Я не могла ему помочь, никто не мог, должно быть, капитан это понимал, поэтому, гордо подняв голову, смотрел в глаза тому, кто стал его палачом. На самом деле, и я сейчас была спокойна. Странное чувство, словно ничего уже не изменить и можно расслабиться, уснуть…
Пират плавно замахнулся, и лезвие, стремительно описав дугу, вонзилось человеку в шею. Хорошо, что я не успела застать момент смерти. Я не хотела этого видеть.
Тишина в который раз приняла меня в свои объятия, но теперь в ней было не только темно, но еще и холодно. Я чувствовала, как влажными облаками пар срывается с моих губ, унося с собою и колючую боль.
Медленно подняла тяжелые веки, сморгнула ледяные слезинки, однако мутная пелена все равно не давала рассмотреть хоть что-нибудь дальше метра. Все, что видела – это много красных и темных пятен, звуки уже различать не могла, один лишь непрерываемый шум в голове.
Скосила взгляд ниже, посмотрела на свой правый бок: чуть выше талии торчал кусок чего-то гладкого, металлического. Вся кофта и бедро были в почерневшей крови. Сжав зубы до скрежета в челюсти, вырвала осколок, причинявший мне столько мук. Лучше бы этого не делала.
Боль в мгновение ока стала жестче, яростнее, отключающей сознание…
Яркий насыщенный белый свет, исходящий от плоских ламп на потолке, почему-то не ударил по глазам, как должен бы был, не вызвал никакой реакции. Люди в белых халатах что-то говорили, судя по открывавшимся ртам, а их лица расплывались, превращаясь в мутные пятна размером с голову. Один такой человек наклонился надо мной, демонстрируя черные пятна-глаза на фоне размазанной желтой кожи, его рука коснулась моих глаз, но я не почувствовала этого. Да я, в общем-то, почти ничего не ощущала: ни боли, ни страха, ни собственных конечностей, только ветер – холодный и яростный, что гулял по венам…
Я не помнила, чтобы закрывала глаза или теряла сознание, но возле лица вдруг появились грязные черные кирзачи с потертыми носами. Почему-то именно это я сейчас смогла так качественно увидеть. Затем кто-то приглушенно присвистнул, кажется, оценивая мое состояние, и поднял меня на руки, вызывая очередную волну невыносимой боли…
Продолжая сопротивляться навязчивой пустоте, которая так и норовилась утянуть меня в ничто и нигде, я снова открыла глаза. Тихие крики и скоростное движение куда-то назад, за голову, из-за чего чувствовалось странное давление на лоб. Все вокруг уже тусклого белого цвета, быстро угасающего и превращающегося во тьму…
Деревянный твердый стол холодной вибрацией отозвался во всем теле, словно меня ударили спиной об воду, а человек с ножом в руке сосредоточенно посмотрел в глаза. Похоже, это был капитан «Ангины». Он подмигнул мне, всем своим видом говоря, что скоро полегчает, что он уверен в своих силах, а затем опустил оружие.
Я отчетливо почувствовала, как раскаленный нож вошел в мое тело, зашипел, припаливая кожу и кровь, но боль оказалось притупленной, едва ощутимой, будто меня накачали обезболивающими. В тот же момент я снова лишилась зрения, пытаясь уже по ощущениям понять, что происходит, и в каком теле я нахожусь. Дыхание быстро стало еще более затрудненным, отрывистым. Широко раскрыв рот, запрокидывая голову и выгибаясь под руками капитана, я тщетно старалась глубоко вдохнуть. У меня получалось коротко и максимально набрать в легкие воздух с каким-то клокотанием или бульканьем внутри, но сразу происходил быстрый полный выдох, в итоге ничуть не насыщая меня кислородом.
Хрипя и подергивая руками, все-таки сделала один жадный вдох, замерла, не в силах больше пошевелиться. Тело наконец расслабилось. Агония исчезла, давая мне возможность отключиться. И я, плавно закрыв глаза, смыкая губы и словно качаясь на волнах, погрузилась в тишину…
8 глава.
Злу всегда есть, где разгуляться
Мир прогнулся, вы с этим смиритесь!
Мы не можем прожить без войны.
На колени, рабы! И молитесь!
У вас нет вариантов иных…
Гвадаар, восточная Иллийская тюрьма
Красное озеро
Стражники на мосту что-то громко и весело обсуждали, когда к ним из леса вышел человек. Странный человек. Казалось, что ему было очень плохо: двигался как-то вяло, покачиваясь и болтая руками, обвисшими вдоль туловища, голову наклонил вперед, отчего волосы закрыли лицо, одежда в пятнах крови и порвана в нескольких местах.
