По его приказу они отошли назад. "Даже тени людей повинуются его воле, — подумал я. — Теперь они, пожалуй, способны помочь нам!"
Один день мы скакали при свете, а потом пришёл день без рассвета, но мы продолжали скакать вперёд, пересекли Кирил и Рингло, и на третий день добрались до Лингира у устья Гилрейна. Там люди Ламедона обороняли броды от свирепого народа Умбара и Харада, которые поднялись на кораблях вверх по реке. Но и враги, и защитники бросили сражаться и бежали при нашем появлении, крича, что на них идёт Король Мёртвых. Только Ангбору, Владыке Ламедона, хватило храбрости дождаться нас, и Арагорн велел ему собрать людей и последовать, если осмелятся, за нами, когда пройдёт Серое Войско.
"Вы понадобитесь потомку Исилдура под Пеларгиром", — сказал он.
Вот так мы перешли Гилрейн, сметая бегущих перед нами союзников Мордора, а потом немного передохнули. Но вскоре Арагорн поднялся, сказав: "Слушайте! Минас Тирит уже осаждён. Боюсь, он падёт прежде, чем мы придём ему на помощь". Поэтому мы снова, ещё до исхода ночи, оседлали коней и помчались вперёд по равнинам Лебении со всей скоростью, какую только могли выдержать наши лошади.
Леголас замолк, вздохнул и, обратив глаза к югу, тихонько пропел:
Рек серебро струится светло из Келоса в Эруи,Высокие травы поля покрывают зелёной Лебении!И ветер с моря волнует, качаетБелые лилии,И золотистые мальвы киваютВ зелёной Лебении,В морском дуновении!
— Зелены те поля в песнях моего народа, но темны были они тогда: серые пустоши в черноте перед нами. И по этим широким равнинам, пуская под копыта цветы и траву, гнали мы наших врагов день и ночь, пока, в конце концов, не достигли на горе Великой реки.
В глубине сердца я подумал тогда, что мы приближаемся к Морю, ибо безбрежной казалась вода в темноте и бесчисленные морские птицы кричали на её берегах. Увы! Причитания чаек! Не говорила ли Владычица, что мне следует остерегаться их? И теперь я не в силах забыть их!
— А я вот не обратил на них внимания, — вмешался Гимли, — потому что тут-то мы и попали, наконец, в серьёзное сражение. Там, у Пеларгира, стоял основной флот Умбара: пятьдесят больших кораблей и масса более мелких судов. Многие из тех, кого мы преследовали, добрались до гаваней прежде нас, принеся с собой страх, и некоторые корабли уже отчалили, чтобы уйти вниз по реке или на тот берег, а малые суда по большей части просто подожгли. Но харадримцы, прижатые теперь к обрывистому берегу, повернулись к нам лицом — а в отчаянии они свирепы — и, посмотрев на нас, захохотали, потому что всё ещё составляли великую армию.
Но Арагорн остановился и громко крикнул: "Теперь вперёд! Во имя Чёрного Камня я зову вас!" И внезапно Призрачное Войско, державшееся позади, хлынуло, как серый прилив, сметая перед собой всё. Я слышал слабые крики и отзвук рогов, и ропот, как от бессчётных голосов: это было похоже на эхо какой-то забытой битвы в давно минувшие Чёрные годы. Вылетели из ножен бледные мечи, но я не знаю, могли ли их клинки ещё разить, поскольку мёртвым не нужно иного оружия, кроме страха. Никто не пытался сопротивляться им.
Они появились на каждом корабле, вытащенном на берег, и прошли по воде к стоящим на якоре судам, и все моряки обезумели от ужаса и попрыгали за борт, за исключением прикованных к вёслам рабов. Беспрепятственно мчались мы среди наших бегущих врагов, сметая их, словно листья, пока не очутились на берегу. И тогда Арагорн послал на каждый оставшийся корабль по одному из дунедаинов, чтобы они успокоили бывших на борту пленников и велели им оставить страх, так как теперь они свободны.
Прежде чем кончился тот тёмный день, не осталось ни одного сопротивляющегося нам врага: все утонули или бежали к югу, надеясь добраться до своих земель посуху. Странно и дивно, подумалось мне, что планы Мордора были разрушены призраками страха и тьмы. Они были сокрушены его собственным оружием!
— Действительно странно! — сказал Леголас. — В тот час я смотрел на Арагорна и думал, каким великим и грозным Властелином мог он стать со своей силой воли, возьми он Кольцо себе. Не напрасно Мордор боится его. Но дух его благороднее, чем в состоянии постичь Саурон, ибо разве он не из детей Лучиэнь? Никогда, даже в бессчётной череде лет, не придёт этот род к упадку.
— Подобные предсказания не под силу гномам, — заметил Гимли. — Но воистину велик был Арагорн в тот день. Смотрите! Весь чёрный флот очутился в его руках; он выбрал для себя самый большой корабль и взошёл на него, а затем приказал играть на трубах, захваченных у врага, великий сбор, и Призрачное Войско стянулось к берегу. Они стояли там молча, еле видные, исключая красное мерцание в глазах, которые отражали яркое пламя горящих кораблей. И Арагорн громко прокричал мёртвым:
"Слушайте слова потомка Исилдура! Ваша клятва исполнена. Возвращайтесь назад и не тревожьте более долин вовеки! Ступайте и отдыхайте!"
И тогда Король Мёртвых вышел вперёд, встал перед войском, сломал своё копьё и бросил его. Затем он низко поклонился и повернул прочь, и мгновенно всё серое войско рассыпалось и исчезло, словно туман, унесённый внезапным порывом ветра, и мне показалось, что я очнулся от сна.
Это ночью мы отдыхали, пока другие работали, потому что там было много освобождённых пленников и выпущенных на волю рабов — гондорцев, захваченных при набегах; и ещё изрядное количество людей из Лебении и Этира, а вскоре пришёл Ангбор из Ламедона со всеми всадниками, каких он смог собрать. Теперь, когда страх перед мёртвыми исчез, все они явились помочь нам и посмотреть на потомка Исилдура, ибо молва об этом имени бежала, как огонь во тьме.
На этом наша история почти и кончается. Потому что за тот вечер и ночь было подготовлено и заполнено людьми множество кораблей, и на утро флот отчалил. Сейчас оно кажется давно прошедшим, однако то было утро позавчерашнего дня, шестого с тех пор, как мы ускакали из Сироколья. Но Арагорн по-прежнему боялся, что времени слишком мало.
"От Пеларгира до причалов Харлонда сорок две лиги, — сказал он. — Но в Харлонд мы должны попасть завтра, иначе всё будет потеряно".
Весла были теперь в руках свободных людей, и мужественно трудились они, но медленно, очень медленно поднимались мы вверх по Великой Реке, так как боролись с её течением, и хотя там, на юге, оно не быстро, нам не помогал ветер. На сердце у меня было очень тяжело, несмотря на нашу победу в гаванях, пока Леголас неожиданно не рассмеялся.
"Выше бороду, сын Дарина!" — сказал он. — "Ибо недаром говорят: бывает, надежда приходит именно тогда, когда надеяться больше совершенно не на что". Но какую такую надежду он углядел, не пояснил. С приходом ночи тьма только сгустилась, и сердца наши обливались кровью, потому что далеко на севере мы увидели красное зарево под тучей, и Арагорн сказал: "Минас Тирит в огне".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
