Зачем? Чтобы спасти свою гордость? Этого не может быть. Это было преднамеренным.
Возвращаясь в столовую, я вижу, как мужчина из Искренности провожает Маркуса в ванную. Он идет медленно, но уверенно, выходит, Тобиас не причинил ему серьезного вреда. Вижу, как за его спиной закрывается дверь.
Я вдруг понимаю, что совсем забыла о том, что слышала в Дружелюбии, об информации, ради которой мой отец рисковал своей жизнью. Напоминаю себе, что доверять Маркусу — не самый верный ход, и обещаю себе, что воздержусь от повторных расспросов.
Направляюсь к ванной комнате, мужчина из Искренности как раз выходит, успеваю проскочить до того, как закроется дверь. Маркус сидит на полу перед раковиной с кипой бумажных полотенец, прижатых ко рту. Моё появление его не особенно радует.
— Что? Ты здесь, чтобы позлорадствовать? — интересуется он. — Убирайся!
— Нет, — говорю я.
И, правда, зачем я здесь?
Он смотрит на меня выжидающе:
— Ну?
— Решила, что стоит вам кое-что напомнить, — начинаю я. — Что бы вы ни хотели получить от Джанин, в одиночку или с помощью Отреченных, вам это не удастся.
— Не представляю, почему ты настолько заблуждаетесь касательно моей безопасности. Но всё обстоит иначе…
— Мне об этом слушать не интересно. Всё, что я хочу сказать: вы знаете, к кому обратиться, когда перестанете вести себя, как мудак, и почувствуете отчаяние из-за собственной беспомощности, — перебиваю я.
Из ванной я выхожу ровно в тот момент, когда человек из Искренности возвращается с пакетиком льда.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Перевод: Xoxachka, Дольская Алина, Катерина Мячина, RealYulia, Инна Константинова, Маренич Екатерина, Вика Фролова, Viol
Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль, Светлана Буткявичюс
Я стою перед раковинами в женской уборной на этаже для Бесстрашных. В моей руке пистолет. Линн дала его мне несколько минут назад; она, казалось, была в замешательстве, когда я не положила пистолет в кобуру или не заткнула за пояс джинс. Перед тем, как запаниковать, я пошла в ванную, продолжая держать его в руках. Не будь идиоткой. Пистолет необходим для дела. Идти без него будет как минимум глупо. Следует решить эту проблему в ближайшие пять минут. Обхватываю рукоятку вначале мизинцем, затем вторым пальцем и всеми остальными. Знакомая тяжесть. Указательный палец скользит по спусковому крючку. Я задерживаю дыхание. Поднимаю пистолет, держу оружие в прямых руках подальше от тела, именно так, как учил Четвертый, когда "Четвертый" было его единственным именем. Я использовала пистолет, когда защищала своего отца и брата от солдат Бесстрашия, подчиненных моделированию. Я использовала его, чтобы остановить Эрика от выстрела Тобиасу в голову. По сути, он не является злом. Он — всего лишь орудие.
Я вижу в зеркале движение, и, не успевая остановить саму себя, смотрю на своё отражение. Смотрю так, как смотрела на него, перед тем, как пристрелить.
Из груди вырывается стон, словно раненый зверь я позволяю пистолету упасть у меня из рук, и обнимаю себя руками. Хочется плакать, это позволит почувствовать себя лучше, но заплакать не получается. Я просто приседаю в ванной, уставившись на белый кафель. Я не могу этого сделать, не могу взять с собой пистолет, я даже не должна идти, но всё ещё собираюсь.
— Трис? — кто-то стучится. Я стою, опустив руки, дверь скрипит и приоткрывается. В комнату заходит Тобиас.
— Зик и Юрай сказали мне, что ты собираешься подслушать Джека, — говорит он.
— Да неужели.
— Это так?
— Почему я должна рассказывать тебе? Ты же не посвящаешь меня в свои планы.
Он удивлённо приподнимает брови.
— О чём ты говоришь?
— Я говорю об избиении Маркуса до полусмерти на глазах у всех Бесстрашных, без всякой видимой на то причины.
Я делаю шаг к нему.
— Но причина есть, не так ли? Не похоже, чтобы ты потерял контроль, или он сделала что-то, что тебя спровоцировало, так что должна быть причина.
— Следовало доказать Бесстрашным, что я не трус, — говорит он. — Вот и всё. Это единственная причина.
— Почему тебе было нужно… — начинаю я.
Для чего Тобиасу показывать себя Бесстрашным? Только ради ещё большего уважения. Вспоминаю голос Эвелины из тени в доме Афракционеров: «Я предлагаю тебе стать важными».
Он хочет, чтобы Бесстрашные объединились с Афракционерами, и он знает, что есть только один способ воплотить это в жизнь — сделать всё самому. Остается загадкой, почему он не чувствовал потребности поделиться этим планом со мной. Он опережает мой вопрос.
