— Что ты имеешь в виду? — растерянно интересуется Сола, стискивая мой пиджак в кулачках. — Ответь! Что за человек? И зачем Матвею отдавать ему меня?!
Твою мать! Я замираю, восстанавливая дыхание, досадливо цокаю языком и снимаю девчонку с коленей. С иронией наблюдаю, как она отползает подальше. Встаю с постели и отхожу к окну. Не хочу видеть в ее доверчивых глазах страх передо мной.
— Ты что-нибудь слышала о торговле людьми? — спрашиваю ровным тоном, глядя в пустоту и потирая ладони.
— Издеваешься? Рабство? — истерично восклицает она, привлекая мое внимание. — Может ты не в курсе, но его давным-давно отменили. Жаль только, что насилие так и осталось безнаказанным!
— В мире мафии законы гражданского общества не соблюдают, детка. И поверь, твое тело стоит огромных денег, особенно для тех, кто знает, какую ты представляешь ценность для босса Коза Ностры. — Одариваю девчонку тяжелым взглядом. — Для всех ублюдков, что мечтают всадить мне нож в глотку, ты бесценна.
— Ч-что?
— Ты прекрасно меня слышала. Ты попала в эпицентр охоты, девочка, где у каждого только одна цель — ты. А открыл эту чертову охоту Матвей.
— Мафия? Ты в своем уме? Причем здесь вообще… отпусти меня домой! Я не имею никакого отношения к мафии! С чего им на меня охотиться?! И Матвей бы никогда так не поступил со мной! Ты лжешь! Все это чушь собачья! — надрывно кричит Сола, оглушая меня непрекращающимися воплями.
Поддавшись импульсу, достаю из внутреннего кармана конверт и швыряю его на покрывало.
— Открой.
Она замолкает и с минуту гипнотизирует глазами гребаный клочок бумаги, но потом дрожащей рукой все же вскрывает его. Лицо девчонки меняется, когда она понимает, что там всего лишь один билет в Москву. На имя Матвея.
Поднимает на меня недоумевающий взгляд и неосознанно хмурит лоб.
— Один билет. Ты бы не села в тот самолет, Сола.
Она выпускает конверт из рук и прижимает колени к груди, растерянно запуская тонкие пальцы в волосы, словно пытается и никак не может осознать услышанное.
— Ничего не понимаю. Зачем это Матвею? Причем здесь я? Кому я нужна? — бормочет под нос, спрашивая скорее саму себя.
Минуя кровать, подхожу к ней вплотную и приподнимаю пальцами напряженный подбородок, вынуждая вновь посмотреть на себя. То выражение, которое сейчас отражается в глазах малышки, убивает меня.
— Вопрос не в том, кому ты нужна, Сола. Ты просто не в то время, не в том месте засветилась рядом со мной, поэтому и стала миловидной пешкой на шахматной доске. — Мои пальцы грубо очерчивают выемку над ее верхней губой. — Тебе стоит забыть моего сына, девочка. Он никогда не любил тебя.
— Не прикасайся! Оставь меня в покое! — Она резко отталкивает меня ногой. — Это все ты! Не Матвей! Не я! Ты! Играешь в какие-то игры, запугивая меня своими байками! Я не верю тебе! — верещит во все горло и тут же спрыгивает с кровати, отчаянно устремляясь прочь.
Только вот ей не удается добежать даже до двери, потому что за считанные секунды я заключаю Солу в капкан своих объятий, не обращая внимания на то, как яростно она рассекает воздух конечностями.
— Я хочу, чтобы твоя неуемная задница поняла одно, — бросаю ее на кровать, — не ищи во мне врага, Сола, я не желаю тебе зла, — сдержанно цежу сквозь зубы и всей своей тяжестью вжимаю ее хрупкое тело в матрас.
В ответ она только сильнее брыкается. Не верит, идиотка, продолжая неистово толкать ладонями мою грудь, словно безмолвно обвиняя меня во всех своих бедах.
— Ты и есть зло! — злобно рычит мне прямо в лицо.
Изловчившись, девчонка хлестко ударяет меня по щеке, но тут же замирает, испуганно отвернувшись в сторону и явно ожидая ответного удара. А я, вопреки всякой логике, с абсолютным спокойствием отстраняюсь от маленькой истерички и незамедлительно покидаю комнату. Не хочу причинять боль, а она меня постоянно провоцирует. Соле стоит поголодать. Во всех смыслах этого слова. Не хочет ценить мою доброту, пусть наслаждается моим истинным лицом.
