Государственную думу. Заодно оно уже пытается обманом привлечь к себе крестьян — им также дает выбирать представителей в Думу. Но какие выборы! В четыре этажа. Выборные волостные сходы выбирают выборщиков, те опять из себя выборщиков и уже эти представителей в Думу. И это без всякой свободы слова и обсуждения, под внимательным надзором полиции, земских начальников, предводителей дворянства, губернаторов по всем ступеням выборов от первой до четвертой. Поистине выборы от кулаков и земских начальников! И такой грубой хитростью правительство думает провести народ…»{246}.
Заключение Портсмутского мира и издание закона о булыгинской Думе, по мнению В. И. Ленина, положили «начало повой полосы в истории русской революции»{247}. Вопрос теперь стоял так: достигла ли революция своего апогея и должна постепенно убывать, входя в рамки нормальной и законной жизни, или ей предстоит развиваться дальше в направлении к вооруженному восстанию.
Либералы склонялись к первому. И хотя большинство из них не удовлетворял законосовещательный характер Думы, и хотя известная часть из них не соглашалась и с избирательным законом, все они высказались за участие в выборах.
Большевики были уверены, что революция еще далеко не исчерпала своих возможностей и разгар ее впереди. Поэтому они выдвинули идею активного бойкота булыгинской Думы. Центральный Комитет РСДРП предложил всем местным партийным комитетам разработанный им «Общий план кампании по поводу Государственной думы…»{248}. В нем детально разрабатывался весь комплекс мер, которые должны были сорвать маневр царизма и способствовать дальнейшему росту революционного движения. ЦК советовал наладить местным комитетам выпуск нелегальных листовок, повсеместно организовывать митинги, собрания и другие массовые выступления, создать группы агитаторов, в том числе для работы и в непролетарских слоях населения (крестьяне, ремесленники, учащиеся), применяя везде выдвижение «в агитации передового революционного лозунга» — призыва к вооруженному восстанию{249}.
Кроме того, местным комитетам ЦК предлагал в борьбе с царской затеей: «1) Организовать отряды рабочих, могущих проникнуть во все предвыборные собрания для проведения там своей резолюции. Если нм не дадут говорить, то они постараются сорвать собрание. 2) В тех городах, где полицейские условия не настолько сильны, что можно бояться превращения всякой демонстрации в бойню, устраивать частичные демонстрации во время предвыборной агитации. 3) Подготовить ко временя выборов общероссийскую политическую стачку с организацией везде, где это возможно, насильственного рассеяния собраний выборщиков, если последние сами добровольно не согласятся на требования народа распуститься или если другими какими способами нельзя войти с ними в соглашение для бойкота выборов. 4) Подготовить пролетариат (особенно петербургский) для непосредственного вмешательства в работу Государственной думы (если только правительству удастся созвать ее) с целью заставить ее принять резолюцию о самораспущении или разогнать ее силой»{250}.
В «Общем плане кампании», выработанном ЦК РСДРП, указывалось, что местные большевистские организации в борьбе с булыгинской Думой должны идти на объединение со всеми демократическими силами и заключать по конкретным вопросам соглашения с другими социал-демократическими партиями. Стремясь к созданию левого блока, большевики в отличие от меньшевиков резко рвали с теми, кто готов был на прямое или косвенное пособничество затее царизма с булыгинской Думой. «… Мы будем считать изменником и врагом свободы и народа всякого, кто примет сознательное участие в царской комедии выборов и представительства как избиратель, выборщик или член Государственной думы. Мы заявляем, что народу необходимо представительство, основанное на началах, совершенно противоположных тем, по которым строится Государственная дума. Народу необходимо единое собрание представителей, обладающее всей полнотой государственной власти, избранное при полной личной и гражданской свободе путем всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосов»{251}.
Большевики объясняли массам, что такого народного парламента не дождешься от царя, что без ожесточенной борьбы всего народа против самодержавия, против монархии не добиться установления демократической республики. «Осуществить такой строи может только вооруженное всенародное восстание против царского правительства и всех темных сил, его поддерживающих. Подготовка и организация такого восстания составляют теперь главную очередную задачу для всех сознательных борцов за народное дело… Мы призываем всех сознательных граждан и все партии, преданные народным интересам и делу народного освобождения, всеми силами противодействовать постыдной комедии выборов и представительства — обману народа. Мы призываем их соединять свои силы для немедленной совместной подготовки, всеобщего и повсюду одновременного протеста против правительства насильников и лицемеров, для организации этого протеста в виде всеобщей политической стачки и вооруженных демонстраций повсюду, где они возможны»{252}.
Местные комитеты (Московский, Петербургский, Северо-Западный, Казанский) активно знакомили трудящихся с резолюцией ЦК РСДРП об отношении к Государственной думе, листовкой ЦК «Ко всей учащейся молодежи», призывавшей бойкотировать выборы. В сентябре 1905 г. только один большевистский Московский комитет РСДРП издал 10 названий листовок и прокламаций тиражом почти в 80 тыс. экземпляров и переиздал 5 листовок ЦК РСДРП. Всего в этом месяце большевики распространили среди рабочих Москвы почти 100 тыс. своих изданий. «Политическая агитация в рабочей среде и в крестьянстве никогда не шла в России так широко, так планомерно и так глубоко, как теперь», — отмечал В. И. Ленин{253}.
В начале осени 1905 г. массовое революционное движение после периода относительного затишья резко пошло на подъем.
В середине сентября центр революционной борьбы переместился в Москву. Причин этому было много: московские пролетарии еще хранили колоссальный запас нерастраченной революционной энергии; здесь имелась очень сильная и дееспособная большевистская организация; пролетариат Москвы сосредоточивался на крупных предприятиях, что создавало возможность для лучшей его организации и облегчало социал-демократам проведение в его среде пропаганды и агитации.
Существовала и еще одна специфическая черта московского пролетариата тех лет: в отличие от Петербурга и многих других крупных промышленных центров рабочее население здесь, как специально подчеркивал В. И. Ленин, было «наиболее близко к крестьянству», имело «несравненно больше связей с деревней, деревенских симпатии, близости к деревенским крестьянским настроениям»{254}. Это придавало выступлениям московских пролетариев особую значимость. «Именно в Москве и только в Москве, — обобщал опыт революции 1905–1907 гг. вождь большевиков, — массовое рабочее движение может получить всего скорее характер широкого народного движения, имеющего решающее политическое значение»{255}.
Сентябрьские события в Москве явились прологом всеобщей октябрьской стачки. Они развивались так.
19 сентября забастовали рабочие крупнейшей типографии Сытина. Печатники потребовали 8-часового рабочего дня, государственного страхования, оплачиваемых отпусков. Выступление сытинцев быстро подхватили рабочие других типографий, Миусского трамвайного парка, целого ряда других предприятий. Московский комитет РСДРП в специальной листовке, обращенной к пролетариям Москвы, писал: «Начинаются для нас, рабочих, серьезные, трудные дни. Всколыхнулся, наконец, и в Москве рабочий народ. Забастовали типографии. К ним присоединились служащие на электрических трамваях, булочники,
