― Он ловко придумал, ― произнёс Хавьер, когда они спустились в пыльный подвал, заваленный всяким хламом. Крохотное подвальное окошко запылилось и, как и все окна в этом крыле, было заколочено. ― Создать каменную кладку. Даже твой муж не сумел разгадать. Но ты всё же почувствовала. ― В его голосе не было гнева, лишь бесконечная усталость и покорность судьбе. Казалось, Хавьер сам не хотел делать то, что делал. ― Посиди пока здесь.
В темноте тихо лязгнул металл. Хавьер вытащил из кармана наручники и, перекинув цепочку через трубу, застегнул браслеты на запястьях Анны.
― Как его зовут, Хавьер? ― Она лихорадочно соображала. Тяжёлые оковы впились в кожу. ― Скажи мне, пожалуйста. ― Она видела, что он не хочет всего этого, но по какой-то причине не может остановиться. Словно одержимый.
― Ты знаешь его имя, Анна. ― Тёмные глаза Хавьера горели огнём на грани безумия. ― Все мы чьи-то тёзки, ― и, сказав это, он поднялся по лестнице.
На мучительно долгое мгновение Хавьер застыл в дверном проёме. Черты его лица странно исказились, будто он страдал или испытывал невыносимую боль, а затем вновь разгладились, застывая, словно восковая маска.
Тяжёлая обитая металлом дверь захлопнулась, оставив Анну в темноте и окончательно отделив её от Альфреда. Снова.
***
Лючия часто дышала, чуть приоткрыв полные губы, и рассеянно проводила рукой по груди, обтянутой тонким кружевом платья.
Альфред смотрел на неё, чувствуя, как где-то в груди зарождается пожар, разливается по телу, заполняя мысли.
Ты пожалеешь, зудела в голове тоненькая мысль. Голосок, которым пищала сгорающая совесть, удивительно напоминал голос Анны.
«Отстань!» ― подумал Альфред, снимая запонки.
Подумай об Анне. Сейчас это был уже не голос Анны. Альфред не мог понять, да и не хотел думать о том, чей это голос. В голове словно шуршали жёсткие перья.
― Плевать, хватит! Семь лет о ней думал, ― пробормотал Альфред, расстёгивая вдруг ставшими непослушными пальцами пуговицы рубашки. Чёрт, какие они мелкие и как же их много! ― Подчинялся, подстраивался, надоело! ― Все пуговицы наконец оказались расстёгнутыми, и Альфред, чувствуя, что горит уже весь, наклонился над Лючией.
Его рука проследила контур её плотного стройного тела и остановилась на большой сочной груди, чуть сжав соблазнительное полушарие.
― Нет! ― Рука Лючии коснулась его голой груди. На мгновение Альфреду показалось, что к нему приложили кусок льда. Дыхание перехватило, а взметнувшийся было огонь начал потухать.
― Чего «нет»? ― Он непонимающе посмотрел на Лючию. В голове кружились спутанные мысли: эта женщина упорно соблазняла его всё то время, что он был в доме, а теперь, почти добившись своего, пошла на попятную… Что-то было явно не так.
― Получается, что вам нужен один только секс, ― Лючия произнесла это презрительно, отвернувшись от Альфреда.
― Это почему ещё? ― Альфред во все глаза смотрел на Лючию. Он ощущал себя крайне глупо, а чувство невыразимого стыда уже начинало скрестись в душе. Он был в шаге от того, чтобы изменить жене.
― А вы не подумали о том, что я в трауре? ― Голос Лючии звенел на высоких нотах. Казалось, её слова слышны во всём доме. ― Мой бедный муж лежит сейчас на кладбище в Турине, а вы здесь стоите надо мой полуголый… Подлец! ― Она схватила со столика полупустой бокал виски и выплеснула содержимое на Альфреда. ― Помогите! Насилуют! Ха-авье-ер!
― Твою же мать!.. ― Альфред совершенно растерялся. ― Что вы, в самом деле…
― Что здесь происходит? ― Вкрадчивый холодный голос, в котором Альфред с трудом узнал обычно вежливого Хавьера, послышался из-за спины. ― Лючия, сестрёнка, он тебя обидел? ― Глаза Гарсия полыхали каким-то странным тусклым огнём, а правую руку он почему-то держал за спиной. Альфред ощутил, как скользкие щупальца прошлись по рёбрам.
― Он напоил меня! ― Лючия залилась слезами, которым Альфред теперь не верил ни на грош. ― Маньяк! ― Она забилась в угол дивана, затравленно глядя на брата и Дрелиха влажными чёрными глазами, в которых Альфред сейчас отчётливо видел тот же тусклый ледяной блеск, что и у её брата.
