Репринцева также детально передала разговор с Коровиным. Горчаков внимательно выслушал и спросил:
— Значит он отрицает какую-либо связь с Зинаидой Петровной?
— Отрицает. Только я не поверила. В его глазах блеснул странный огонек. испуга.
— В какой момент он появился?
— Я называла ему три возможных мотива убийства Федоровской (о чем слышала сама): контакты с зарубежной разведкой, месть любовника, деньги. В один из этих моментов он и заволновался.
— В какой именно?!
— Точно не могу сказать.
— Эх, знать бы! — и приумолк.
— О чем задумался? — девушку тронул его печальный вид.
— Три версии, но мне все же ближе одна — политическая. Ведь после Федоровской убили двоих иностранных агентов. И Никита Никодимович намекнул. нет, он прямо сказал, что сомневается, что в деле Федоровской замешан обычный криминал. Зинаида Петровна (правда, это он говорит, но, скорее всего, знает) вела дела честно.
— Что у нас дальше? — Репринцевой не терпелось продолжить дело.
— Я все вспоминаю, как Корхов предложил начать с театра. Старый Лис понимает, что делает. Только вряд ли мы что-то еще вытянем из Степанова. А вот другой наш «клиент».
— Кто же?
— Варвара.
Валентина содрогнулась и на всякий случай напомнила:
— Мы вчера уже заходили к ней.
— Почему бы не заглянуть еще раз?
— Неприятная особа, — больше всего ей не хотелось возвращаться в тот гнетущий дом. Хотя многие загадки так и не разрешились. Что за жуткое видение об аресте отца? И кто оно, то заросшее шерстью чудовище, выглянувшее в окно?
— Пойдем к ней позже, — сказал Александр, — когда станет темно. Только вот темнеет сейчас поздно.
— Почему, когда стемнеет? — полюбопытствовала Валентина.
— Представь: мы попадем на шабаш ведьм. Или вообще прилетят Воланд и его свита.
— Кто прилетит?
— А! Ты не слышала о писателе Михаиле Булгакове.
— Нет, — подумав, ответила Репринцева. — Не припоминаю.
— Он родился в Киеве, где-то в конце прошлого века. Служил военным врачом в Вооруженных силах Юга России. Но страстью его была не медицина, а литература. В двадцатые годы он приехал в Москву, несколько лет прожил в Советской России, опубликовав в газетах ряд фельетонов и рассказов. Потом вернулся в Киев, вернулся вовремя, а то над ним уже стали сгущаться тучи. И здесь он получил широкую известность — печатаются его книги, ставятся пьесы. Мало того, в 1929 году произошел крупный скандал: один советский военный деятель посетил с дружеским визитом Империю, Булгаков влюбился в его жену (имеется в виду Е.С. Шиловская. — прим. авт.) и. увел ее.
Недавно Булгаков издал новый роман, который первоначально назывался «Великий канцлер», но в самый последний момент был переименован в «Мастера и Маргариту». Началась настоящая шумиха, инициативная группа выдвинула автора на Нобелевскую премию. По словам самого Булгакова, писал он его долго, целых семь с лишним лет.
— Хватило терпения!
— У вас бы он писал его еще дольше и вряд ли бы дописал. Представляешь его жизнь в Москве?
Нищета, безвестность, а если новое творение — то в стол. А сейчас он состоятельный человек со своей армией поклонников.
— Зачем ты так? — грустно прошептала Валентина. — У нас печатается любая литература. Главное, чтобы она не носила антисоветского содержания.
— Творению нельзя ставить идейные преграды.
В который раз Валентина говорила себе: «Встань и беги от опасных разговоров!». И снова никуда не ушла. Просто поменяла тему:
— И кто такой Воланд?
— Разве можно вот так сразу пересказать гениальную вещь? Я дам тебе ее прочесть. Хотя здесь ты уже не успеешь, а увозить роман с собой опасно.
«Как жаль! — внутренне простонала Валентина. — И ведь все начнется уже послезавтра!»
— Я согласна вечером отправиться к Варваре.
— Отлично! А пока я еще покажу город.
— Мне бы своих ребят проведать, а то совсем потерялась.
— Ты не устала от них?
— Еще как устала!
— Знакомая ситуация. Когда постоянно общаешься с коллективом, он тебе до чертиков надоедает.
«Мне с ними вообще не интересно!»
— Я к ним не пойду!
Надо бы зайти на почту, позвонить. Но она вдруг испугалась постоянных гудков. Разговоры о сломанном телефоне показались неуместной злой шуткой, или попыткой успокоить ее, взбодрить. Там, в Москве что-то произошло!
