молить тебя, — дать мне еще один шанс.
Ксюша будто слышит мой внутренний монолог и двигает подбородком.
— Проходи на кухню, — ее голос страшно усталый. — Я поставлю чай.
Что ж, этого мне будет достаточно. Для начала.
Глава 34
Ксюша
Хромая, Кирилл идет следом за мной в кухню.
Тут горит только светодиодная подсветка, я не стала включать верхний свет. Я бы сказала, что создается романтическая атмосфера, но это и близко не так.
Мой бывший муж ставит на стол большой пакет.
— Что тут? — спрашиваю, не глядя Кириллу в лицо.
— Фрукты, ягоды, — просто отвечает он.
Мои брови начинают ползти вверх, но я останавливаю себя.
Что ж. Я удивлена. Приятно удивлена. Иман безостановочно таскает мне красные розы, будто издеваясь надо мной. А я безостановочно выношу их на балкон. Там уже не остается места, да и выходить туда лишний раз не хочется — все пропитано приторно-сладким запахом цветов.
А Кирилл купил фрукты, и это очень тонко. Я не знаю, может быть, это просто совпадение? Из всех возможных гостинцев он принес именно то, чего мне хочется.
— Спасибо, — благодарю его и быстро разбираю пакет.
Мою апельсин, сажусь за стол. Кирилл делает два шага, хромая, и опускается на стул напротив меня.
— Что с ногой?
— Ничего смертельного, — отвечает и наконец-то скидывает капюшон.
Я вскрикиваю, тут же закрывая рот рукой.
Вся голова и лицо Кира в царапинах. Он обрит, сбоку от виска и дальше по голове идет шов, обильно смазанный зеленкой. Мне хочется вскочить и побежать в сторону Кира, обнять его, ощупать все тело. Есть ли еще повреждения? Сердце обливается кровью от этой картины. Но ноги у меня ватные, я просто физически не могу поднять себя.
— Боже, Кир! Что произошло? — спрашиваю со слезами на глазах.
— Ну-ну, детка, — усмехается он беззлобно. — Перестань! Еще слез твоих не хватало. Вот он я, живой и практически здоровый, ничего смертельного.
— Ты подрался?
Кир поднимает брови:
— Почему это сразу подрался? Нет. Меня сбила машина, — отвечает он, а я снова закрываю рот рукой. — Ушибы, ссадины. Легко отделался, короче.
— А это что? — указываю пальцем на голову.
— Черепушкой по асфальту проехал.
— Сотрясение?
— Не без того.
— Где ты был последнюю неделю, Кирилл? — спрашиваю с жалостью, уже заранее зная ответ. С такими болячками дома не лежат.
Вместо ответа Кир отмахивается.
— Почему мне ничего не сказал? — меня злит то, что он скрыл от меня это происшествие.
— И что бы ты сделала? — он спрашивает без сарказма.
Прожигает меня своим темным взглядом.
— Как минимум проведала бы тебя, — со злостью прикусываю губу.
— Там лежали люди со вскрытыми черепами и развороченными конечностями. Нахера оно тебе надо, Ксюша? Ты бы свалилась в обморок, и все.
— Ты мог просто позвонить, — вяло сопротивляюсь я, понимая, что он прав.
Нервно кручу апельсин в руках. Я бы хотела, чтобы Кир позвонил мне. Чтобы я понимала, что его исчезновение — не из-за того, что он не хочет меня знать.
— Мой телефон разбился, а новый мне привезли не сразу. Я напишу тебе свой номер.
— Хорошо. Но стоило все-таки мне позвонить, когда появился телефон.
— Ксюша, я больше не твой муж, и ты не обязана носиться со мной. В болезни и в здравии — больше не наша история, — он произносит это с горьким отчаянием.
Опускаю взгляд на апельсин. Так много хочется сказать. О том, что пусть я не жена, но я не стала чужой ему. Что хотела бы знать о его болезни, чтобы поддержать. О том, как мне одиноко в моей новой жизни. А еще — что я скучала по Кириллу.
Погружаю ногти в кожуру, пытаясь очистить фрукт. Никогда не любила это делать. Кирилл всегда смеялся надо мной:
— Женщины! Наклеят себе ногти, а потом мучаются!
У меня ничего не получается. И этот гребаный апельсин все усложняет!
Кир поднимается со своего места и пересаживается ближе. Отбирает его и чистит. А после разделяет дольки одну за одной и пододвигает мне.
Мне хочется рыдать. Мне хочется смеяться. Мне хочется сесть к бывшему мужу на колени и обнять его.
Он чистит апельсин и молчит, а я так же молча поедаю фрукт.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — улыбается и смотрит на меня.
Его глаза так близко, это не дает мне покоя.
— Ну как ты? — спрашивает тихо.
— Сносно, — честно отвечаю я. — Токсикоз мучает сильно. Постоянно хочется спать, а еще я стала очень рассеянной.
— Какой у тебя сейчас срок?
— Девять недель. Почти десять. Врач говорит, что все в пределах нормы. Через две недели первый скрининг, на котором можно увидеть пол ребенка.
— Как думаешь, кто? — спрашивает Кир тихо.
— Не знаю, — отвечаю так же тихо. — Мне все равно, если честно.
— Ксюш, давай я найму тебе водителя? Мне не нравится, что ты ездишь по городу на такси, — он хмурится.
— Ты же понимаешь, что этот ребенок может не быть твоим? — спрашиваю аккуратно.
— И что с того? — удивляется искренне. — Это никак не изменяет того факта, что я переживаю за тебя. Нарвешься на какого-нибудь мудака-таксиста.
— Не надо, Кир, — останавливаю его.
— Обещай хотя бы подумать.
— Ладно. Кирилл, — прокашливаюсь, — сегодня мы сдавали с Иманом кровь на отцовство. Прости, что сделали это без тебя, но ты исчез, и, в общем, получилось то, что получилось.
Плотников роняет голову и я ожидаю, что он начнет психовать, но вместо этого мой бывший муж поднимает лицо и выдавливает из себя вымученную улыбку:
— Все в порядке, Ксюш. Одна просьба: позови меня, когда будешь смотреть анализы.
— Нужно подъехать в клинику.
— Я подъеду куда скажешь.
— Ты простишь меня, Кир? — спрашиваю его дрожащим голосом.
Он медленно качает головой:
— Тебе не за что извиняться, Ксюша, — и снова печальная улыбка. — В конце концов, все началось с моей ошибки. Так что это мне надо молить тебя о прощении. Ответь мне на один вопрос: какие у тебя сейчас отношения с Амаевым?
Я тяжело вздыхаю:
— Сложно сказать. Мы не вместе, если ты об этом. Но, как я поняла, если ребенок его — он настроен решительно.
— А ты?
— А что я, Кир? — спрашиваю со стоном. — Я запуталась и не понимаю, что делать дальше. Я хочу этого ребенка. Иман постоянно напоминает о себе, оказывает знаки внимания. А ты исчез…
— Я больше не исчезну, Ксюш, — он опускает свою руку на мою и сжимает ее.
Смотрим друг на друга. Я знакомлюсь с новым Кириллом. Вот такой — спокойный, даже смурной — он непривычен мне, и я
