На следующий день, 6 июля, эрцгерцог Карл перешел в наступление. Он решил отрезать французов от Дуная и острова Лобау; его правое крыло под командованием Коловрата и Кленау начало энергично теснить Массену к Асперну; маршал, раненый за несколько дней перед тем, ехал в коляске; лишь с трудом, появляясь во всех опасных пунктах, он мог удерживать своих людей. Санксонский корпус Бернадотта рассеялся; австрийцы подвигались вперед; жители Вены, столпившись на террасах, на крышах и даже колокольнях, махали шляпами и платками и неистовыми криками поощряли своих, будучи уже почти уверенными в победе. Между тем австрийцы обнажили свой центр. Наполеон наскоро сформировал грозную батарею в 100 орудий под начальством Друо и Лористона, чтобы разрезать их надвое. На центр австрийцев была брошена могучая колонна из трех пехотных дивизий под командой Макдональда, поддерживаемая кирасирами Нансути и легкой гвардейской конницей. Перед ее атакой ничто не могло устоять; Бельгард и Гогенцоллерн были отброшены назад на целую милю. В то же время на правом французском крыле Даву, в самом начале битвы подвергшийся энергичному нападению Розенберга, взял верх, занял Нейзидль и готовился опередить и обойти левое крыло австрийцев. «Битва выиграна!» – воскликнул Наполеон, увидев, что Даву приказывает идти в обход; он послал сказать Массене, чтобы тот держался, и приказал идти в общую атаку. Он был так уверен в успехе, что велел своему верному мамелюку Рустану расстелить на земле медвежью шкуру и проспал несколько минут. Массена снова взял Эсслинг, Даву овладел Ваграмом, – левому крылу австрийцев грозила опасность быть окруженными. Эрцгерцог приказал отступать, и его войска отступили в порядке, будучи хорошо прикрыты кавалерией, расположенной в удобных для обороны позициях.
В семь часов вечера, когда все было кончено, эрцгерцог Иоанн появился на правом крыле французов. Утром 5 июля брат поспешно призвал его на помощь; эрцгерцог Иоанн выступил в тот же день, но лишь в 11 часов вечера, и ему понадобилось двадцать часов, чтобы пройти восемь миль, отделявших его от поля сражения. Приди он на два часа раньше, он, может быть, изменил бы исход сражения…
Такова была знаменитая битва при Ваграме, одна из кровопролитнейших в ряду наполеоновских войн (каждая сторона потеряла 20–25 000 человек) и вместе, одна из более планомерных. Наполеон уже не так твердо, как прежде, полагался на сплоченность своей армии. «Это уже не солдаты Аустерлица!» – воскликнул он с горечью. Поэтому ему пришлось заменить штыковую атаку канонадой, а эта новая тактика делала сражения более кровопролитными, но ничуть не более решительными. Даву получил титул принца Экмюльского, Массена – Эсслингского, Бертье, который в качестве начальника генерального штаба много способствовал победе, – принца Ваграмского. Макдональд, Удино и Мармон получили звание маршалов Франции. Но они представляли собой лишь «тени Ланна». Наполеон осыпал наградами и похвалами всех, кто сколько-нибудь заметно отличился в этой битве титанов, вплоть до простого рядового.
По существу война могла продолжаться и после этого сражения. Эрцгерцог Карл в порядке отступал через Моравию к Богемии и был в состоянии оказать серьезное сопротивление. Значительная партия убеждала императора Франца бороться до конца. Наполеон имел веские основания избегать нового единоборства со столь упорным противником; победа при Ваграме достаточно обескуражила всех явных и тайных врагов Франции. Было заключено перемирие в Цнаиме; затем в Альтенбурге начались переговоры между Шампаньи и Меттернихом. Но требования Наполеона были чрезмерны: он хотел лишить Австрию еще более обширных и ценных провинций, чем те, которые отнял у нее по Прессбургскому миру. Меттерних отказался принять эти жесткие условия; он уступил свое место князю Лихтенштейну и этим отказом приобрел широкую популярность. Русский царь не прислал представителя на Альтенбургский конгресс: он вел войну против воли и не желал даже в малой степени брать на себя ответственность за мир. Ввиду того, что переговоры затягивались, Наполеон решил снестись через голову официальных уполномоченных прямо с генералом Бубной, которого Франц I прислал в Шенбрунн умилостивить жестокого победителя. Условия были несколько смягчены, и мир, наконец, был подписан в ночь с 13 на 14 октября 1809 года.