Потребовалось некоторое время, чтобы разубедить себя в том. Однако на почтамт она больше не пошла, не хватило душевных сил.
Налетевший ветерок растрепал ей по плечам волосы, полуденное солнце играло золотыми лучами.
Деревья, пышные кусты, цветы — все зеленое царство, будто застывшее в томной неге, звенело и пело на разные голоса. Вступающее в свои права лето дарило радость и надежду.
Или это только обман природы?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Давид и Рустам встречали Кирилла Прошкина во всеоружии, они ждали нового сюрприза: по каким еще местам революционной славы Старого Оскола поведет замечательный гид? Все вместе они зашли в номер Надежды.
Девушка немного отошла от жуткой картины в ванной. Красная Стерва исчезла так же внезапно, как и появилась. Постепенно Надежда уверовала, что перед ней промелькнуло видение, мираж, вызванный ее усталостью. Поэтому никто и не заметил каких-либо изменений в поведении Погребняк. О недавнем недомогании не вспоминали: было девушке плохо, сейчас поправилась. Комсомолец обязан быть железным!
— Вальки снова нет? — оглушил комнату гортанный голос Рустама.
— Как видишь.
— Доиграется она! До ребеночка — точно!
Давид, которому унизительные слова резанули сердце, поспешил переменить тему:
— Куда мы теперь бросим стопы, товарищ Прошкин?
— Очень необычное место. Вы удивитесь.
— Неужели на могилы кавказских ополченцев? — воскликнул Рустам.
— У нас не воевали кавказские ополченцы, — мотнул головой Прошкин. — Все гораздо прозаичнее. Мы совершим путешествие на Новый город, недавно администрация открыла там казино.
— Мы пойдем в казино? — комсомольцы в изумлении открыли рты.
— Именно.
— Подождите. — у Погребняк язык отнялся. — Валентине влетело от меня лишь за то, что она случайно вошла туда.
«Она там была?!» — криво усмехнулся Кирилл. Но не подал вида, что узнал важную новость. И продолжил:
— Неправильно рассуждаете, товарищ Надя, комсомол обязан быть в курсе любых мерзостей капиталистической жизни. После вы опишите эти мерзости в красках. Опишите так, чтобы у советского человека появился зуд.
— Зуд будет, — пообещал Рустам. — Зачешется все, даже задница.
— Какой же ты хам! — возмутилась Надежда. — При девушке такое?..
— Что я хамское сказал? — искренне удивился Рустам.
— Когда чешется задница, исчезает всякое желание сидеть за игровым столом.
На том и помирились. Кирилл отвел ребятам недолгое время на сборы, и вот уже второй раз за сегодняшний день они отправились в путешествие по Старому Осколу.
Комфортабельный двухэтажный автобус привел Надежду в восторг. Она плюхнулась на мягкое сидение и. сразу вспомнились дребезжащие московские трамваи с их переполненными вагонами, отчаянной руганью пассажиров, криком злобных кондукторш. Как хорошо, что здесь этого нет. Сиди, наслаждайся дорогой, хочешь — закрой глаза, подремли. Надежда так и сделала, отчего рот ее расплылся в улыбке.
— Чего лыбишься? — закричал Рустам.
— Нравится! Вот бы и в Москве нам иметь такой транспорт.
— Преклонение перед буржуазным транспортом? — дернулась верхняя губа Прошкина.
Правильное замечание товарища сразу отрезвило Надежду. Будущий комсорг не имеет права поддаваться иллюзиям красивой жизни. Она посмотрела на автобус и свою поездку под другим углом. До чего тут тесно, люди трясутся сильнее, чем на танцплощадке, место жесткое, кое-где (она даже мысленно не смела произнести любимое слово Рустама) скоро появятся мозоли.
Настроение упало до нуля. Даже в окно глазеть не хотелось, а то случаем соблазнишься какой-нибудь пакостью проклятого капитализма.
И тут автобус остановился, Прошкин предложил гостям выйти.
Сначала гости широко раскрыли глаза, будто возникшая красота украла их души. Затем, опомнившись, начали ругать капиталистических архитекторов за безвкусицу, смешение стилей и прочее. Поругали — и поскорее вперед, чтобы созерцать и ругать! Ругать и снова жадно созерцать! Публика тут одевалась изысканно. На ребят в униформе, в сапожищах смотрели кто с удивлением, кто с интересом, очевидно считая, что перед ними — представители авангардной моды.
— Зыркают, косятся, — недовольно промычал Рустам. — Спрашивается: почему?
— Никогда не встречали настоящего джигита, — едко напомнил Давид.
