почему, осенил умирающего крестным знамением и, склонившись, прошептал:
— Раскаиваешься ли в прегрешениях своих?
Глаз продолжал смотреть. Из груди вырвался предсмертный хрип.
— Ego te absolvo a peccatis tuis, in nomine Patris, Filii, et Spiritu Sancti. Amen,[7] — произнес Дисмас.
Изо рта графа поползла красная пена. По телу пробежала судорога. Граф замер.
Дисмас встал и тут же согнулся пополам. Его стошнило. В ушах стоял невыносимый гул. Дисмас закрыл уши ладонями, сделал несколько неверных шагов и упал без чувств.
Наконец он пришел в себя. Над ним склонились Кунрат и Нуткер.
— Дисмас? — Кунрат осторожно тряхнул его за плечо. — Дисмас, она жива!
С большим трудом повозку перевернули, выстлали днище тряпьем и уложили на него Магду.
Кровотечение остановилось. Она что-то говорила, но невнятно и бессвязно. Звала отца и мать.
Дюрер с ложечки поил ее холодным мятным отваром. Это ей немного помогло. В небе сияло солнце, но она спрашивала, почему так темно. Потом сказала, что пора доставать хлеб из печи. Вскоре Магда надолго забылась тяжелым сном. Растормошить ее не удавалось.
Кунрат, Нуткер и Ункс занялись сбором трофеев — деловито, но без обычного для ландскнехтов гогота и гиканья. Вдруг Нуткер восторженно присвистнул: на дне озерца обнаружилась оторванная рука Лотара. Ее уже пощипывала форель. Нуткер залез в воду и вышвырнул руку на берег.
Дисмас глядел на ландскнехтов, сидя в повозке. Он положил голову Магды к себе на колени, утирал девичий лоб тряпицей, смоченной в озерной воде, и шептал молитвы.
Пухлые пальцы оторванной графской руки были унизаны перстнями. Видно, Лотар любил драгоценные украшения. Дисмас вспомнил, что у Альбрехта на десяти пальцах умещалось четырнадцать перстней, а самый крупный предназначался для смиренного лобызания.
Чтобы проще было стаскивать кольца, Ункс решил отрубить пальцы ножом, один за другим. Дисмас отвел глаза.
Трофеев было множество. Кинжал с золоченой рукоятью. Меч первоклассной толедской стали, с крыжом, украшенным гравированной дарственной надписью от крестного Лотара — Карла, короля Испании, будущего императора Священной Римской империи. Медальоны, пряжки, застежки, всевозможные регалии, а также кошелек мягкой кожи с вышитой монограммой Лотара под графским венцом. Обследовав кошелек, Нуткер объявил, что он сделан из мошонки здоровенного кабана. В кошельке нежно позвякивали дукаты. Недурной урожай.
После того как собрали добычу, пришло время заняться трупами.
Десять стражников, пять лошадей и четыре собаки. Работенка не из приятных. Сжечь их, что ли?
Дисмас решил, что дым погребального костра наверняка привлечет внимание. К тому же кострище — слишком явный след. Погибших обязательно начнут разыскивать: как-никак это был граф Лотар. Однако же рыть могилы никому не хотелось.
Ункс, самый ленивый из ландскнехтов, предложил снять с трупов доспехи, одежду и обувь — словом, все до нитки — и закопать в лесу. А тела оставить на съедение волкам, медведям, кабанам и воронью. Славная пирушка.
Нуткер одобрил это предложение. Дисмас и Кунрат понимали, что этого делать нельзя. Негоже бросать на корм зверям бренные останки крестника одного из самых могущественных правителей на земле.
— Но лошадей-то можно оставить? — взмолился Ункс. — А то мы весь день провозимся!
— И всю ночь, — добавил Нуткер.
Сошлись на компромиссном варианте. Конские туши привязали к живым лошадям и пустили коней вскачь в чащу. А там уж ими займутся волки с медведями.
