герои всё так же могли сидеть в пещере, без возможности выйти наружу.
— Думаю, что они не устанут. Будут караулить нас до ночи. Может, и ночью будут следить.
— Тогда нам придется ждать помощи, — хмыкнул Гераклид, — в деревне наверняка кто-то вспомнит про нас. Да и твой друг там — тут он усмехнулся, — странное дело, столько лет всех спасал, а теперь придется ждать помощи самому.
— Ну, бывает, — Кигус пожал плечами, — а я уже начал верить, что ты неуязвимый!
— Ха, — радостно выпалил герой островов, — когда-то было и так. А теперь сижу — птиц боюсь. Тебя задело?
— Угу, — пробормотал Кигус. Кровь у него из предплечья уже почти перестала идти.
— Меня тоже зацепило парочкой. Острые, словно бритва, — поморщился Гераклид, — нужно было взять свою шкуру. Она от одного льва, который был неуязвим для оружия. Пришлось задушить его.
— Хм, а шкуру ты как с него снял?
— Ха-ха, — рассмеялся Гераклид, — да ты не промах! Ладно, у него она была просто толстая. Пришлось повозиться, зато потом было чем прикрыться.
— Думаю, от такого дождя из перьев даже самая крепкая шкура бы не спасла.
— Ну не такие уж они и сильные. Просто мерзкие птицы со своими перьями. Должна быть на них управа!
— Знаю! — вдруг завопил чей-то звонкий голос, — снимайте свою одежду.
Одержимый своей идеей дух приключений совсем забыл о скрытности. Кигус даже слегка опешил, он забыл, какой у этого невидимки громкий голос. Гераклид же совсем замер на полуслове.
— Боги ответили! — закричал он и одним рывком сорвал свою тогу.
— Эй, эй, погоди. Зачем снимать? — начал было Кигус, но здоровяк подскочил к нему и дернул за рубаху.
— Снимай, — воскликнул он, — боги требуют!
— Так, успокойся, — слегка ошарашено заметил герой, осторожно вытаскивая ткань из рук Гераклида, — никакие это не боги. Это мой невидимый спутник — дух приключений.
— Кто? — изумился тот.
— Ну, такой невидимый голос, дает советы, бубнит всякое…
— Ха, может я и есть бог, — насмешливо заявил невидимка.
— Или твои, кхм, боги и были духами приключений, — ответил Кигус.
— Вряд ли, — Гераклид разочарованно отмахнулся, — я сразу понял, что что-то не так. Боги обычно громогласны и видимы. А у этого твоего спутника голос, как у юноши, что только завел первые волоски на бороде!
— Даже не знаю, это оскорбление или комплимент, — заметил дух приключений, — в любом случае я придумал план.
— И какой же он? — поинтересовался Кигус, — раздеться и бегать по траве голышом? А птицы умрут от смеха?
— Нет. Сделать чучело!
— И распугать птиц? Даже не думаю, что эти птицы чего-то вообще боятся.
— Они хотя бы отвлекутся!
— Это точно! — вдруг отозвался Гераклид, — тогда ты сможешь прокрасться до деревни и привести помощь!
— А ты? — спросил Кигус.
— А я не умею красться. Я ведь великий герой! — тут Гераклид приосанился едва не уткнувшись в своды пещеры, — а великие герои никогда не крадутся и не отступают.
— Хм, я видимо не великий, — усмехнулся Кигус, — ладно, можно попробовать.
— Будем опять мастерить, — радостно воскликнул дух приключений, — вон той соломой можно набить одежду, потом нужна какая-нибудь палка, чтобы выставить чучело…
— Да, да, — протянул герой, — будто бы у меня не было огорода!
Он стянул рубаху и принялся развязывать ремень у штанов.
— Надеюсь, это действительно сработает, — заявил он, хватаясь за штанину. Тут вдруг раздался треск рвущейся ткани. Обернувшись, Кигус увидел, что Гераклид протягивает ему кусок своей тоги.
— Чтобы тебе не пришлось идти в деревню голышом! — объяснил здоровяк.
Кигус поблагодарил его и стянул штаны. Оставалось лишь набить одежду соломой и найти палку. Палка нашлась в груде соломы. Точнее не палка, а целое бревно — небольшая сосенка. Вся кривая, сучковатая с кучей веток, с которых сыпалась засохшая хвоя. Кигус набил свою одежду соломой, а потом принялся за бревно. Обломал лишние ветка, попутно запихав их в рукава и штанины, чтобы было более естественно. И, наконец, насадил всю конструкцию на верхушку палки.
— Вроде крепко сидит, — подытожил он, слегка помахивая бревном.
Он теперь выглядел как настоящий дикарь из легенд об этих островах. Обмотался тканью, сделав набедренную повязку, весь в крови, соломенной пыли и хвое. Так еще и с бревном в руках.
— И что теперь делать с этим чучелом? — спросил он, — надо же как-то его выставить. А там птицы.
— Может его воткнуть у входа в пещеру? — предложил Гераклид. Кигус задумался.
— Наверное, можно попробовать, — заявил он. Слегка высунувшись наружу, герой запихал конец бревна в щель между камнями. Там оно надежно укрепилось, да так, что вытащить его стало проблемой.
Птицы сразу же закричали и поднялись в воздух. Они заметили врага и приготовились атаковать.
Тут-то Кигус и понял, что сделал глупость. Вход в пещеру вот-вот окажется под жутким дождем из перьев, и выйти наружу будет невозможно. Да и сами герои оказалась в некоторой опасности — вдруг внутрь чего залетит.
— Ох, — выпалил он, — прячемся!
И ринулся в глубину, туда, где лежала куча сена. Гераклид тоже спешно отполз назад. А снаружи застучали стальные перья, прямо по несчастному чучелу, камням и земле.
— Эх, — вздохнул Кигус, — похоже, я теперь без одежды остался. Впрочем, до деревни все равно не добраться.
— Помощь придет, — вздохнул Гераклид, — рано или поздно.
Перья продолжали посыпать землю и чучело. Птицы, точно так же, как и их обычные родственники легко спутали чучело с живым человеком. И упрямо пытались наказать наглеца. Интересно, но перья, вытыкаясь в чучело, проходили одежду насквозь, а затем застревали в соломе или просто падали на землю. Поэтому фигура упорно стояла, не взирая на атаки. Снаружи стоял жуткий звон. Дзынь, дзынь, дзынь, — перья отскакивали от камней, падали на землю, покрывая её этаким серебристым ковром. А на них звеня падали другие. Кигус испугался, как бы вход не завалило.
А потом среди звона раздался сочный шмяк. Что-то тяжелое плюхнулось на землю. И в пещеру, на ходу теряя последние перья, вбежала одна из птиц, скрываясь от своих же сородичей.
— Ага! — радостно завопил Гераклид, — попалась, курица ощипанная! — он схватил её за тонкую шею и затряс в воздухе.
— Интересно получилось… — заметил дух приключений.
— Думаю, что это лишь… — начал Кигус, но его прервал очередной шмяк. В пещеру спешно забежала еще одна ощипанная птица. Следом другая.
— Ха, — невидимка обрадовался, — теряют оперение и летные качества. Так им.
Падающие птицы, планируя из последних сил, теряли свои перья на подлете к земле. Тяжело плюхаясь на неё, они мчались спасаться в пещеру, подальше от своих разгневанных сородичей. Кто-то из них убегал в поля, а кто-то и вовсе погибал под чужими перьями.