— Так ты будешь подслушивать или нет?
— Какая разница?
— Ты снова без причины подвергаешь себя опасности, — замечает он. — Как тогда, когда рвалась бороться с Эрудитами с одним лишь… карманным ножом.
— Причина есть. Важная. Если мы не подслушаем, мы не будем знать, что происходит, а знать необходимо.
Он скрещивает руки. Он не такой высокий, как некоторые мальчики из Бесстрашия. И у него топорщатся уши, его нос немного загнут на конце, но для меня… Я проглатываю все прочие мысли.
Он здесь, чтобы отчитать меня, хотя и сам многое скрывает. Я не могу думать о том, как он привлекателен. Подобные мысли только мешают, ведь прямо сейчас я собираюсь пойти послушать, что Джек Кан скажет об Эрудиции.
— Ты больше не стрижешь волосы как Отречённые, — замечаю я. — Хочешь выглядеть более Бесстрашным?
— Не меняй тему, — одергивает он. — Подслушивающих и так уже четверо. Тебе идти не надо.
— Почему ты так настойчиво хочешь, чтобы я осталась? — мой голос становится громче. — Я не из тех, кто будет просто сидеть, пока другие люди рискуют!
— До тех пор, пока ты будешь тем, кто не ценит свою жизнь… кто не сможет даже поднять пистолет и выстрелить… — он наклоняется ко мне. — Ты должна остаться здесь и позволить другим сделать грязную работу.
Его голос бьется во мне, словно второе сердце. Я снова и снова слышу его слова: «не ценит свою жизнь».
— Что ты собираешься делать? — говорю я. — Запереть меня в ванной? Это единственное, что сможет меня удержать.
Он прикасается к своему лбу. Никогда прежде не видела, как вся краска уходит из его лица.
— Я не хочу останавливать тебя. Я хочу, чтобы ты сама себя остановила, — признается он. — Но, если ты всё-таки собираешься быть безрассудной, то не должна идти одна.
Все еще темно, когда мы достигаем моста, он двухуровневый, с каменными колоннами на каждом углу. Мы спускаемся по лестнице рядом с одним из каменных столбов и тихо проползаем в нескольких метрах над уровнем реки. Большие лужи стоячей воды блестят под лучами восходящего солнца. Нам следует занять позиции.
Юрай и Зик разместились в зданиях по обе стороны от моста, чтобы лучше видеть нас на расстоянии. Задача у них лучше, чем у Линн и Шоны, которая, несмотря на недавнюю «вспышку», вняла просьбе Линн и всё-таки пришла.
Линн идёт первой, её спина прижата к камню, она медленно движется вдоль нижней части опоры моста. Я следую за ней с Шоной, а Тобиас позади меня. Мост поддерживают четыре изогнутые металлические конструкции, их защищают каменные стены и лабиринт узких балок под его нижним ярусом. Линн втиснула себя под одну из металлических конструкций и быстро поднимается, прокладывая себе путь к середине моста.
Я пропускаю Шону вперед, так как не могу подниматься так же быстро, как она. Как бы я ни старалась удержать равновесие на металлической конструкции, моя левая рука продолжает трястись. Я чувствую прохладную ладонь Тобиаса на своей талии, он поддерживает меня. Низко приседаю, чтобы уместиться в пространстве между нижней частью моста и балкой подо мной, потом останавливаюсь: ноги на одной балке, левая рука на другой. В таком положении мне придется пробыть довольно долгое время.
Тобиас скользит вдоль одной из балок и ставит свою ногу позади меня. Места достаточно, чтобы растянуться подо мной и на второй балке. Я вздыхаю и благодарно улыбаюсь ему. После ухода из Морг Центра, это первый раз, когда мы добры друг к другу. Он мрачно улыбается в ответ.
Мы выжидаем в полной тишине. Я дышу через рот, пытаясь успокоить дрожь в руках и ногах. Шона и Линн, кажется, общаются без слов: корчат рожицы, которые мне не расшифровать, и кивают или улыбаются друг другу, явно понимая. Никогда не думала о том, что было бы, будь у меня сестра. Были бы мы с Калебом ближе, будь он девушкой?
Утром в городе так тихо, что по мере приближения к мосту шаги отдаются эхом и становятся всё громче. Звук идёт у меня из-за спины, следовательно это не Эрудиты, а Джек и его Бесстрашный эскорт. Бесстрашные знают, что мы здесь, хотя Джек Кан и виду не подает. Стоит ему посмотреть вниз, как он увидит нас через металлическую сетку под собственными ногами. Стараюсь дышать как можно тише. Тобиас смотрит на часы, затем протягивает руку ко мне, чтобы показать мне время. Ровно семь часов.
