— Значит, спускаемся?
— Рискнем. Я только прочту молитву.
— Подожди, — тихо воскликнула Валентина. — Я тоже хочу прочитать молитву, да не знаю слов.
— Повторяй за мной.
И он стал читать «Отче наш». По мере того, как с языка Репринцевой срывались священные слова, она начала ощущать необыкновенный душевный подъем, тело будто наполнялось мощной энергией. Она уже была уверена, что этот спуск не станет для них роковым.
Александр вторично ступил на лестницу, следом за ним — Валентина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Надежда рвала и метала. Скоро полночь, а Вальки нет и нет! Загуляла подруга не на шутку!
С одной стороны Погребняк на нее не обижалась, еще один завтрашний день — и для Репринцевой все закончится. Но даже в такой ситуации не позорить же комсомол. Если в буржуазной газете появится статья про советскую студентку, комсомолку (из комсомола ее придется исключить!), которая, вместо того, чтобы ночью спать, где-то шатается, да еще в сопровождении репортера-антисоветчика, позор ляжет на всю группу, в том числе, на саму Надежду. «Меня точно не изберут секретарем!»
Надежда выпила стакан воды, что помогло ей немного расслабиться. И тут она призналась себе, что опасается не только этого. Если Валя передумает возвращаться на родину? Как тогда быть? Бояться следует не просто позора, а кое-чего пострашнее. Погребняк затрясло. Она могла бы прямо сейчас выскочить из гостиницы и броситься на поиски своенравной сокурсницы. Но куда бежать? В какой части города искать ее?
Надежда заметалась по комнате. «Где она может быть?!.. Где? Найду ее и. за волосы притащу обратно!»
Если бы только знать — где она?
Перед глазами возникла жуткая картина: в номер стучит вежливый полицейский, с наигранным добродушием объясняет:
— Гражданка Валентина Репринцева попросила политического убежища.
Конечно, Надежда, Давид и Рустам встречаются с ней, уговаривают одуматься. Приезжают сотрудники советского посольства. Только уговаривать ее должны отец и мать. А их больше нет. И ничто уже не заставит Валентину вернуться в Москву. Она остается прозябать в Старом Осколе, или уезжает в Белгород, Воронеж, Харьков, другой город буржуазного мира. Надежда приняла наиболее приемлемое решение: необходимо поставить в известность руководство. И тогда все узнают, как комсомолка Надежда Погребняк вовремя забила тревогу.
Бегом на первый этаж! У администратора попросила телефон, обратилась к телефонистке соединить ее с номером Кирилла.
— Товарищ Прошкин.
— Кто его спрашивает? — послышался сонный женский голос.
— Товарищ из Москвы. Погребняк Надежда.
— Слушай, товарищ из Москвы, не достаточно ли лапши на моих ушах?
— Позвольте. — начала Надежда и осеклась, не понимая, что так разозлило женщину?
Короткие гудки. Погребняк решила, что ошиблась телефонистка, или сама она назвала неправильный номер. Вторично потребовала соединить с номером Прошкина. Снова ее встретил тот же разъяренный женский голос, однако теперь упорно прорывался и другой — Кирилла.
— Товарищ Прошкин. Товарищ Прошкин! — закричала Надежда да так громко, что задремавший было администратор тут же протер глаза и начал испуганно озираться.
На другом конце провода бой, судя по всему, уже шел нешуточный. Женщина орала: «Твои шлюхи даже по ночам не дают спать!». Кирилл бубнил: «Отдай трубку! Это по работе!». Женщина опять: «Другим заливай про свою работу! Я этой потаскушке сейчас все выскажу!». «Дура, — отвечал Прошкин. — Люди действительно из Москвы. Хочешь крупных неприятностей?». «Ты получишь неприятности, дамский угодник, как оторву у тебя кое-что, забудешь и Москву, и Париж, и Лондон». «Можешь дослушать до конца?! Это чисто деловой звонок. С такой «красавицей» у меня ничего и никогда быть не может!»
Кирилл, вероятно, не ожидал, что Надежда услышит последнюю его фразу. Но она услышала.
Кровь снова ударила в виски, девушка почувствовала, что не удержится на ногах. Она не сразу ответила Кириллу, тому пришлось дважды повторить:
— Алло!.. Алло!.. Говорите.
Несмотря на пренебрежение к себе, Надежда сдержалась, взяла себя в руки. Нервно извинилась и уже более спокойным тоном рассказала об исчезновении Репринцевой.
— Уверена, что она исчезла?
— Она пока не пришла в гостиницу.
— Вот именно: пока.
— Валя никогда так поздно не гуляла.
