Естественно, меня обманывали, я это чуяла, но дальше торговаться было ни к чему, мужик не стал бы переплачивать за работу носильщика.
Опять сбросила его руку, отметив, что его манера вести диалог чутка бесит (зачем хватать-то меня?), и свободной походкой направилась к ящикам, оставив Махаон около мужика. За нее я не волновалась, была уверена, что любому, кто ее затронет – не поздоровится. Пригляделась к верхнему ящику на уровне моей головы шириною примерно метр, приготовилась к тому, что и сдвинуть его не смогу, обняла и потащила на себя.
Груз оказался весом где-то килограмм двадцать, не больше, что меня серьезно удивило. Зато под сапогами недовольно затрещало дерево, заставляя прийти к выводу, что здесь дрянное качество досок или же весят ящики гораздо больше. А может, и то и другое одновременно.
Сделала осторожный шаг назад, надеясь не провалиться, перехватила ношу поудобнее, чтобы хоть что-то видеть впереди себя, и взглянула на пораженных зрителей. Почему-то заказчик, как и остальные грузчики, с приоткрытым ртом ошарашено таращился на меня, а Махаон одобряюще кивнула. Тоже мне помощница…
Не зная, что дальше делать с этим ящиком, я замешкалась, и на выручку мне пришел мужик в бандане. Он как-то нервно дернул рукой, подзывая кого-то с «Ангины», и по трапу быстро спустился этакий амбал с кривым шрамом через все лицо, придававшим ему совсем уж злобный вид. Лысый, накаченный, с недовольной физиономией, в грязно-серых портках и сапогах. Он зыркнул на меня и перевел внимание на мужика в бандане, которого сильно хотелось назвать капитаном «Ангины».
— Дэш, — обратился заказчик к амбалу, — покажи дорогу.
Тот коротко кивнул и направился обратно на фрегат, так что пришлось поспешить за ним, выглядывая из-за ящика. Несмотря на ощутимый наклон, подняться по трапу получилось легко. Преодолев еще несколько метров по верхней палубе, мужик указал на большего размера люк прямо у своих ног: металлическая лестница вела куда-то вглубь корабля, а я-то наивно предполагала, что топать придется недолго.
Как оказалось, и следующая палуба не являлась верной, поэтому мы спустились ниже. А эта, похоже, предназначалась для орудий: здесь пребывали в покое несколько здоровенных черных пушек. Дэш указал на пол около одной из них, и я послушно и громко водрузила ящик на палубу.
Любопытство щекотало нервы, хотелось спросить, что же я такое сюда притащила, но судя по реакции капитана, языком лучше не трепать.
Однако результат меня обрадовал: я выяснила, что груз вовсе не неподъемный, вот только минут пятнадцать спустя сделала обратный вывод – руки вырывались из плеч, ноги стали заплетаться, и я с трудом могла справиться со своей усталостью. Ящики теперь весели гораздо больше, вес постоянно увеличивался, и вряд ли потому, что так было на самом деле: я просто устала.
К исходу часа (увы, меня не устраивала двухчасовая работа) они показались тяжелее еще в разы, но я все-таки оттащила последний короб на фрегат, снова забралась наверх по лестнице и на дрожащих ногах, тяжело дыша, выползла на палубу, после чего, раскачиваясь, потопала прочь с корабля.
Двадцать метров – расстояние между мной и капитаном – я преодолела, приложив титанические усилия. Ноги тряслись, словно я пробежала марафон и пришла первой, рук не чувствовала и вовсе, так, болтаются какие-то плети вдоль тела, вновь начинал бить озноб, видимо, поднималась температура.
— Неважно выглядишь, — усмехнулся мужик, разглядывая меня.
Вряд ли он видел мое лицо, закрытое маской, но нетрудно было судить по пьяной походке.
— Деньги, — голос оказался хриплым и тихим.
Стоило ли вообще так гробиться из-за билета непонятно куда? А капитан полез в карманы брюк, в одном из них нашел мешочек и сунул его мне, увесистый.
— Здесь сорок пять, можешь пересчитать, — с довольной лыбой посоветовал он.
— Верю. — Не в состоянии я еще и монеты перебирать.
Круто развернулась и потащила Махаон по причалу вверх, к кассе.
Кобыла смотрела на меня с убийственным неодобрением в глазах, сочувствуя, уткнулась мне мордой в грудь. А ведь она сама меня подбила на эту авантюру. Что если бы я померла там, заработав грыжу? И все-таки… только половина.
— Что же нам с тобой делать, красавица? — прошептала я ей на ухо, и она вдруг грубо боднула меня в грудь.
Пошатнувшись, я чуть не грохнулась. Не столько сильный был удар, сколько я сама едва держалась на ногах. С трудом поймала равновесие. А Махаон снова пошла на меня. Взбесилась она, что ли?!
