.
— Всего на несколько недель, — сказал Мэйсон. — Бумаги на аренду квартиры и все необходимые документы оформлены на ваше имя. Нигде не будет и намека, что в Исследовательском центре появится новый человек. Мы столкнулись со многими проблемами. Заполучив эту чертову искусственную почку, бежать наверх — в квартиру по соседству с вашей… Я чуть было грыжу не заработал. А потом, когда нам сказали, что вы приходили на старую квартиру и у вас есть от нее старый ключ… Мы получили такую взбучку!
— А что будет со мной? — спросил я. — Мне что, поехать вместо него и взять на себя командование Северным флотом?
— Представляю себе, — сказал Вилер, стараясь перевести мои слова в шутку. — Тогда получится настоящий путч. — Все рассмеялись.
— Нам нужно было рассказать вам с самого начала, — признался Толивер, — но в наших правилах — проверить безопасность, прежде чем поделиться информацией. Фоксуэлл был готов хоть сто раз поклясться на библии, что с вами можно иметь дело. Но правила есть правила. Вы согласны со мной?
— А ресторан, а эта девушка — мисс Шоу? Как это все вяжется? Я думал, что контр-адмирал был уже у вас в руках.
— Мы знали, что вы догадаетесь. У вас нюх, как у настоящей ищейки, — сказал Вилер.
— Мисс Шоу — дочь одного моего старого друга, — ответил Толивер. — У нее все получилось первоклассно. Конечно, это было ужасно…
— Нам нужно было найти подходящее тело — мертвое тело, чтобы оставить его на месте встречи и чтобы крушение вертолета выглядело правдоподобным, — сказал Мэйсон.
— Причем это тело должно быть с больной почкой. Если бы вы знали, сколько хлопот нам это доставило, — добавил Толивер.
— Теперь мне все ясно насчет холодильной комнаты в ресторане «Террин дю Шеф», — ответил я Толиверу, однако не сказал ему, что Мэрджори опознала его в морге.
— Кроме того, тело должно быть в сидячем положении, когда его найдут в развалинах вертолета, — вставил Мэйсон.
— А сколько возни было с переодеванием трупа, — добавил один из присутствующих.
— Вы только попробуйте одеть брюки на сидящее тело, — откликнулся Вилер, — и вы согласитесь, что это так же трудно, как устоять на парусиновом сиденье складного стула. — Они ухмыльнулись.
— Сэйра отлично подогнала униформу на замороженное тело. Она классная портниха, — сказал Толивер.
— А где теперь это тело? — спросил я. Мой вопрос был, видимо, неожиданным для Толивера, что привело его в замешательство. Но в следующий момент он ответил:
— Оно здесь, в замороженном виде. Мы были осторожны и в отношении трупного воска, как там его называют эти ребята из морга. Я имею в виду изменения, которые происходят с трупом, погруженным в воду. Он должен выглядеть совершенно правдоподобно, когда его найдут русские.
— А как же швы на униформе, сделанные от руки? — спросил я.
— Здесь риск маловероятен, — ответил Толивер.
— Униформа будет прожжена, как будто при взрыве, — добавил Мэйсон.
Я окинул взглядом всю компанию — от Вилера до Мэйсона. Видимо, они говорили вполне серьезно. Но ведь совсем необязательно жить с красивой девушкой-врачом, чтобы знать, что, исследуя у трупа изменение цвета тканей, русские неизбежно придут к заключению, что человек умер на больничной койке, лежа в полный рост. Однако я не стал говорить об этом.
Толивер открыл бутылку джина. Он наполнил бокалы «плимутом» и в каждый плеснул немного горькой настойки. Розовый коктейль из «плимута». Он был их общей традицией или общей чертой, присущей им всем: они все были бывшими офицерами королевских ВМС, с присущими им манерами, со сдержанными развлечениями и удовольствиями офицерской кают-компании.
Сообщение пришло поздно вечером. Мне сказали, что Шлегель не настаивает на моем возвращении в Лондон. Мне следует оставаться в гостях у Толивера на Блэкстоуне, пока я не получу распоряжения прибыть на подводную лодку для арктического похода. Этому сообщению я не поверил. Шлегель не был человеком, который мог передавать неопределенные устные распоряжения, да еще через людей, мало знакомых нам обоим. Но я постарался показать всем своим видом, что поверил им. Я лишь сказал, что и сам не прочь остаться здесь и отвлечься от повседневных дел. Чтобы выбраться отсюда вопреки желанию этой компании, мне были необходимы несколько часов для подготовки к побегу. Такую возможность я мог получить только во время продолжительных прогулок по местности.