Потом стали хоронить убитых. Это заняло весь день.
Вырыли глубокую яму, сволокли в нее трупы, набросали поверх жженого лапника, чтобы сбить ищеек со следа, а потом засыпали землей. Место захоронения тщательно замаскировали. Ничего больше не напоминало о недавней битве на лугу, но всем хотелось поскорее покинуть это гнетущее место.
Прежде чем отправиться в дорогу, все решили немного передохнуть. Ландскнехты в очередной раз упрятали оружие в потайной ящик, а Дюрер уселся рядом с Дисмасом и что-то рисовал.
Дисмас посмотрел на рисунок. Пейзаж. Тот, что Дюрер рисовал вчера. Вот только посреди луга выросли могильные кресты. Ровным счетом десять.
— О господи, Нарс!
— Знаешь, я очень рад, что этих ублюдков убили. А они хоть и ублюдки, но все же христиане. Их могилы надо как-то пометить.
— Ни фига себе! Может, еще и часовню здесь построить?
Не поднимая головы от рисунка, Дюрер спросил:
— А зачем ты осенил Лотара крестным знамением? Или мне померещилось? А может, ты просто мух от него отгонял?
— Я отправил его в ад.
— Ага, с Божьим благословением. Как есть монах.
— Приедем в Базель, отправь рисунок на выставку, — язвительно предложил Дисмас. — И гравюру сделай, будешь оттисками торговать.
Дюрер скомкал лист и зашвырнул подальше.
Ландскнехты вскочили на коней.
Повозка тронулась в Базель.
Ехать ночью было непросто. Магда не приходила в себя. Дисмас передал вожжи Дюреру и бережно держал ее голову у себя на коленях. Время от времени он прикладывал ухо к груди девушки, проверял, жива ли. Он пытался напоить ее из фляжки, но вода стекала по подбородку.
К повозке подъехал Нуткер:
— Очнулась?
Дисмас помотал головой.
— Я же ее не видел, — жалобно произнес Нуткер. — Я готовил бомбы, засыпал порох, закладывал фитили… Я же не видел!
— Нуткер, ты ни в чем не виноват. Никто не виноват. Никто, кроме меня.
— Зачем она к ним пошла?
— Чтобы спасти всех нас.
Нуткер посмотрел на Магду и, перегнувшись из седла, осторожно коснулся ее щеки:
— Не помирай, сестренка.
К следующему полудню Шварцвальд остался позади. Повозка катила вниз по пологому склону, дорога стала лучше.
Ехали быстро, хотя и старались не трясти повозку на ухабах. Трофейные лошади Лотара позволили сменять коней в упряжке и не останавливаться на отдых. К исходу дня впереди завиднелись парные шпили Базельского собора. На закате повозка проехала по мосту через Рейн и остановилась у городских ворот.
— Что везете? — спросил стражник.
— Умирающую. Если задержимся, то она точно умрет.
Стражники отпрянули, опасаясь чумы.
— Она расшиблась, — объяснил Дисмас. — Мы едем к Парацельсу. Знаете такого лекаря?
— Не обязаны.
Дисмас бросил капитану стражи гульден. Этого хватит на выпивку всему караулу.
— Парацельс? Что-то припоминаю…
Дисмас вытащил из кошелька еще гульден.
— Улица за университетом, не доезжая арсенала.
— Благослови тебя Господь, сын мой.
Дисмас тряхнул вожжами. Ландскнехты поскакали вперед.
Когда повозка свернула на улицу за университетом, ландскнехты, спешившись, уже колотили во все двери и допрашивали прохожих. Нуткер прижал одного к стене и тряс за грудки, требуя немедленно доложить, где скрывается Парацельс.
Клиника Парацельса располагалась во внутреннем дворике, куда вел узкий проулок. Повозке было туда не проехать. Ландскнехты наскоро соорудили носилки из рогожи и уложили на них Магду. Нуткер шел впереди и вопил