― Помочь ему? ― будто спрашивая разрешение, предложил тот, что справа.
Второй молча наставил на человека револьвер и замер, ожидая, когда он подойдет ближе.
― Хватило с меня наури, ― недовольно ответил оэнгер. ― Если этот тоже оттуда, то лучше ему пулю в башку пустить, нежели в плен взять.
Сложно было не согласиться с таким суждением. И первый поддержал товарища, но шаг вперед все же сделал, присматриваясь к бредущему человеку. То ли обман зрения, то ли рассудок у стража помутился, но он отчетливо увидел, что в плече у этого гостя светится дыра размером с кулак, а рука держится на ошметках мышц и кожи.
― Давай предупредительный, ― с испугом попросил он товарища, и тот, почувствовав неладное, не раздумывая, выполнил указ.
Звук выстрела заставил человека на миг остановиться, а затем он как-то странно подался вперед и бегом ринулся к стражникам. Вторая пуля попала в цель, но никак не повлияла на врага. Пригнувшись ниже к земле, с проворностью ящерки, человек набросился на первого оэнгера и повалил того на дощатый мост.
Его напарник, тщетно пытавшийся сохранять спокойствие, уверенно пустил третью пулю, затем четвертую… Враг никак не отреагировал, продолжая кусать кричащего стражника в шею и раздирать руками его одежду.
С губ атакованного сорвался еще один жуткий звук, уже похожий на бульканье и кашель, и он смолк. А человек перестал его кусать. Медленно выпрямившись, развернулся всем телом ко второму стражнику.
Не в силах произнести и слова, даже вскрикнуть, тот, парализованный страхом, продолжал сжимать револьвер, направив дуло в лоб бессмертной твари. Человек не двигался, словно ожидая чьей-то команды.
― Эй, что у вас там? Хорош палить за… зря, ― утэгер замер на полпути к стражнику и его врагу, заметив тело у ног того.
― Труби!..
Договорить оэнгер не успел: человек резво двинулся к нему и, получив пулю в лоб, все равно вцепился зубами в горло, повалил на землю. Стражнику повезло потерять сознание во время удара затылком, и враг, тут же его отпустив, поднялся, повернулся к замершему на мосту тюремщику.
Игру на скорость, где наградой была жизнь, выиграл утэгер, просто потому, что человек не двинулся за ним. А спустя мгновение изнутри здания раздался громкий воющий сигнал, быстро разлившийся по округе.
Вторя ему, откуда-то из крон деревьев с протяжным и радостным «Я-а-аху-у-у!..» выпрыгнул человек небольшого роста в темной мантии. И прямо в полете, сымитировав стрельбу из лука, действительно выпустил что-то и правой руки. Белый луч стремительно пронесся к воротам, по пути насквозь пробив и так уже мертвого человека, и врезался в толстый слой металла.
В ту же секунду что-то загрохотало внутри, вызывая дрожь воды в озере и вибрацию земли. Разрывая корпус тюрьмы, к солнцу стали вырываться белые пики льда. Сигнал, видимо из-за повреждения приборов, мгновенно стих.
― Ты снова перестарался, ― сделал замечание его товарищ, выходя из леса. ― Если ты всех поубивал, то мы пришли сюда зря.
Однако в ответ на его слова, спасаясь из здания бегством и стражники, и заключенные вырвались наружу. Кто через дыры и прямо в воду, кто на уцелевший мост…
― Атакуй, но осторожно, ― скомандовал эран по-прежнему спокойным голосом.
В тот же миг по молчаливым указаниям коротышки отовсюду из леса повалили солдаты, бессмертные, не чувствующие боли и страха: лучшее оружие, которое могло получиться из живых существ…
***
Зэндаар, центральная поликлиника
Не знаю, сколько времени прошло, но для меня это был всего лишь миг, состоявший из «ничего» и «нигде». А затем я с усилием и скрипом подняла тяжелые веки, всмотрелась в темноту впереди себя, осторожно повернулась на бок, отрывисто, шумно дыша и ощущая тугую боль во всем теле: здесь тоже ничего не смогла увидеть. В надежде привыкнуть к отсутствию освещения, стала таращиться во тьму, и только спустя минуту мое зрение начало приходить в норму.
Как я и думала, проблема была у меня с глазами, теперь я различила белые стены и потолок, большое окно у головы, еще сбоку стояла пустующая кровать, накрытая белой простыней. Во вспухшей измученной вене на правой руке торчал желтенький катетер, испачканный кровью, а длинная прозрачная трубка принадлежала капельнице с большим бутылем чего-то.
