что она будет тут!
– А ее нет… – уныло подтвердила она.
На кухне пахло готовкой, и Виола вспомнила, что так и не поела в кафе. Заглянула в огромный холодильник.
– Да! – всполошился Серега. – Я и забыл, что ты из кутузки! И там тебе не дали перекусить! Давай включай зарядку и…
– А зарядка в гостинице осталась.
– Черт! Как нам теперь быть?! – от неожиданности он растерялся. – Придется все же ехать в гостиницу! Меня в номер не пустят без тебя… Ладно, ты ешь пока, отдыхай, а там что-нибудь придумаем! Ну не могла же эта эстонка так просто смыться!
– Не могла… – женщина поставила на газ сковороду и принялась за готовку. – А она сюда ничего не привозила? – будто между прочим, поинтересовалась она.
– Привозила. – Серега внимательно посмотрел ей в глаза. – Вы ведь вместе хотели его продать? То Устройство! Если честно, я его даже и не видел! Ева приодела меня, дала расчетную карточку с какими-то деньгами, а показать так и не успела.
– Может она нашла покупателей и…
– Она нашла их. Я с ними вел переговоры, оставляя ее в тени.
– Ее могли вычислить…
– Может быть. Но там, в прихожей, если ты не заметила, стоит огромный рюкзак!
– Да? Надо посмотреть!
39. Кабысток
Его мучила совесть. Он беспрестанно переворачивался с боку на бок, громко стонал и ругался вслух. А все потому, что прекрасно понимал – совершено им не обычное разгильдяйство, не лень, а натуральное преступление! Ведь вполне возможно, что эта эстонка и невиновна, что она находится в заключении незаконно. А значит, настоящий преступник преспокойно разгуливает на свободе. И – вполне может еще кого-то убить. Тогда преступление ляжет целиком и полностью на совесть Матвея Егоровича.
Нет! Этого нельзя допустить! С душераздирающим воплем он сел, сбросил с себя одеяло и стал расстегивать куртку пижамы, поминая недобрыми словами этого участкового с его закидонами и не спешащих из столицы боязливых спецов. Эти "интеллектуалы" явно не очень-то торопятся в провинцию, где еще остались не изловленные и не вымершие носители заразы – то тут, то там еще случаются заболевания этим проклятием небесным.
Кое-как все же вымывшись и одевшись, он добрался пешком до Вокзала. И тут его ожидал очередной удар судьбы – до ближайшего скорого часа два. Пришлось брать билет на электричку, которая наверняка будет кланяться каждому столбу.
Уже усевшись в почти пустом вагоне, он вдруг сильно пожалел, что не запасся хотя бы бутылочкой пивка. Тем более что подошла компания молодых людей, вернее даже прибежала, поглядывая на него и почти без маскировки глотая из обернутых газетами сосудов. И ржала во весь голос.
Чем так страдать… Он прикрыл глаза и стал принуждать себя задремать. Но получалось не очень. Парни шумели все громче и шутки их делались все пошлее. Через проход от него сидела совсем юная пигалица в очках и беспроводных наушниках. Ярко зеленая челка из-под розовой шапки и такие же ядовито зеленые колготки говорили о ее подростковой шизофрении. Молодые люди никак не могли не заметить вызывающих цветов ее нарядов и косметики. Поначалу они задирали ее с места. Но наушники с музоном наверняка глушили их "комплименты". Она безучастно смотрела в окно и, словно бы не замечала никого вокруг. Тогда один из них, длинноволосый и прыщавый блондин в кожанке подошел к ней и взялся за наушник, что-то крича.
Матвей Егорович, осведомленный о наличии камер слежения и обязательного наряда дорожной полиции в поезде, никак поначалу не реагировал. Но когда хулиган совсем сорвал с девчонки наушники вместе с шапкой и схватил за зеленые волосы, старый полицейский не выдержал. Он встал и дернул придурка за куртку.
– Слушай сюда, дебил! Оставил ребенка и пошел прочь! Быстро!
Тот бросил в лицо подполковнику шапку с наушниками и сунул руку в карман. Полицейский увернулся от летящих предметов, одновременно ударяя кулаком в нижнее правое ребро. В печень, наверняка пораженную, как у всех алкашей.
Потом на него напали с фланга. Сразу двое, больше не позволял проход. Один хватал за одежду, другой махал ногами. А сзади раздался выстрел. Все как-то сразу смешалось. Его отбросило на то место, где он сидел. Уже на лету рассудок его стал мутиться и меркнуть.
Впрочем, почти сразу он и пришел в себя. И опять стал терять сознание от злобных ударов ногами в голову. Его пинали человек пять.
Очнулся в следующий раз он явно в медпункте на кушетке. Будучи связанным по рукам. Лицо и особенно веки глаз заплывали от ушибов, раздувшиеся губы спеклись намертво. В больной голове звенело, бок ныл.
Над ним склонился пожилой человек в роговых очках, медицинской шапочке, маске и халате. Ни слова не говоря, сделал укол в плечо прямо через одежду. И ушел. А его сознание опять стало меркнуть.
40. Серый
Он приволок рюкзак в залу, раскрыл его и стал вынимать шлем, похожий на мотоциклетный, ноутбук, свернутый в толстый рулон резиновый комбинезон, похожий на водолазный, т.е. на утепленный костюм аквалангиста или что-то в этом роде. Только с отходящими проводами.
– Я что-то читал у нее в описи… – задумчиво говорил он. – Она мне давала читать, вернее, просмотреть список вещей на продажу… Но показать не успела…
– Да что тут показывать?! – рассмеялась Виолетта, поднимаясь с дивана. – Одевай это на голое тело, а я пока на кухне чайку попью! Если что не понятно…
– Ясно! – он принялся быстро разоблачаться, благо дело, одежек было немного. Натянув толстый пластиковый, как он теперь рассмотрел, костюм и, примерив шлем с болтающимися проводами, позвал ее. – Ну! Я готов!
– Так включай!.. – она вошла и соединила провода от шлема и "комбеза" с ноутбуком и щелкнула клавишами. – Это на голову! Только сначала лучше лечь!
Подошвами он ощутил шершавость усыпанной хвоей песчаной дорожки. Хвою он увидел вместе с огромными соснами над головой. Облаков в небе не наблюдалось, низко висящее солнце ласкало бор золотистым светом. Тот, чье тело он примерял, обернулся на двухэтажный особняк. На крытом крыльце которого стояла полноватая смеющаяся женщина с застиранном синем халатике. Женщина помахала рукой, и он ответил ей тем же. После чего отвернулся и стал медленно спускаться по тропке к воде.
Он прекрасно видел "свои" руки с закатанными клетчатыми рукавами и босые ноги в голубых "линялых" джинсах. На безымянном пальце левой руки сверкало кольцо. И кисти "его" рук не были кистями работяги. Это были руки интеллигента, не привычного к физическому труду.
На узкой песчаной полоске пляжа, а впереди простиралась синева вод, резвились дети с мячом, три девчонки против двоих мальчишек. Чуть поодаль справа на деревянном с облезающей голубой краской шезлонге лежала девушка в мини купальнике с газетой на лице. А от полоски ленивого прибоя к ней приближался сухощавый
