строку. — С этих пор к выбору нового тюремщика стали подходить очень внимательно. Непременным условием стало наличие не просто предрасположенности к темной магии, но и…»
Крик с половины Армана заставил меня подскочить. Я захлопнула книгу и бросилась в коридор, распахнула двери спальни. Арман метался по кровати. Его лицо пылало. У него жар!
— Тише, тише. — Я склонилась над ним, убирая спутанные волосы со лба. — Скоро станет легче, потерпите.
Надо принести воды, опустить хотя бы мокрую тряпку ему на лоб. И Шелли…
Я обернулась. А где же Шелли? Обманул меня и сбежал? Арман снова забился.
— Стела! — звал он в горячечном бреду. — Стела, вернись!
Наверное, так звали его жену. Я сжала ледяную ладонь тюремщика. Пусть думает, что его супруга с ним. Арман немного притих, задышал ровнее, но стоило мне дернуться, пытаясь высвободить руку, крепче сжал пальцы и забормотал что-то. Ладно, обойдемся без мокрой тряпицы. Я только надеялась, что духи увели Шелли не слишком далеко, и с ним все будет в порядке.
Арман бредил. Он метался по подушке, называл незнакомые имена, умолял кого-то не губить его жизнь. Мне становилось с каждой минутой страшнее. Казалось, еще немного, и он не выдержит, погибнет. Под дверями комнаты тихонько подвывал Брист.
— Брист! — крикнула псу. — Найди Шелли, будь с ним.
Раздался короткий лай, и цокот когтей возвестил о том, что пес исчез. Оставалось верить, что Брист защитит мальчика, пока его отцу не станет лучше.
— Все будет хорошо, — обещала я Арману. — Все непременно будет хорошо. Выздоравливайте, господин Ферри.
А тюрьма скрипела и выла, едва ли не расшатывалась из стороны в сторону, как бы глупо это не звучало. И мне казалось, что эта ночь не закончится никогда.
Глава 17
Когда около полуночи я заглянула на половину Мишеля, мальчик мирно спал в своей кроватке. Безумие! Где он был? Что делал? Конечно, эти вопросы подождут до утра. Брист, лежавший на полу у кровати, поднял лобастую голову, и я погладила его, ощущая приятное тепло шерсти.
— Молодец, — шепнула тихонько псу, и он довольно рыкнул.
Под такой охраной Шелла оставлять не страшно, так что я вернулась на половину Армана. Тюремщик снова забылся беспокойным сном. Он время от времени резко просыпался, бормотал что-то — и снова проваливался в забытье. Духи тюрьмы не давали ему покоя. Я же свернулась в клубок в кресле и собиралась бодрствовать всю ночь, но события этого дня слишком меня вымотали, и сама не заметила, как уснула. А когда проснулась, замерла в страхе, опасаясь пошевелиться.
У постели Армана стояла девушка. Я узнала ее! Именно она была на портрете, который я совсем недавно изучала. И, видимо, ее звали Стела. На ней было светлое платье, волосы заплетены в две толстых косы и уложены вокруг головы. Она стояла и смотрела, как спит ее бывший супруг — пристально, пронзительно. Затем перевела взгляд на меня и недобро усмехнулась. Подняла руку и погрозила мне пальцем. Вдруг облик призрака исказился, шея неестественно выгнулась, а из руки торчали переломанные кости. Я глухо вскрикнула, а Стела растаяла, будто и не было.
Захотелось сбежать, только духи… Они повсюду! И никто не помешает им пойти за мной.
— Розалин?
Я вздрогнула и едва не подпрыгнула, только это был не призрак, а сам Арман. Очнулся! Слава богам!
— Как вы себя чувствуете? — склонилась над ним.
— Прекрасно, — едва заметно усмехнулся тюремщик. — Бывало и лучше. Что вы здесь делаете?
— Слежу, чтобы вам не стало хуже, — ответила я.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности.
Я почувствовала, как заалели щеки. Было что-то неправильное в этом полумраке, теплом дыхании Армана на моей щеке. Окончательно смутившись, я отодвинулась подальше.
— К утру все пройдет, — пообещал тюремщик.
— Научены горьким опытом?
— Да. А вам не нужно было беспокоиться. Мы с тюрьмой частенько ссоримся. И результат чаще всего такой: я лежу трупом, а тюрьма торжествует.
— Что-то не похоже на торжество, — поежилась я. — Скорее, она недовольна.
— Еще бы! Ко мне она привыкла. Неизвестно, кого назначат на мое место.
Такой ироничный, совсем не серьезный Арман мне нравился. С ним было легче разговаривать, и я его не боялась.
— А вы бы хотели оставить должность? — спросила осторожно.
— Это невозможно. — Тюремщик качнул головой. — Она пожизненная, Розалин. Так что я умру в Атеррасе. Но не сегодня. Да, не сегодня.
Он улыбнулся чему-то своему, а я накрыла ладонью его руку. Арман взглянул на меня чуть удивленно, но промолчал.
— Ступайте отдыхать, Розалин, — сказал вместо этого. — Утром вас ждет работа, а со мной ничего не случится, поверьте.
— Хорошо. — Я покорно поднялась. — Доброй ночи, господин Ферри.
— Доброй, госпожа Делкотт, — долетел ответ, и Арман снова закрыл глаза.
Я заглянула к Шеллу, убедилась, что он все еще спит, а не бороздит с духами Атеррас, и вернулась в свою комнату. От напряжения я едва держалась на ногах. Хотелось лечь и не шевелиться, но, как водится, сон не шел. Я долго лежала, закрыв глаза, и думала. О чем? О Джесси и Люциане, Шелли и Армане, призраке Стелы и Атеррасе. Последние события сплелись в такой тугой узел, что, казалось, его невозможно распутать. И я сама уже не знала, чего хочу. Свободы для Джесси? Да. Но тогда Шелли останется здесь один, а мне так не хотелось его оставлять! За несколько дней я привязалась к этому малышу, такому одинокому в мире духов. А еще поняла, что Арман — не зло, каким его описывают окружающие. Хотя, как раз это я поняла давно, а накануне только убедилась. Тюремщик Атерраса — человек чести, и он делает все возможное, чтобы тюрьма не погрузилась в хаос. Но что может один человек против судьбы? Ничего. Кто ему помогает? Только Фитц? Да и то, гном взвалил на себя заботы по хозяйственной части, но их же так много!
Я перевернулась на другой бок. И все-таки Арман дал Шайну уйти. Знал, что потом будет плохо. Что тюрьма не обрадуется такой краже, и все же отпустил юношу, у которого вся жизнь впереди. Я забывала о том, насколько молод сам Арман. Из-за маски и вечно хмурого лица под ней он казался старше, но на самом деле разве ему так много лет? Нет. Просто здесь время идет иначе, и быстро взрослеешь… Я сама будто стала старше на год за этот месяц. А еще завтра мне положена встреча с Джесси. Сможет ли Арман пустить меня к брату?
Утонув в водовороте этих мыслей, я все-таки уснула.