Глава 15
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
РАФАЭЛЬ
Сегодня даже привычный рассвет не кричит о наступающем дне. Мрачное небо вперемешку с порывистым ветром говорят о приближающихся переменах. Я не сплю уже второй день. Не могу даже принять горизонтальное положение, ведь тело напоминает ржавую пружину. Больше всего на свете ненавижу ждать. Сейчас это единственное препятствие на пути к какому-либо решению. Впервые я сомневаюсь. Впервые впереди маячит неизвестность. А это настораживает сильнее бессонницы.
— Маттео в сговоре с Каморрой. — Потерявшись в водовороте мыслей, я даже не заметил появления Уго. — Как мы и догадывались, люди Каморры поставляли наркоту в Москву. Но это еще не все. Представь себе… в ответ твой сосунок обеспечивал их русскими девочками. Устраивал кастинг для тупых дырок на счастливую жизнь за границей, — иронично усмехается Гирландайо. — А что касается непокорной принцесски, я польщен, как тонко они зашли через твоего трусливого щенка. Игра в одни ворота. Теперь смело могу предположить, что и подрыв машины — это их рук дело. Убрав тебя, Маттео получил бы весь капитал и власть, а Пелагетти бы успешно продолжил начатое и заручился поддержкой босса Коза Ностры. Эти идиоты думают, что умнее всех. — Слышу, как Уго садится в кресло и раздраженно продолжает. — Он нарушил все твои запреты. Маттео теперь ждет участь изгоя или…
— La famiglia prima di tutto[1]… — едва слышно выдыхаю в пустоту и прикрываю глаза, по-прежнему стоя спиной к другу.
Маттео предал меня, связавшись с кланом, с которым мы враждуем уже много лет. А все из-за гребаной наркоторговли. В голове вновь и вновь раздается вопрос: чего же не хватало этому щенку? Он имел больше положенного. У него было мое доверие. Моя любовь. Но сын решил выбросить все это разом. Ради чего? Ради денег? Власти? Маттео и так все получил бы, и он прекрасно это знал, но все равно всадил топор мне в спину и пересчитал им все мои позвонки. Внутренности словно пропустили через мясорубку, меня выворачивает от привкуса кровного предательства. Родной сын просто уничтожил меня, убил последние капли человечности и разбудил зверя в душе. Теперь пощады не будет. Никому.
Мысли накатывают новой волной, разъедая мозг. Только вот винить кроме себя мне некого. Сколько история видела поражений из-за любви? И неважно, будь то любовь к женщине, детям или братьям. Любовь — это проявление слабости. Испытывая это коварное чувство, становишься уязвимым. А я, не имея на это права, все же позволил ослепить себя.
Я избаловал Маттео, и он совершенно забыл, что меня стоит бояться. С самого детства давая ему только лучшее, оберегал от всех бед, чтобы мой ребенок никогда не прочувствовал на своей шкуре, что такое боль, страдания, поражения, чтобы всегда был победителем. Я так хотел сына, что в какой-то момент размяк перед ним. Мне хотелось отдать ему все, что имею, и только верный Уго останавливал меня, взывая к рассудку. Поэтому сейчас я ощущаю высшую степень уважения к своему другу. Когда я ослеп, он был моими глазами. Всем, что у меня есть, я обязан Гирландайо. Он — мои руки, мои глаза, моя голова, мы связаны нерушимыми узами, и я без колебаний пролью за него кровь.
На месте Уго должен был быть мой сын. Я отчаянно желал этого, но молодость, непомерные амбиции и слепая уверенность — верные соратники алчности. С каждым годом Маттео хотелось все больше и больше. Видя стремление получить от бизнеса не только деньги, но и уважение окружающих, я готовил этого неблагодарного себе на замену. У него определенно имелись задатки вожака, но трусость, которую воспитала в мальчике тупая мамаша, взяла верх. Мне не следовало отпускать его в Россию. Тогда казалось, что я все контролирую. Наблюдая за тем, как у него успешно развивается ресторанный бизнес, в какой-то момент я расслабился, и это стало моей роковой ошибкой. Маттео, конечно, тут же воспользовался моей добротой. Этот щенок поставил себя выше меня. Гордость за свое детище и высокое положение в обществе заставили сына поверить его в превосходство над другими, а ведь это, как и блестящее золото, затуманивает рассудок, а порой даже заставляет переступать опасные границы. Он слишком увлекся, решив, что вправе расширить свой бизнес с помощью криминала. Парню вскружил голову фальшивый успех. Маттео прекрасно знал, какое наказание ждет предателя, но наивно полагал, что ему все сойдет с рук. Однако, такой трус, как он, никогда бы не пошел на это без покровительства. Кто же свел его с Пелагетти? Как найти крысу среди своих? Кто посмел играть против меня?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
