— Делами, — зло усмехнулся воевода, поднимая голову. — Знаю я, какие у тебя тут дела. А плоскодонки в озере видели уже на закате!
Воевода многозначительно посмотрел на старого товарища, и тяжело вздохнул. Нет, ничего тот не понимает, придётся объяснить:
— Баркас в озеро ушёл днём, а плоскодонки только вечером! Что они делали так долго в устье? Выходит, всё-таки встретились они там и вряд ли после всего случившегося мирно разошлись! Думаю, побил выродок меченосцев каким-то образом, потому и задержался в протоке! Побитых обдирал! Видаки сказывали, что баркас по воде шибко бежал, а плоскодонки, наоборот, тяжело шли!
— И что с того? — покосился на воеводу посадник. — Мало ли, почему они так плыли?
— Да такое только тогда может быть, когда баркас пустой, а плоскодонки до бортов гружёные! — раскраснелся воевода.
— Ты голос-то придержи, не у себя на подворье находишься! — выпрямился в кресле посадник. — Ишь, расшумелся! Вместо того, чтобы тут меня уговаривать, взял бы да и нашёл то место, где они вроде бы как стояли! Ну, чего смотришь? Найди и разберись! Наверняка ведь что-то осталось на месте стоянки? Следы там какие-то или кострища! Да что я тебя, учить что ли, буду!
— Да говорю же тебе, мои дружинники всё устье обшарили и ничего не нашли! Ни кострищ, ни стоянок. В одном месте немного щепы в кувшинках нашли и непонятно, откуда она там взялась. Ни одного порубленного дерева рядом не было. Как в воду все следы канули!
— Щепу могло откуда угодно ветром пригнать. Да хоть бы и из реки! Так может они и впрямь? Всех в воду? А?
— Там же силища какая была, что у одних, что у других⁈ Берег бы истоптали, изрыли, если бы схватились!
— Да с чего ты взял, что они непременно на берегу бились бы? — удивился посадник. — А если в этих лодках своих? А? По мне, так он их просто перебил, да за борт повыкидывал. Ты же сам мне рассказывал, что вся его дружина с самострелами ходит? Ну и подумай, могут ли твои крестоносцы без ущерба для себя отбить три десятка болтов? Вряд ли смогут! А ещё лучше было бы, если бы ты не на дружинников своих в этом деле полагался, а на себя! Глянул бы своими глазами на те протоки, глядишь, что-то толковое и углядел! А хочешь, я скажу, отчего не выходит у тебя ничего? Да потому что ты чужими руками норовишь своё дело сладить!
— Чужими, своими… Вон как ты заговорил. А ведь это не только мои, но и твои дела. Али про то забыл? Так я напомню! — нахмурился воевода. Не понравилось ему то, как его посадник носом в его же ошибки макнул.
— Ты сюда рядиться пришёл или совета просить? Если совета, так я тебе его дал! А если рядиться, то уверен ли, что так уж сильно меня во врагах своих видеть хочешь? Успокойся и не горячись! Остынь!
— У крестоносцев тоже не меньше людишек было, — отвернулся в сторону воевода. Проглотил резкие слова, пробурчал. — И самострелы у них такие же имелись.
— Ну-ну, — не стал продолжать опасный разговор посадник и перевёл тему на другое. — Лучше подумай, что князю говорить будешь.
— Я? Князю? — удивился воевода. — Так нет же его?
— Ты, ты, кто же ещё, — выпрямился в кресле посадник. — Ты же у нас воевода, не я. Моё дело за городом следить, твоё за порядком. Крестоносцы всем посольством пропали, выходит, что порядка и нет! Значит, тебе и ответ держать! Князюшка наш никуда не денется, погостит и вернётся.
— Спросит, отвечу! — выпрямил в ответ спину воевода. И вдобавок задрал к потолку бороду. — Так что дальше делать будем?
— Ты меня сюда не приплетай! Твоя промашка, тебе и ответ держать! — оскалился посадник. — Я тебя с самого начала отговаривал. Напомнить, как ты тут задумкой своей хвастал?
— Вот, значит, как? В сторону отойти решил? Вот тебе! — воевода зло ощерился и скрутил дулю. — Мы с тобой в этом деле одним веревом связаны! И отвечать тоже вместе будем!
Крутнулся на каблуках, шагнул к дверям. Тяжёлые дверные створки разлетелись в стороны, словно тараном выбитые, ударились о камень проёма, просыпалась с потолочных балок слежавшаяся пыль. На пороге остановился, оглянулся через плечо. Выдохнул зло:
— И не вздумай что-либо супротив меня замыслить! Порву!
