— Матвей, здесь очень красиво, но может, выберем что-нибудь попроще?
— Ты переживаешь из-за денег? Не волнуйся, папаша не тронет мою долю, если не хочет скандала в семье. Так что мы с тобой до конца своих дней будем жить припеваючи. И никто больше не будет диктовать нам свои условия.
— Зачем тебе это? — Я беру его за руку и заглядываю в глаза с немой просьбой оставить месть. — Мне не нужны эти деньги. Прошу тебя, давай просто уедем в Москву и начнем жить без его присутствия в нашей жизни!
— Рокси, — парень разворачивается и хватает меня за подбородок, а во взгляде у него вспыхивает опасное безумие, — я смотрю, ты была не против активного присутствия моего отца в тебе прошлой ночью. — Я не успеваю и рта открыть, как он грубо осекает: — И не надо мне лгать! Я хорошо его знаю. Он пойдет на все, чтобы добиться своего. — Матвей сильно сжимает челюсти, но внезапно его гневная вспышка гаснет, и он смягчается. — Но я прощаю тебя, Рокс. Только вот теперь любой твой шаг буду определять я, поняла меня? Я не позволю выставить себя дураком! Папаша даст согласие на свадьбу, мы поженимся, ты родишь мне сына, и мы унаследуем все, когда старый ублюдок отойдет от дел. И он навсегда исчезнет из нашей жизни! — Мот притягивает меня к себе за талию и приникает губами к моему лбу. — Иди в номер, малышка, я разберусь с багажом и догоню тебя, — произносит он спокойно и даже нежно. Не глядя мне в глаза, проводит костяшками пальцев по щеке и, развернувшись, уходит.
Горло сковывает от разочарования, и все, что я могу — это лишь судорожно вдыхать кислород, что буквально обжигает мои легкие…
Матвея волнуют только деньги отца. Правда, скрытая от меня до поры до времени, оглушает, лишая дыхания. Но я упорно хватаю ртом воздух. Это все эмоции, он злится, обижен и чувствует себя преданным. Нужно дать ему время, да и мне оно не помешало бы. Мой Матвей не такой, я знаю, просто нужно верить в лучшее. Ему сейчас больно. Я вижу это, читаю в его взгляде.
Однако червячок сомнения не дает мне покоя, мысль о том, что наши отношения уже не будут прежними, так и вертится на краю сознания. Наша идиллия в одночасье превратилась в пепел. Хватило одного взгляда черных глаз во время отъезда, чтобы засомневаться: а на самом ли деле я люблю Матвея?
Пока мой жених разбирается с багажом, я не спеша направляюсь в номер, полностью погруженная в тяжелые думы.
А в спальне я снова погружаюсь в чарующую атмосферу стиля эпохи Возрождения, на время отбрасывая моральные терзания. Подхожу к панорамному окну и наслаждаюсь открывающимся из него видом. В отличие от моей души, море поражает своим спокойствием. Хотя это спокойствие кажется немного пугающим. Безмолвное солнце огненным диском висит над ним, практически касаясь и медленно опускаясь за горизонт, а ровная водная гладь смиренно принимает острые лучи, не проронив ни стона боли. Так и мне предстоит впитывать злость Матвея, скрывая собственную боль за напускным равнодушием к его грубости.
И тут невеселые думы разбиваются на острые осколки, болезненно рассыпаясь внутри меня, ведь в отражении стекла я замечаю мужской силуэт. Огромный как скала. Пугающий своим бесстрастием. Я громко ахаю, тело словно прирастает к полу, нет сил сдвинуться с места. А когда мне все же это удается, секунду спустя я попадаю в капкан сильных рук. Мой крик заглушает тряпка, пропитанная каким-то веществом с резким запахом. В следующий миг страх покидает меня вместе с сознанием. Солнечный свет в глазах меркнет, оставляя меня наедине с пугающим мраком.