Боясь свалиться от ее толчков в воду, послушно двинулась вдоль пирса и оторопела, поняв, чего добивалась моя лошадка. Она вела меня к какому-то жуткому мужику, с напрочь отсутствующей шеей. Около него к этому времени скопилось уже три дохленьких коня.
Сразу дала заднюю, но кобыла толкнула сильнее. И я таки распласталась на помосте у самых ног жирдяя. Скосив в мою сторону заплывшие глазенки, он спокойно подождал, пока я поднимусь.
— Твоя? — с улыбкой спросил мужик, разглядывая Махаон жадным взглядом. Я промолчала, не собираясь обсуждать с ним МОЮ лошадь. — Сколько просишь?
— Нисколько, — злость заставила меня прошипеть это сквозь зубы.
Я не собиралась продавать своего друга. Да что за бред вообще?! Крутнулась на каблуках, тут же схлопотала от кобылы головой в живот и налетела на колобка-переростка. Мужик даже не шелохнулся, после чего нехотя поставил «неуклюжую девочку» на ноги.
Обернулась к нему, понимая, что весь мир сейчас против меня.
— Сколько дашь? — поинтересовалась я, кашлянув, затылком ощущая боевой настрой Махаон.
— А она с норовом, — оскалился довольный этим фактом скупщик. — Еще и эранская?.. Двадцать пять, хотя за такую красавицу… тридцать. По рукам?
Мое сердце ухнуло куда-то вниз и там осело, дабы спрятаться от чувства вины и… Да какой там вины? Меня на части разрывало от всей этой ситуации. И в тоже время я искренне обрадовалась такой цене, мне бы не хватило на билет, значит, не было смысла…
— Даю сорок, — раздалось позади, из-за чего я испуганно вздрогнула, — и ты сможешь уехать в Палаван, — продолжил капитан «Ангины», поглаживая смирную Махаон по спине. — Тебе ведь туда надо?
Мне было ровным счетом наплевать, откуда он это знал, только вот сумма, которую капитан предложил, подходила идеально.
Я в панике посмотрела на кобылу, не желая идти у нее на поводу, но глаза ее говорили «соглашайся». Хотелось закричать от отчаяния и злости, я не понимала, чего она-то меня толкает на эту поездку. Зачем ей это? Что в нее вселилось, черт возьми?! И все-таки, что-то твердило во мне, что я должна ехать. Может, обида на кобылу за ее действия, а может…
Внутри звучал голос, как будто…
Бабушка? Готова поклясться, что только что почувствовала ее теплую ладонь у себя на плече. Какого?.. Быть того не могло. Но почему я?..
Если подумать, в реальной жизни мы говорили о ней с Мишкой и Андреем, можно предположить, что это был глюк моего истерзанного сознания. И все-таки…
С дрожью в руке положила себе на плечо ладонь, проверяя на всякий случай. Конечно, ничего не обнаружила. Только в груди все еще громко бахало сердце, а я в сильнее захотела уехать в этот долбанный город под названием Палаван. Но зачем мне туда? И почему Махаон ведет себя так странно?!
— Ну же, — поторопил капитан, потряхивая еще одним мешочком с монетами. Он заодно с ней? Ему-то что, смотаю я отсюда или нет. — Бери, — настойчиво прошипел мужчина, сам схватил мою дрожащую правую руку и вложил деньги.
После чего, осторожно погладив уже не мою Махаон по носу, мужчина улыбнулся, довольный своей покупкой, взял лошадь под узды и потянул за собой. А та, не оборачиваясь, потопала следом.
Я не знала, что делать (позвать, кинуться за ней, выкупить ее или приложить капитана по голове его же мешочком с деньгами), совершенно не понимая, как все это вообще случилось, почему даже Махаон меня бросила.
И все-таки вместо этого я заставила себя отвернуться и медленно пойти к кассе, пошатываясь от усталости и явственно осознавая, что я обязана уплыть из этого места хотя бы потому, что здесь и правда вскоре могла начаться война, а я не желала еще больше погрязать во всех этих гвадаарских разборках.
В ответ на содеянное в сердце стал разрастаться тяжелый, острый, мучительный комок грусти, мешающий свободно дышать. Я сморгнула выбившуюся наружу слезинку, высыпала бордовые монеты на прилавок и тяжело вздохнула.
В окошке вновь появилась та самая физиономия с усами. Удивленная тетка сгребла монеты, на секунду исчезла, затем, хмыкнув, протянула билет и сдачу. Не вымолвив ни слова, я взяла деньги и гладкий прямоугольник, после чего двинулась к «Победе» с желтыми парусами.
Ноги пока что слушались, хоть и сгибались сами по себе в коленях, меня качало из стороны в сторону. На автомате сунула недоверчиво глядящему на меня мужику у трапа билет. Наверное, подумал, что я под шафе. Поднялась на верхнюю палубу фрегата, частично забитую такими же пассажирами как я, и там устало уселась на какую-то неудобную деревянную лавку, своими прутьями передавившую мне пятую точку.
