— Не понял вопроса, — хмурю брови.
— Ну… — Мирослава явно нервничает, вон как вся напряглась. — Если вдруг я что-то перепутаю… Ты будешь не очень сильно ругаться?
Анжела никогда не задавалась подобным вопросом. Косячила часто, и это изрядно меня бесило. Но вот сама она, по-моему, вообще по этому поводу не заморачивалась. С нее все было как с гуся вода.
Однако Мирослава — другая. Она чересчур исполнительная, тревожная, к тому же слишком стремится мне угодить. Будто… побаивается меня? Но почему? Я же ничего плохого ей не делаю!
И тут вдруг понимаю, что я своим идиотским списком вогнал ее в стресс. Совершенно не хочу, чтобы она переживала по этому поводу. Ей сейчас, наоборот, нужно быть максимально расслабленной, заботиться в первую очередь о себе. Она же вынашивает моего ребенка — это ее основная задача, а не ублажать меня четким следованием правилам.
В этот самый момент малышка огорошивает меня последним вопросом:
— Ты еще забыл про интим. Ты говорил, что хочешь, чтобы я проводила в твоей спальне четыре ночи в неделю, так? Это должны быть какие-то конкретные дни?
Вот это да! Так мы вообще не договаривались! Я, конечно, упоминал вчера четыре ночи, но это же было до того, как она позволила мне… все-все позволила, и мне чертовски понравилось.
Тут же представляю, как моя красавица после ужина идет не в мою комнату, а к себе. И плакали вечерние объятия, которые я уже успел представить себе во всех красках. Вечерние объятия, ночной секс, утренний секс, любование обнаженной Мирославой.
Ну нет, я не готов расстаться с ней даже на одну ночь! Глупое и устаревшее правило.
— Я просто хочу тебе угодить, — говорит Мирослава, разглядывая собственный маникюр.
— А знаешь, малышка, я тут подумал…
— Что? — она поднимает на меня свои огромные глазищи.
Смотрит чуть испуганно, и мне это совершенно не нравится. Ну не должна моя женщина меня бояться. Не должна, и все тут!
— Давай-ка мы про все это забудем, — говорю, смотря ей в глаза.
Встаю с места, подхожу к ней, обнимаю за плечи и забираю блокнот.
— Я это выброшу, ладно? — говорю ей ласково. — Забудь про все правила, просто делай что тебе хочется. И готовь что тебе нравится. А еще я хочу, чтобы ты насовсем перебралась в мою спальню. Ты как? Согласна?
Она кивает, при этом так трогательно мне улыбается, что не могу сдержаться. Тут же наклоняюсь к ней и целую в губы. Сладко целую, с чувством.
Зачем нужен какой-то список правил, если у меня есть девушка с губами вкуса вишневого мармелада?
Глава 35. Влюблена
Мира
Я сижу у окна второго этажа, вожу простым карандашом по альбомному листу, то и дело поглядывая на улицу.
Жду.
Глеб — человек привычек. Он приезжает домой в одно и то же время, ставит машину четко в одно и то же место, даже количество его шагов до входной двери и то всегда одинаково — я считала.
И да, я караулю его у окна, как заправская маньячка.
Очень не терпится его увидеть, успеваю ужасно соскучиться по нему за день. Мы живем вместе всего месяц, а кажется, будто уже сроднились. Не могу представить свой вечер без него. Ни вечера, ни ночи, ни утра, ни выходных. Для меня праздник, когда он дома, и я очень счастлива, что ношу в себе его частичку, его продолжение, маленькое дитя.
Помню, когда ждала Антона с работы, в груди жгло, давило. Я вздрагивала от звука подъезжающей машины, впадала в тихую панику, когда открывалась входная дверь.
С Глебом все по-другому. Он, как и я, успевает ужасно соскучиться за день и буквально не отлипает от меня, когда приезжает домой. Обязательно занимается со мной любовью сразу по приезде. Иногда если очень вымотался на работе, просто ласкает меня в душе, хотя это в наших отношениях редкость. Обычно он в полной боевой…
О, как я люблю эту его полную боевую готовность! Стоит вспомнить, и внизу живота начинает пульсировать в сладкой истоме. Мне нужно моего мужчину каждый день. Это какая-то дикая, совершенно необъяснимая, да к тому же постыдная аномальность, ведь раньше я за собой ничего такого не замечала. И желания мои в постели были весьма скромны, а порой их вообще не было. Но за последние четыре недели я превратилась в настоящую озабоченную!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мой гинеколог говорит, что такое случается на втором триместре беременности. Это даже считается нормой. Но все же надеюсь, что дело не только в беременности и что после родов моя интимная жизнь с Глебом останется такой же яркой.