― Так вот, как вы отблагодарили меня за гостеприимство, Альфред! ― мрачно усмехнулся Хавьер, подходя ближе.
В его руке блеснул нож.
― Полегче, парень! ― произнёс Альфред, отступая назад. ― Давай поговорим…
Хавьер метнулся вперёд. Он метил ножом ему в грудь, но давняя армейская выучка сработала мгновенно. Альфред ушёл от удара и, оказавшись за спиной Хавьера, напал уже сам.
Гарсия сражался с безумным упорством. В какой-то момент они, сцепившись, оказались перед висевшим на стене зеркалом. На мгновение Альфред перевёл взгляд на гладкую поверхность.
Он всегда чувствовал. За глазами, в шраме на шее, на кончиках пальцев.
И сейчас он почувствовал это. Плотная ненависть и тяжёлая, пропитанная кровью и временем мощь вышибли дух, перекрыли дыхание, сдавили горло невидимыми тисками. Альфреду показалось, что он снова вернулся на сорок лет назад в самый тёмный час восточной ночи, когда вражеский солдат оборвал его прежнюю жизнь. Словно мимолётный взгляд, брошенный в зеркало, разрушил последнюю иллюзию.
Альфред, стараясь глотнуть воздуха, отвлёкся на миг, но Хавьеру хватило и этого. Свободной рукой он схватил задыхающегося Альфреда за волосы и со всей силы ткнул его головой в зеркало.
Он не успел зажмуриться, а в лицо уже летели острые ранившие кожу осколки. Дикая резкая боль обожгла правый глаз, а всё лицо залило кровью. Тяжело дыша, борясь с накатывающей болью, Альфред боднул головой стоявшего за ним Хавьера, и они оба повалились на пол.
Они молча боролись, пока в какой-то момент раздираемый болью Альфред не оказался прижат к полу.
― Анна! ― прохрипел Альфред, стараясь спихнуть с себя оказавшегося удивительно тяжёлым Хавьера. ― Анна, помоги!
Блестящее лезвие проносилось в миллиметре от лица, руки, удерживавшие запястья Хавьера, налились тяжестью. Голова раскалывалась, лицо заливала кровь, а правый глаз не видел ничего. Сердце гулко билось в груди, а дыхания то и дело не хватало.
На миг ему показалось, что Хавьер как будто ослаб. Альфред оторвал одну руку от его запястья и хотел уже нанести противнику удар в лицо, как вдруг Хавьер с невероятной силой припечатал его к полу. Осколки зеркала впились в спину, и Альфред взвыл от боли. На мгновение ему показалось, что пространство вокруг наполнилось хлопаньем крыльев, а в следующий миг оглушительное карканье пронзило уши. Над противниками кружили большие чёрные вороны.
Их крики как будто вытягивали из него силы. Альфред чувствовал, как стремительно слабеет. Руки словно налились свинцом, и он обессиленно опустил их на пол.
― Анна, ― он хотел закричать, но вместо крика получился лишь шёпот. ― Анечка…
― Никто не придёт, Альфред Дрелих. ― Этот насмешливый голос звучал у него в голове: Хавьер не разжимал губ. ― Ни-кто. Исполняй! ― Приказ относился уже к Гарсия, который застыл на мгновение, а теперь как будто отмер.
Не говоря ни слова, Хавьер занёс нож над оголённой распахнутой рубашкой грудью Альфреда. Острое лезвие вонзилось в кожу, и горячая кровь потекла по рёбрам. Альфред не сумел сдержать крик: нож у молодого Гарсия был сделан из хладного железа.
Комментарий к Чумной Доктор: Одержимые
¹ Idiota – идиот (итал.).
Авторский коллаж: https://pp.userapi.com/c850336/v850336518/159b90/yUYYGihVPBA.jpg
========== Чумной Доктор: Тёзка ==========
Альфред никогда не думал, что окажется в таком положении.
Хавьер вырезал на его груди и животе охранные знаки ― древние, как мир, которые запечатывали магию внутри своего носителя. Теперь он не мог противопоставить им ничего.
«Кусок идиота», ― мрачно обругал себя Альфред.
Хавьер Гарсия, Лючия и то, что руководило ими, ― Чумной Доктор ― мастерски сыграли на его главной слабости ― жажде успеха. Словно искусный кукловод, Чумной Доктор использовал Альфреда как свою марионетку, чтобы беспрепятственно вернуться в мир живых.