— В СССР — да. Здесь же — буржуазные соблазны. Потерпите ее еще денек, ровно один денек.
— Боюсь другого.
— Чего ты боишься?
— Вдруг она вообще сбежала?
На другом конце провода — гробовое молчание! Лучше бы он ругался, сыпал угрозами. «Скажи что-нибудь?!» — умоляла девушка. И Прошкин разродился короткой фразой:
— Она не могла узнать о?..
— Я нема, как рыба. Ребята не в курсе.
— Нам остается только ждать. Если не появится завтра, начнем действовать.
— Только завтра?
— Раньше в полицию нет смысла обращаться. Она и пальцем не пошевелит. С утра я у вас.
— Товарищ Прошкин, а если Валя все-таки?..
— Придется отвечать. Вам!
— Мне?
— И тебе, и обоим твоим приятелям. Или вы думаете, что наша организация возьмет вину на себя? Лично я ее вообще не видел. А вы — сокурсники и друзья, знали об ее склонностях и вредных привычках. И ничего не предприняли.
— Вы мне сами сказали: не ругать ее, наоборот — хвалить. Я действовала, как велела партийная организация.
— Партийная организация не давала тебе никаких заданий! Не вали с больной головы на здоровую. — И он резко бросил трубку.
Потрясенная Надя медленно возвращалась к себе. Подставили по полной! Кто теперь ей поверит в Москве?
Она так надеялась, что Валентина вернулась и встретит ее в номере. Она бы кинулась подруге на шею, простила бы все!
Однако номер встретил тишиной.
Больше всего убийца обожал рассматривать ночное небо. Звезды так чудесно сверкали и такие водили хороводы, что забывались все мерзости окружающей действительности. Именно там, в необъятном пространстве, утверждается Великая Истина Мироздания. Там сталкиваются планеты и целые созвездия. А здесь крутится разная мелочь, не вызывающая ни восторгов, ни сожалений. Но самое страшное, что эта мелочь пытается уничтожить гармонию, нарушить плавное течение жизни, навязать собственные правила игры. И поэтому ОН освобождает от них общество, ОН — лишь посредник между жизнью и смертью, исполнитель миссии Света. ОН наказывал, и будет продолжать наказывать! Ведь если закончится ЕГО миссия, придет их время — страха и беззакония.
ОН не боялся правосудия не только потому, что никому бы и в голову не пришло подозревать именно его, было и другое, главное: Свет никогда не отдаст на растерзание правосудию тьмы своего ангела возмездия.
До чего прекрасен его город поздними ночами. Заливающие тротуары и мостовые белым светом уличные фонари становятся как бы прообразами тех самых звезд, их земными мини-копиями. В световых гаммах тонут дома. В центре — не прекращающиеся шум, гвалт, веселье, такое ощущение, что город не спит, что он ждет начала красивого праздника, а сверни в сторону — царство покоя. Люди укутались в безмятежные сны, надеясь, что никто не нарушит их, как тогда — в кошмарную Гражданскую.
Спите спокойно! Ангел Возмездия этого сделать не позволит.
Свернув в сторону центральной улицы, ОН вдруг заметил спешащую пару. Убийца узнал их: отец и дочь, но разыгрывают почему-то мужа и жену… Понятно, конспирация. Они приехали в Старый Оскол с определенной миссией: на словах — восстанавливают в России монархию, на деле. так же нарушают установившийся в городе Покой. Убийца улыбнулся про себя: «Может, покончить с обоими сразу? Девушку жаль, юна — неопытна, находится под влиянием отца. Почему он не оставил ее в гостинице? Побоялся? Кого? Меня? Что я могу явиться к ней в номер?..
Ах, как молода!»
Убийца решил не трогать пока эту пару. Пусть город на сутки отдохнет от кошмара. Мысленно пожелав девушке доброй ночи, убийца тронулся в сторону своего дома.
Елизавета Антоновна и не представляла, что спасла сегодня отцу жизнь.
Черкасова позвонила Александру и услышала от Лены, что хозяина нет дома. Конечно, для Алевтины такое поведение ветреного журналиста новостью не стало. Но он обязан завтра сдать материал. И, скорее всего, не сдаст. Девица из Москвы сильно окрутила его.
Приехал муж Валерий, он работал главным инженером Оскольского маслобойного завода. Как всегда грустно посмотрел на чужой дом, чужую жену, которая опять дымит точно паровоз.
— Где Клава? — спросил он.
— Я отпустила ее на похороны бабушки, — устало ответила Алевтина.
— Она должна была приехать сегодня.
— Приедет завтра. Или послезавтра. Какая разница?
