правдоподобно. — Я была раздражена, вот и все. —
Раздражена тем, что ты намочил мои трусики, предлагая мне то, о чем я мечтала годами, и тут бац, появляется Пенни-блокатор пениса. — Я буду наверху. Тогда мы сможем поболтать.
Он опускает руки и двигается в своем кресле.
— Слушай, мне жаль. — Самодовольная улыбка появляется на его губах. — Не то, чтобы мне было за что извиняться.
— Значит, ты не извиняешься, фальшивый податель извинений.
— Я извиняюсь за поведение Пенни. Я не сделал ничего плохого.
— Ты прав. Ты не должен извиняться за то, что трахаешь цыпочек за столом.
— Не говори, что это похоже на дешевое порно.
— Это точно выглядело как дешевое порно. Если она ходит как утка, говорит как утка, то это дешевое утиное порно.
— Ты невозможна, — пробормотал он. — Это было намного качественнее, чем порно. Да, у меня был секс с Пенни. Нет, я не буду делать этого снова. Все решено. Давай двигаться вперед.
Я скрестила руки вместе.
— Разговор окончен.
Я кручусь на своих танкетках и чувствую Малики позади себя, когда поднимаюсь наверх. Я оставляю дверь открытой для него и сажусь на табурет у острова.
— Теперь, когда с этим покончено, не хочешь рассказать мне, что еще у тебя на уме?
Мне нравится, что он не боится копаться в моих чувствах, не боится, что я выношу на него свои проблемы.
— Мои родители разводятся.
Почему я так ошеломлена — странно. Я была счастлива, когда мама сказала, что уходит от отца после того, как стало известно о его измене, и злилась, когда она решила остаться.
Теперь я чувствую себя оцепеневшей.
В этом году в моей семье происходит два развода — мой и моих родителей.
Он стоит на другой стороне острова.
— Мне жаль.
— Я… — Я останавливаюсь, чтобы прочистить горло. — Возможно, это моя вина.
— Черта с два. Все в этом городе знают, что виноват твой отец. — Он качает головой. — Не смей так думать.
— Да, но моя мама не ушла от него после того, как узнала об измене. Она уходит, боясь подать плохой пример своим дочерям.
— А разве то, что она остается с ним, подает хороший пример?
— Каждая ситуация индивидуальна. — Он кивает.
— Я согласен.
— Это… ух. Это будет странно, когда они не будут вместе, понимаешь?
— Да. То же самое было, когда моя мама ушла, но это стало нашей новой нормой.
Мой рот открывается.
Вот дерьмо. Малики переходит на личности?
Я веду себя так, будто знаю, что сказал мне мой отец?
— Твоя мама ушла от тебя?
— Да. Когда мне было шесть, а моей сестре девять. — Его лицо пустое, на нем нет ни капли эмоций.
— Она сказала тебе, что уходит?
— Нет. Однажды я пришел домой, а все ее вещи исчезли. Она так и не вернулась.
— Ты знаешь, где она сейчас?
Он покачал головой.
— Мне все равно. Она решила уйти, не забирать нас с собой и никогда не возвращаться. Вот и все. Я не буду бороться ни за чью любовь. Она сделала то, что мать никогда не должна делать, независимо от ситуации.
Я хочу большего.
Я хочу всего личного, что он может предложить.
— Почему она ушла?
— Я не знаю. Много лет назад, когда мы перевозили отцовский хлам, мы нашли ее прощальное письмо. Она винила во всем бар, моего отца, который сделал его приоритетом над своей семьей и не уделял ей достаточно внимания. Ему нужно было узнать, каково это — заботиться о семье, вот что она сказала. Я был в ярости на отца и обвинял его во всем. На самом деле, виноваты были они оба. Ее письмо доказало, что она не заслуживает того, чтобы я ее искал. — Он переносит вес с одной ноги на другую, качает головой и протягивает руку. — Пойдем. Хватит с нас депрессивного дерьма на один день. Давай займемся чем-нибудь веселым.
Я приподнялась на своем табурете.
— Например?
— Выбирай сама.
— Ну… — Я затянулась.
— Вот черт. Я что, действительно соглашаюсь на это?
— Как насчет того, чтобы пройтись по магазинам и выбрать все для бара?
Он пожимает плечами.
— Почему бы и нет? Это идеальный день, чтобы выбраться из города. — Я сползаю с табурета. — Дай мне быстро переодеться.
Он щелкает пальцами, чтобы остановить меня.
— Сегодня вечером Коэн устраивает барбекю у себя дома. Пойдем со мной.
— Правда?
— Да, будет весело.
Я киваю, улыбка появляется на моем лице. Я выхожу из кухни и, скрывшись из его поля зрения, бегу в свою спальню.
Глава 16
Сьерра
— Первым делом, — говорю я, разворачиваясь и идя спиной к Малики. — Стол должен сказать пока-пока.
Он наклоняет голову в сторону.
— Что не так с моим столом?
— А то, что на нем ты трахал Пенни и еще неизвестно сколько женщин.
Мой ответ привлекает внимание пожилой пары, проходящей мимо. Женщина задыхается, зажимает рот рукой, как будто вместо светской беседы я раздвигаю ноги перед Малики, а затем кладет руку на сердце. Она качает головой, хватает мужчину за руку и оттаскивает его.
Малики качает головой.
— Ты не можешь отправлять в хлам мой стол по этой причине.
— У тебя есть сентиментальная привязанность к этому столу, кроме того, что это твое место для траха? Семейная реликвия? — спрашиваю я его. — Это было бы неуважительно по отношению к старшим.
— Нет, Сьерра. Я не занимаюсь сексом на семейных реликвиях.
Еще один странный взгляд бросает на нас прохожий. Мне следовало затронуть эту тему в машине.
Он понижает тон.
— Почему тебя так волнует стол?
Потому что я влюблена в тебя с восемнадцати лет.
Я прочищаю горло и пожимаю плечами.
— Я не хочу общаться с твоими сексуальными соками, если когда-нибудь буду работать в твоем офисе.
— Сексуальные соки? — Ухмылка играет на его губах. — Ты чокнутая, и, пожалуйста, никогда больше не используй термин «сексуальные соки».
— Неважно. — Я продеваю свою руку через его и веду нас в отдел офисной мебели в магазине, в котором мы находимся. — Новый стол, идем.
Когда мы доходим до места, я кручусь на каблуках и жестом указываю на варианты.
— Какой вид мы хотим получить, мистер Бриджес?
Он почесывает голову и вместо того, чтобы искать стол, обращает свое внимание на меня.
— Выбирай. Это ты требуешь, чтобы его заменили.
— Хорошо, я вижу, это та область, в которой ты предоставляешь мне творческий контроль. — Я беру его за руку и провожу нас через проходы.
— Пока оно не розовое и не усыпано блестками, что, похоже, является стилем моей
