03: Прохоров, не юродствуйте. "Серафим" — это не Евангелион и не Ангел, он пребывает в человеческом теле, он слаб и уязвим.
11: Табрису это не мешает. Может, он до сих пор нас не трогал только из собственного каприза? А ваши покушения только разозлят его. Если помните, я предлагал после выявления объекта пойти на прямой контакт, выяснить его цели и потребности, найти пути к сотрудничеству. Он ведь может оказаться кем угодно — от эмиссара внеземной цивилизации до неизвестного дитя Лилит.
03: Не городите ерунды, в вас до сих пор говорит рыночный спекулянт.
01: Довольно свар. Прохоров, думайте прежде чем говорить, я еще никогда не слышал такой чуши. Решение было принято коллективно, и нам остается надеяться, что оно не выйдет нам боком. Заседание объявляю закрытым.
* * *
Обычная рабочая смена. Шурх, шурх. Швабра мерно скользит туда–сюда по полу, размазывая воду. Шурх, шурх. Натруженные руки выполняют ставшую уже привычной работу самостоятельно, без участия мозга. Ноги постепенно тяжелеют, ступни наливаются тупой болью из–за неудобной обуви. Голову забивают тягучие, вялые мысли. Даже извечная свербящая головная боль ворочается под черепной коробкой как–то оцепенело. Глаза медленно обводят громадное помещение ангара, на мгновение задерживаясь на работающих людях. Шурх, шурх. Словно и не было всего пару часов назад тревоги, от которой встал на уши весь NERV. Нет, разумеется, рабочие, копошившиеся сейчас вокруг полностью обесточенной, парализованной внутренними замками и аварийными реле Евы‑01, еще внутренне тряслись от страха. Они уже никогда не забудут душераздирающий рев внезапно пробудившегося титана. Но, тем не менее, Шут в который раз уважительно подивился NERVовской дисциплине. Шурх, шурх. Он искоса глянул на Ноль — Первого. Судя по тому, как тот был спокоен, даже до наступления полного истощения, Юи быстро пришла в себя, осмотрелась, приструнила своего не в меру ретивого соседа по телу и отправилась спать дальше. Хорошо устроилась, чертовка.
Разнесшийся по ангару гудок возвестил начало обеденного перерыва. Сорок минут на прием пищи, плюс двадцать минут в день на отлучку по нужде или просто передышку — именно столько времени полагалось сотруднику не только NERV, но и любой японской организации, остальные одиннадцать часов — работать, не поднимая головы. Отвлекся, остановился — окрик старшего по смене. Пятиминутное опоздание — минус четверть месячной зарплаты. Второе опоздание — увольнение с позором, да таким, что не возьмут даже полы в стриптиз–баре мыть. У более вышестоящего персонала на компьютерах стоит специально для NERV написанная операционная система, пресекающая любую возможность поставить неуставную программу, типа компьютерной игры или интернет–браузера. Шут вздохнул, припоминая вольные нравы отечественных фирм и предприятий — не то с тоской, не то с грустью.
"Никак не научимся работать, никак не отучимся пить водку. Эти даром что косоглазые коротышки с кучей идиотских традиций — но ведь работать умеют! За пятнадцать лет подняли страну не то что из руин — из пепла. А судя по тому, что я слышал про матушку Россию — дела там хреновее некуда, вроде даже дело дошло до продажи территорий Китаю. Хотя… стоит ли верить пропаганде господина Ноды, нынешнего премьер–министра?"
Так, завязываем ностальгировать, думаем о деле. Что там у нас по списочку из намеченного? Наладить контакт с Рей — кое–как, потом и кровью, через задницу, но сделано. Будто младшей сестрой или приемной дочкой обзавелся, хе–хе… матерь божья в мировой культуре уже отмечена, а что там на счет Отчима Божьего? Хи–хи–хи…. Поставить на свою сторону Евангелионы — в итоге оказалось технически невыполнимым — Юи слишком своенравна и не любит псайкеров, Нулевой оказался расистом, у Ноль — Второго вместо личности одни руины, осознанного поведения ждать не приходится — так что пришлось самому встать на сторону Евангелионов. Прямо как в древнем арабском анекдоте про Ходжу Насреддина. Подбодрить Синдзи — со скрипом но делается, хотя и заключается эта поддержка преимущественно в недолгих беседах за душу в NERV. Хотя… Юи дама не глупая, может и отнесется с пониманием к небольшой коррекции, раз уж все равно теперь в деле? Так, самую малость, буквально капельку…
Шут полностью погрузился в раздумья, и не заметил, как из–за угла появилась чья–то высокая фигура.
— Ой, простите, это я виноват, — выдал рот на автомате следующую этикету фразу, которую должно сказать младшему по статусу.
— Ничего страшного, — отмахнулся молодой мужчина в черном мундире, потирая ушибленный лоб.
Шут уже собирался пойти дальше, когда краем сознания уловил короткий обрывок мыслефразы:
"…Адам".