Глава 14
РОКСОЛАНА
Сквозь сон я ощущаю порыв ветра и ежусь. Прохлада медленно подкрадывается к моему телу и окутывает его, рассыпая от макушки до кончиков пальцев колючие мурашки. С трудом разлепив ресницы, медленно осматриваюсь вокруг. Поворачиваю голову в сторону, откуда слышится шум прибоя, и замираю от чарующей картины: лунный свет пробирается сквозь прозрачную тюль, что воздушной волной колышется на ветру, и мягко падает на спокойно сидящий мужской силуэт, в котором я узнаю Рафаэля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дыхание перехватывает от волнения и трепета. Осознание того, насколько я нуждалась в еще одной встрече с ним, обрушивается на меня как цунами. Однако неожиданная радость в мгновение разбивается вдребезги, когда я предпринимаю попытку подняться. Резкая боль в запястьях заставляет меня окончательно проснуться, забыв про трепет и волнение. Я начинаю судорожно вертеть головой, чтобы понять, где нахожусь. Вокруг сплошной мрак, рождающий панику в сознании. Руки скованы наручниками и зафиксированы у изголовья кровати, отчего меня накрывает волной дикого ужаса. Лишенная возможности встать, я судорожно хватаю ртом воздух в попытке нормально вдохнуть, но сейчас мне его катастрофически не хватает. Ощущение такое, что вокруг больше не существует ничего, кроме давящей тишины и неприятного чувства в груди, сжимающего ее жгучим спазмом.
РАФАЭЛЬ
Сола убивает меня, и в то же время только мысли о ней помогают выжить среди дерьма, в котором я барахтаюсь уже слишком долго. Эта девушка намертво засела у меня в голове. Никто из нас не выбирал такую судьбу, но порой эта злодейка просто не оставляет выбора, намертво связывая ангела и дьявола. Это уже произошло, и нет никакого лекарства, чтобы излечить нашу больную связь. Чувствую себя самым настоящим психом, одержимым маньяком. Понятия не имею, чем меня так зацепила эта девчонка.
Третий час неотрывно смотрю на спящую фурию. Мягкий лунный свет проникает в комнату, позволяя сполна налюбоваться расслабленными чертами ее лица. Манящая грудь размеренно поднимается и опускается. А вот моя, напротив, ходуном ходит от бешено колотящегося сердца. Руки буквально зудят от желания коснуться стройного тела, на которое, кажется, я могу смотреть бесконечно. Особенно если маленькая бунтарка мирно лежит на моей кровати, скованная наручниками. Сука! Гребаный извращенец! Мысленно усмехаюсь сам над собой. Бутылка рома подходит к концу, а мои нервы по-прежнему как стальная струна. Медленно кручу в руке бокал, катая по стенкам последний глоток мускатной сладости, но рот наполняется слюной абсолютно не от этого. В память вихрем врывается дикий вкус ее мягких губ. Еще немного, и я подавлюсь слюной, а крепкий стояк уже битый час пытается вырваться из-под плотной ткани брюк. Осушаю бокал и отставляю его в сторону, вновь откидываясь на спинку и направляя на Солу голодный взгляд. Наслаждаюсь безмятежной тишиной, ведь стоит только распахнуться ее прекрасным изумрудам, и в мою сторону полетят новые копья ярости.
Сола начинает ворочаться, недовольно хмуря лоб, а я подаюсь вперед и опираюсь локтями о колени. Девочка медленно просыпается, и достаточно одного ее мягкого взгляда, чтобы мое сердце пропустило очередной удар. На долю секунды в ее глазах мелькает ничем не прикрытая радость, но я спихиваю это на действие затуманенного хлороформом сознания. Как только она осознает, что руки скованы наручниками, пространство вмиг заполняется ее паникой, а расслабленное до этого тело судорожно мечется по кровати в надежде скинуть с себя оковы.
— Думала, уедешь, не попрощавшись? — хриплю пересохшим горлом и сглатываю, ожидая, когда сквозь тягучую пелену страха мои слова пробьются в сознание девушки. Осознав их, Сола немного успокаивается и делает глубокий вдох.
— Ты? — глухо выдыхает в пустоту, и я вижу, как ее ужас медленно угасает, а вместо него приходит неприкрытая злость, вспыхивающая в зеленых глазах бесовки. Такое ощущение, что она вот-вот пронзит меня насквозь своей яростью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А ты ждала кого-то другого? — Сижу неподвижно, удерживая ее острый взгляд.
— Стоило догадаться, что эта клоунада твоих рук дело. — Отчаянно дергает скованными руками и нервно ведет плечами, пытаясь принять более удобную позу.
Я лениво поднимаюсь с кресла и медленно наступаю, наперед зная, что ее пульс с каждым моим шагом все быстрее отбивает ритм.