* * *
— Говоришь, сама решила травок принести? — не поверила девушке ключница. — А Лушка, выходит, надорвалась бы от пучка зелени в своей корзине? От уж я этой лентяйке задам!
— Да что ты, Марьюшка! — спохватилась Алёна. — Какая же Луша лентяйка? Да это я сама, сама…
И прикусила язык. Да только поздно было, вылетело словечко, не поймаешь.
— Сама? — прищурилась на смутившуюся девицу ключница. — Ну, раз сама, то ступай на кухню. Там Лушка твоя. Ишь, сговорились за моей спиной…
Так взглядом и проследила за девушкой, с каким-то мстительным удовлетворением наблюдая, как та корзинкой своей себе же по ногам бьёт. И, когда та уже скрылась в сенях, буркнула:
— Девка сдурела! Совсем голову потеряла! И куда родичи смотрят? Где это видано, чтобы бояре с купцами роднились? Нет, нужно бы им глаза-то на непутёвую дочурку открыть! А то как бы потом сраму на весь город не было!
У Алёны же корзинка из рук выпала, когда та от кухарки последние новости узнала. Только что и смогла выговорить:
— Как же так? Я ведь… — и замолчала, губы поджала, слова горькие в груди задавила.
— Да что ж ты так, — засуетилась Луша, подхватила с пола корзинку, скоренько выпавшие из неё травки подобрала и внутрь попихала, да ногой подпихнула ближе к гостье тяжёлую скамью. — Вот, присядь-ка сюда, милая. Да-да, вот так, молодец. И не кручинься, что не застала. Бог даст, свидитесь ещё.
— А если нет? — не подняла головы Алёна.
— Что, нет?
— Если Бог не даст? Что тогда? От Бурляева насилу отбилась, кое-как батюшку удалось уговорить не спешить меня в чужой дом отдавать… Так ждала встречи этой и не дождалась! — подняла голову, глянула на Лушу совершенно сухими глазами. — Что теперь будет…
— Если будешь сидеть на одном месте, то уж точно ничего не будет! Найми лодку, да и догони его!
— Я⁈ — вскинулась знахарка.
— Ну так не я же? — нарочито удивилась Луша. — Мне и тут хорошо, у этой вот печи!
— Лодку нанять? И догнать? — заалела щеками Алёна. — Стыд-то какой…
— С чего бы это? — подбоченилась кухарка. И тут же присела на скамью рядом с девушкой, прижалась тёплым боком, обняла рукой за плечи, прижалась губами к маленькому круглому ушку. — А мы никому не скажем, за какой такой надобностью ты в озеро пошла! Мало ли какие на островах травки растут? Ты ведь на них уже бывала? И травы те собирала? Так?
Алёна заворожённо слушала шёпот кухарки и лишь кивала в ответ.
— Бывала, значит — довольно улыбнулась Луша. — Тогда вообще не понимаю, почему бы тебе лодку с охраной не нанять?
Приобняла девушку за плечи и жарко прошептала прямо в ушко:
— Упустишь ненаглядного сейчас, в другой раз не догонишь! Решайся, милая!
— А и решусь! — выпрямила спинку девушка, сверкнула глазами. — Деньги на найм лодки у меня есть! К отлучкам моим дома привыкли, значит и догонять сразу не кинутся А там уже и поздно будет. Ну а случись что плохое, так ведь я всегда смогу вернуться домой? Правда же?
— И не забудь охранников своих прихватить! Грят в озере-то лихие людишки порой шалят, даже на торговые баркасы иной раз налетают!
— Луша, ну какие охранники? Они же мне далеко уйти не дадут!
— Так ты им скажи, что за травами пойдёшь!
— Куда? За Чудь-море? Смеёшься?
— Чтой-то сразу смеюсь? — даже оскорбилась Луша. И тут же придвинулась ближе, зашептала горячо. — Или найми кого на торге! Сопроводят тебя до Наровы-реки, а там их и отпустишь!
— Нанять? — нахмурилась девушка. Задумалась и решительно тряхнула головой. — Забирай травы! Потом за них рассчитаешься! А мне спешить нужно!
* * *
Отступил от тына, развернулся спиной к огню — так хоть немного глаза к темноте привыкнут. Отстранился от всего, от предсмертных хрипов умирающих, от треска горящих поленьев в кострах, от лёгкого шума листвы на деревьях. Под подошвами сапог земля мелко-мелко задрожала, я даже опешил на секунду. Словно неподалёку мотор заработал! Тут же сообразил, что кто-то бежит. И он точно не один!
