Началась вьюга, и это было очень кстати. Ветер гудел на задворках поместья и залеплял окна белыми хлопьями снега. Мне понадобятся часа два, чтобы добраться до ущелья Энджел Гэп. Может быть, даже побольше. Я застегнулся на все пуговицы. Южная часть полуострова была самой скалистой. Прогулочка намечалась что надо, если еще учесть возможность свалиться с обрыва во время вьюги. Другая береговая линия представляла собой множество глубоких оврагов, фиордов и болот — местность, в которой легко заблудиться такому туристу, как я. Зато для преследователей, отлично знающих эту местность, она не создаст никаких проблем.
Я не стал выходить в огород через кухню, потому что кто-нибудь мог следить за мной, спрятавшись за печку. Я пошел по коридору в бельевую комнату и оттуда вышел во двор. Используя сарай как укрытие, я прошел по тропинке между малиновыми кустами к высокой стене вокруг огорода. На углу сарая я остановился и огляделся вокруг. Ветер дул с бешеной силой, и сквозь летящие хлопья снега поместье уже казалось серым расплывчатым пятном.
Парник оказался вовсе не таким сооружением из алюминия и стекла, которое мы привыкли видеть на витринах магазинов для садоводов. Им оказалось древнее деревянное страшилище около двадцати метров длиной. Стекла парника были темно-серыми от грязи и пыли, через них ничего не было видно. Я толкнул дверь. Она со скрипом отворилась, и я сразу же увидел мои бутерброды на полке для горшков.
Здесь, видимо, произошла настоящая бойня: старые разбитые горшки для цветов, погибшие растения, и над всем этим — джунгли из паутины, в которой висели тысячи дохлых мух. Снаружи завывал ветер, налетая на оконные стекла и забивая снегом щели в рамах.
Я хотел было взять бутерброды, как вдруг внутри меня все похолодело: я почувствовал, что я здесь не один. Кто-то еще был в парнике. Кто-то старался стоять неестественно тихо.
— Мистер Армстронг! — услышал я насмешливый голос.
Фигура в грязно-белой накидке появилась из-за штабеля старых деревянных ящиков. Я повернулся, и мой взгляд наткнулся на дробовик, прижатый локтем, и только после этого встретился с глазами Сейры Шоу.
— Мисс Шоу.
— Жизнь полна неожиданностей, дорогой. Ты пришел за бутербродами? — Плечи ее накидки были совершенно сухими; значит, она ждала меня довольно давно.
— Да, — ответил я.
— Вчерашняя свинина и ломтик сыра.
— Я даже не предполагал, что ты здесь.
— Знаешь, в этой рабочей робе ты просто неотразим.
Усмешка вдруг застыла на ее лице; я повернулся и увидел, что кто-то выскочил во двор через кухонную дверь.
— Мэйсон, паршивец, наверное, видел меня, — бросила она.
Это был Мэйсон. Увертываясь от снежных вихрей, он бежал сюда во все свои короткие ножки. Сейра взялась левой рукой за цевье дробовика и подняла двустволку.
Мэйсон влетел в парник, словно хотел выбить дверь. В его руке была одна из моделей небольших пистолетов фирмы «Астра». Это была модель как нельзя кстати подходившая для Мэйсона: общим весом около четырехсот граммов и довольно малого размера, чтобы засунуть во внутренний верхний карман.
— А ты откуда взялся? — спросила Сейра. — Ты что, обнаружил здесь рождественское печенье? — рассмеялась она. Но вряд ли человек, видевший эту пушку в действии, захочет посмеяться в ее наставленный ствол. Если только какой-нибудь супермен из фильма. Но я — боже упаси, Мэйсон — тоже. Он направил пистолет на Сейру и схватил рукой за двустволку.
— Отдай ему ружье, — сказал я, — нечего из себя ковбоя строить.
Мэйсон забрал ружье и свободной рукой открыл затвор. Прижав к себе локтем двустволку, он вытащил из нее патроны, а ружье бросил на пол. Затем отфутболил дробовик под лавку с такой силой, будто намеревался переколотить цветочные горшки. Патроны он положил себе в карман. Разоружив Сейру, повернулся ко мне. Мэйсон быстро провел рукой по моим карманам, хотя знал, что я не вооружен: меня обыскали сразу же после приземления самолета.
— Отлично, — сказал он. — Теперь пошли обратно в дом. — Он ткнул своим пистолетом мне в плечо, и я поплелся вдоль лавки к двери, озираясь на цветочные полки в надежде найти подходящее оружие.