Псайкер резко развернулся на пятках и буквально вцепился взглядом в спину уходящего человека. Тот выглядел совершенно спокойным, даже беззаботным, но за внешней ширмой кипела мысленная работа. Человек, ни на секунду не останавливаясь, перебирал в уме факты, сопоставлял версии, строил гипотезы и ставил мысленные эксперименты. Шут на мгновение подивился такому редкой остроты уму, зарываясь все глубже в чужую память. Семь секунд. В некотором роде личный рекорд, кратчайшее время, за которое можно вывернуть подноготную человека и при этом он останется в здравом уме. Еще три секунды Шут переваривал информацию, и, следуя внезапному порыву вдохновения, поспешил следом за тем, кто мог решить значительную часть его проблем.
— Подождите, подождите! — завопил он, пропихивая в дверь лифта тележку с принадлежностями и боком протискиваясь между сдвигающихся дверей. — Уфф, спасибо вам большое, что подождали, — он отвесил небольшой поклон, что смотрелось несколько комично, учитывая явную разницу в росте.
— Ничего страшного, — усмехнулся мужчина, едва удостоив здоровяка в оранжевой спецовке взглядом.
Шут развернулся лицом к дверям и мельком окинул взглядом кабину, оценивая обстановку. На панели горел огонек указывающий, что направляются они прямиком на этаж командного мостика. Это семью уровнями выше. Из угла за спиной сурово взирает недреманное око камеры. Есть двадцать секунд, потом такой случай может еще несколько месяцев не подвернуться. Мужчина даже сейчас собран, такие никогда не расслабляются. Камера закреплена на неподвижном штативе, имеет проводное подключение, провод подсоединен сбоку. Панель… панель… еще три этажа, блин. Только бы успеть. Китель расстегнут, вопиющее нарушение этикета, но ему плевать, он не местный. Последний этаж…
Последующие события развивались быстрее, чем их мог бы уловить невооруженный глаз. Ткнув рукояткой швабры назад и вверх, Шут удачным движением выдернул передающий кабель из корпуса камеры.
"Обратного пути уже нет".
Одновременно левой рукой он коснулся панели управления лифтом, вдавив кнопку аварийной остановки.
"Хотя… когда он был?"
Швабру он из рук просто выпустил, позволив ей медленно–медленно опускаться к полу, словно в ванне с глицерином. Мужчина позади него уже понял, что дело запахло жареным… но двигается он слишком медленно, к тому же ему трудно концентрироваться на противнике, который стоит к нему спиной. Это его фатальная ошибка. Первый удар наносится левым локтем без замаха ему в печень, перебивает дыхание и слегка парализует. Затем следует быстрый разворот и резкий двойной удар — по ушам, от него мутнеет в голове, нарушается координация. Третий, ложный, выпад левой рукой по глазам, а правая проскальзывает под борт кителя, и сжимается на рукоятке "Зиг Зауэра".
— Добрый день, Редзи Кадзи–сан, — ухмыльнулся Шут, приставляя дуло пистолета к горлу мужчины и щелкая предохранителем. — У меня для вас плохие новости. Хотя вы и сами это понимаете.
Тот тяжело дышал, восстанавливая дыхание, но сопротивляться больше не рисковал.
— Ну что же, вы меня победили, — инспектор ООН медленно развел руки в картинном жесте. — Может скажете, чем я заслужил столько энергичное приветствие?
— Даже не надейтесь отвлечь меня сторонними разговорами, Кадзи–сан! — Шут многозначительно качнул пистолетом. — Ваша подготовка заслуживает всяких похвал, но выстрелить я успею в любом случае.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не сложно догадаться, о чем вы думаете. И я прошу вас делать это чуть тише, у меня от ваших мыслей болит голова.
"На самом деле она всегда болит".
— Хорошо, тогда буду краток. Кто вы и что вам нужно?
— Вопрос в том, кто вы. Определились бы для начала, кому служите — NERV, комитету SEELE, японской разведке или собственным болезненным понятиям о морали и комплексу вины.
— Не понимаю о чем вы, я просто провожу плановую инспекцию работы института…
— Не далее как пятнадцать минут назад вы доставили в кабинет Командующего Икари, так же именуемый Верхней Догмой, контейнер, содержащий в себе эмбриональную форму существа, носящего кодовое имя "Адам". Вам хорошо доверяют, раз посвятили в тайну истинной причины Второго Удара, но вам этого мало, вы хотите понять самую изначальную суть происходящих событий. Ради этого вы прозакладывали то немногое, что имели в жизни, начиная женщиной и заканчивая собственной жизнью. В глубине души вы понимаете, что ваше предприятие практически безнадежно, но, тем не менее, с упорством достойным лучшего применения вы продолжаете все глубже лезть в бутылку. Вы врете самому себе, оправдываетесь тем, что пытаетесь найти людей, что спровоцировали катастрофу Второго Удара, но подсознательно просто хотите, что бы вас в итоге пристрелили. Так же, как это случилось с Комацу. — Шут хмыкнул. — Надеетесь искупить вину? Я не слишком люблю говорить очевидные истины, но вашему брату сейчас глубоко фиолетово, что произошло той ночью на военном продуктовом складе, и каким образом солдаты нашли вашу берлогу в брошенном доме. Просто потому, что он мертв.