К слову, нас связывает не только секс. Глеб — очень внимательный мужчина. Он беспокоится абсолютно обо всем, что связано со мной. Ездит со мной к врачу, сам заказывает домой продукты, оплачивает счета, следит за тем, одета ли я по погоде. А еще он отправил меня в жутко дорогую школу искусств, располагающуюся неподалеку от коттеджного поселка, где мы живем.
Он — далекий от искусства человек, но меня поддержал, когда я объяснила ему, что хочу выучиться на дизайнера. Даже купил мне ноутбук и графический планшет, чтобы я рисовала по-современному.
Ох, был бы Глеб чуточку свободнее… Моя жизнь вообще стала бы раем.
Но работает он как робот — нон-стоп шесть дней в неделю. Он человек потрясающей энергии, чем меня восхищает.
Надеюсь, наш сын будет таким же, как он. Хотя, если честно, я до сих пор не понимаю, как так вообще вышло, что я являюсь его биологической матерью. Насколько я знаю, пункция яичников — довольно сложная процедура, такое не сделаешь без ведома женщины. А без этого яйцеклетку для ЭКО никак не получить… Наверное, врачи воспользовались какой-то новой методикой, о которой мне неизвестно.
Но если Глеб говорит, что малыш мой, я ему верю. И я очень рада, что это так.
Вижу за окном знакомые фары, нутром чувствую — милый приехал. Сердце начинает учащенно биться, ладони потеют, а душа стремится к нему.
Бросаю свой рисунок, бегу вниз, спешу в прихожую.
Хочу немедленно оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих губах, вдохнуть его запах.
— Привет, — говорит он, заходя в прихожую.
Я тут же льну к нему, подставляю губы для поцелуя.
— Мур… — изображаю из себя ласковую кошку.
Он на секунду прикасается ко мне губами, потом снимает с себя куртку, крепко меня обнимает:
— Мой котенок… Ты ждала меня?
Это он тоже спрашивает каждый день.
— Да…
В это короткое слово я вкладываю максимум смысла.
— Ну пойдем, — говорит он и ведет меня в гостиную.
Глеб исчезает на пару минут вымыть руки. Когда возвращается, сразу усаживается на диван, ставит меня перед собой и со значением просит:
— Показывай…
Послушно расстегиваю пуговицы платья. На мне белый лифчик и белые же кружевные трусики. От талии мало что осталось, ведь моему животику уже почти пять месяцев. Но Глеба это не беспокоит, наоборот, он радуется каждому лишнему сантиметру и восхищается моей фигурой.
Таю под его горящим взглядом.
— Подрос, — кивает Глеб.
Он кладет отогретые в теплой воде руки на мой живот, ждет, не пошевелится ли малыш. Но наше чадо, должно быть, спит, потому что никаких шевелений я не чувствую.
Потом Глеб прикасается губами к моему пупку, засовывает в него язык. От этой ласки у меня по всей коже бегут мурашки, а между ног делается до стыдного мокро. Но на этом мой мужчина не останавливается. Он ведет дорожку из поцелуев к кромке моих трусиков, зубами немного стаскивает их вниз.
— Хочешь? — спрашивает меня, глядя снизу вверх.
О, я хочу! Я столько всего от него хочу!
Со стоном киваю, и позволяю Глебу увести меня в спальню. И там на мягком матраце отдаю ему всю себя без остатка, мурлычу от удовольствия, изнеженная его ласками.
Мы выбираемся из спальни нескоро. Продолжаем ласки до тех пор, пока никаких сил не остается. Уставшие и вконец оголодавшие, идем на кухню, завернувшись в пушистые халаты. Мой розовый, его черный.
Теперь мы едим в столовой только по выходным, нам лень накрывать там стол каждый день. Экономим силы для более важных дел. Ужинаем на кухне, как настоящая семейная парочка.