Мэйсон шел за мной вплотную. Как только мы выйдем из парника, он будет держать меня на гораздо большей дистанции, и мой шанс одолеть его будет упущен. Прием номер 1 рукопашного боя заключается в том, что человек, которого толкают дулом пистолета, может отбить в сторону ствол, прежде чем вооруженный противник нажмет на курок. Я замедлил шаги и дождался нового толчка дулом в спину. Я резко развернулся влево, рубанув по пистолету левой рукой, а правой — нанес не глядя удар в то место, где, по моим расчетам, должна находиться его голова. Но мой удар прошел вскользь, потому что Мэйсон успел отшатнуться назад, налетев своим локтем на стеклянную панель. Звон разбитого стекла, казалось, разнесся по всему двору. Я ударил его еще раз — он отлетел назад. Разбилась еще одна стеклянная панель. Я боялся даже оглянуться вокруг, не услышали ли нас остальные, сидящие за завтраком. Собаки во дворе начали неистово лаять.
Девушка отпрянула от нас, пока Мэйсон пытался снова завладеть оружием. Левой рукой я вцепился в его пистолет, а правой — в его руку. Но Мэйсон все еще держал палец на спусковом крючке. Выстрел оглушил нас. Я почувствовал горячую струю воздуха от пули, просвистевшей около моего уха и пробившей стеклянную крышу. Я изо всей силы ударил Мэйсона локтем в лицо. У него наверняка посыпались искры из глаз. Он не удержался и кубарем покатился по полу в кучу заржавленного садового инвентаря, пропахав своим носом.
Сейра тем временем уже подобрала дробовик.
«Умница», — отметил я про себя. Засунув пистолет в карман, я выскочил во двор навстречу вьюге. Тропинка была скользкой, и меня сразу занесло на грядки с капустой. В дальнем углу огорода около самой стены была собрана куча мусора. Она должна мне помочь перелезть через стену.
Я был уже на полпути к стене, как вдруг услышал глухой выстрел из ружья двенадцатого калибра и звон разбитого стекла, который, казалось, разнесся по всей округе.
Но не успели еще осыпаться последние осколки стекла, как прозвучал второй выстрел, который выбил еще одну порцию осколков из парника. Сейра попала в меня со второго выстрела. Я растянулся во весь свой рост на грядке с брюссельской капустой и почувствовал жгучую боль в предплечье и боку.
Видимо, еще большая часть заряда попала мне в зад. Несмотря на ранение в предплечье, я запросто мог бы установить новый мировой рекорд по бегу через огород с препятствиями и с бешеной скоростью вскарабкался на стену. Когда я упал вниз с другой стороны стены, третий выстрел скосил ветки над самым краем стены, которые дождем посыпались на меня. За поместьем земля была изрезана канавами и оврагами, но мои ноги не касались земли первые полкилометра. Я надеялся, что она не станет преодолевать стену, но, имея дело с такими женщинами, нельзя быть уверенным, что они на это не способны.
Пока достиг ручья, я пришел к выводу, что именно Мэйсон — а вовсе не девушка — был связником Доулиша и автором письма. Он специально прижал пистолет к моей спине, догадавшись, что я буду вырываться. Для него такой исход был бы лучшим вариантом, даже если ему самому придется потом оправдываться и выпутываться из создавшейся ситуации. Мне стало жаль его, но я был доволен, что ударил его по-настоящему. Теперь ему не нужно искать подтверждающих фактов для Толивера, они были у Мэйсона на лице. Должно быть, Сейра Шоу выследила его, когда он понес для меня бутерброды в парник. Потом она решила подождать и узнать, кто придет за ними и почему. Хорошо еще, если она не все раскрыла. Я осознал, что Мэйсон был прав, говоря, что они все очень опасны.
Из моего предплечья сочилась кровь, которая оставляла за мной следы. Я несколько раз менял направление движения, чтобы запутать преследователей. Я стянул с себя рабочую куртку, намотал шелковый шарф на окровавленную часть рукава и снова одел робу, просунув руки в рукава и таким образом сдавив повязку. Это было чертовски больно, но у меня не было времени сделать более надежную перевязку. Я надеялся, что давящая повязка остановит кровотечение. Чем больше расстояние от места выстрела, тем больше рассеивается заряд дробовика. Я уже был довольно далеко от Сейры и, видимо, получил только небольшую часть заряда. Моя одежда была прострелена, но кровотечение было легким. Эту мысль я внушал себе, спеша вперед.
Я показывал рекордное время, избегая торчащих валунов, на которых отвердевший снег превратился в скользкий лед. Но, прижимая болевшую руку, мне было трудно балансировать на ходу, поэтому дважды я падал, взвывая от боли и оставляя на снегу кровавые пятна. Несмотря на плохую видимость из-за снежной вьюги, я был уверен, что найду дорогу к большому утесу. Самое важное было прижаться к скале на тропинке и не соскользнуть вниз. Но во время вьюги это было гораздо сложнее. Я едва не прошел мимо группы елок — моего ориентира к камням, по которым можно перебраться через ручей. Когда я перешел через ручей, меня угораздило еще запутаться в терновнике и кустах, откуда я еле выбрался.