Венский мир; новые территориальные приобретения Французской империи. По Шенбруннскому, или Венскому, миру (14 октября) Австрия лишалась всех своих юго-западных провинций. Виллахский округ в Каринтии, вся Карниолия, Гериц, графство Монтефальконе, Триест, Рагуза, Фиуме, вся военная и гражданская Кроация составили вместе с Далмацией, уступленной еще в 1805 году, Иллирийскую провинцию. Западная Галиция с Замосцским округом были присоединены к великому герцогству Варшавскому. Россия получила лишь Тарнопольский округ с узкой полосой в Восточной Галиции. Браунау, Зальцбург и Иннский округ были отданы баварскому королю и включены в состав рейнской конфедерации. Французский император гарантировал австрийскому неприкосновенность оставленных ему владений, тогда как Франц I должен был признать законными все перемены, происшедшие и произведенные в Испании, Португалии и Италии. Австрия потеряла три с половиной миллиона подданных. Теперь ее народонаселение состояло лишь приблизительно из 20 миллионов человек, и территория ее была меньше, чем территория Франции при Людовике XVI. Она должна была уменьшить свою армию до 150 000 человек и уплатить контрибуцию в 85 миллионов. Мятежный Тироль был предоставлен своей участи и снова подпал под иго Баварии. Слабый потомок Габсбургов был подвергнут всяческим унижениям: эрцгерцог Антон должен был отказаться от звания гросмейстера Тевтонского ордена, который был упразднен; крепостные валы Вены, некогда останавливавшие нашествия турок, Греца, Рааба, Клагенфурта и Брюнна были взорваны в один и тот же день. Истощенная Австрия вскоре затем обанкротится; отныне она находится в полной зависимости от политики Наполеона. Россия в награду за свое столь неохотно оказанное содействие получила 400 000 новых подданных – очень скромное вознаграждение, скорее похожее на подачку.
Это, конечно, не сделало союз между Францией и Россией более сердечным; царь боялся восстановления Польши и не мог добиться от Наполеона никакой серьезной гарантии в этом смысле. Французская империя граничила теперь с Балканским полуостровом. Южная оконечность ее быстро растущей территории достигала залива Каттаро, на севере же она почти без перерыва простиралась до Данцига. Таким образом постепенно континент почти весь был заперт для английских товаров. В 1809 году Наполеону, казалось, было уже недалеко до всемирного владычества[29]. «Все должно было подчиниться ему – союзники и враги, глава церкви и короли, его собственные братья и иностранцы».
Глава V
Испания и Португалия 1800-1814
I. Франция и пиренейские государства (1800–1808)
Карл IV и Бонапарт. Известие о перевороте 18 брюмера было очень сочувственно принято в Испании. Министры мало сожалели о Директории, постоянно досаждавшей им своими требованиями и придирками. Карл IV восхищался генералом Бонапартом и ожидал, что он восстановит европейский мир.
Первое время консульства было настоящим медовым месяцем Франции и Испании. Вместо прежнего члена Конвента Гильемарде французским послом в Мадриде был назначен Алькье, любезный, тактичный и тонкий скептик, очаровавший министров своими учтивыми манерами. Алькье очень скоро понял, что Годой, хотя официально уже и переставший быть министром, все-таки остается самым влиятельным лицом при дворе благодаря слепому доверию к нему короля. Алькье сблизился с фаворитом и, пользуясь его слабостью – тщеславием, обещал ему от имени первого консула царский подарок – полное вооружение. Нельзя вообразить, насколько Годой почувствовал себя польщенным и как счастлив был король вниманием Бонапарта к его дорогому Мануэлю. Тогда Алькье отважился предложить подарок и самому королю, и Карл IV с детской радостью принял несколько предложенных ему хорошеньких вещиц из охотничьего оружия. Тотчас и королева спросила, не подарит ли генерал Бонапарт ей чего-нибудь. Ей было обещано все, чего она пожелает; она выбрала чайный сервиз севрского фарфора и несколько платьев – «газовое, батистовое или вышитое кисейное самых модных цветов и новейших фасонов». Благодушный Карл IV не хотел уступать в щедрости своему другу, первому консулу: еще до получения обещанных ему подарков он послал Бонапарту шестнадцать прекрасных лошадей из своих аранхуэцских конюшен.
Победа при Маренго довела восторг испанского короля до энтузиазма. Королеву Бонапарт подкупил тем, что обещал ей королевство в Италии для ее дочери, пармской инфанты. Годою он внушил неопределенную надежду, что для него со временем может найтись княжество. Когда король, королева и фаворит были в его руках, произошел небольшой дворцовый переворот, которым был низвергнут малопослушный Урквихо и вместо него снова поставлен во главе правления Годой.
