class="p1">— Мы — нищенствующие монахи-странники. Христарадничаем.
— С оружием?
Дисмас пожал плечами:
— Так легче собирать милостыню.
Она снова рассмеялась. Смех звучал нежнее китайских колокольчиков.
— А с чего это ты донимаешь меня расспросами? — с напускным раздражением спросил он.
— Да так, интересуюсь.
— Монахами?
— Нет, тобой.
Дисмас покраснел:
— Во мне нет ничего интересного.
— Тогда расскажи, чем еще занимаются бонифаты. Они же не только попрошайничают с аркебузами и арбалетами наперевес?
— Мы занимаемся перенесениями.
— Вы носильщики?
— Нет, мы переносим святыни.
— Как это?
— А вот так. Переносим их с места на место. Как только реликвия — косточка святого, клок сена из Вифлеемских яслей или еще что — возжелает перенестись на новое место, например из одного святилища в другое, мы, бонифаты, устраиваем ее перенесение.
Магда хихикнула.
— Что тут смешного?
— И как вы узнаете, что святыня возжелала отправиться на новое место? Она что, прямо так и заявляет: мол, надоело мне в Лионе, хочу в Милан?
— Не насмешничай, богохульница. Это серьезное дело.
— Мне просто интересно, откуда вы знаете, что святыней овладела охота к перемене мест.
— Сложно объяснить в двух словах, — вздохнул Дисмас. — Этому учатся годами. Между прочим, оружие у нас для того, чтобы оберегать доверенные нам святыни.
— Надо же, какие праведники!
— Я не говорю, что мы праведники.
— Как скажешь.
— Я и сказал.
— Все равно мне с тобой нравится.
Дисмас снова покраснел:
— Я грешник.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Это мое дело.
— Ты спас мне жизнь и не позволил своим послушникам лишить меня жалких остатков чести. По-твоему, это грешно?
— Я просто…
— Бонифат?
— Ну, если хочешь…
Она улыбнулась и посмотрела так, что Дисмасу стало неловко, но приятно.
— Хочу.
Ужинали форелью с грибами. Впервые после отъезда из Виттенберга все собрались у одного костра. Кунрат с притворной обидой глядел на Нуткера с Унксом, что нисколько не мешало ему уминать свежую форель с грибным фрикасе. Пиршество удалось на славу. Магда оказалась отличной стряпухой.
Когда все наелись до отвала, Магда наполнила кружки мятным отваром. От него пощипывало во рту, а по жилам разливались нега и безмятежность.
— Значит, ты не ведьма… — начал Кунрат. — А кто?
Магда смотрела на мерцающие угли. Рыжие кудри пламенели в свете костра. Дюрер поделился с ней скипидаром, чтобы отчистить смолу, и Магда искупалась в водопаде. Дисмас глядел на нее, не в силах отвести глаз.
— Мой отец держал аптеку в Шрамберге. Он был уважаемый человек и дружил с Парацельсом…{20}
— С кем?
— Заткнись, Ункс, — оборвал его Кунрат. — Дай ей рассказать.
— С Парацельсом, знаменитым врачом и знатоком целебных растений. Он путешествует по всему свету, ищет новые лекарства. Он живет в Базеле. Когда я была маленькая, мы с отцом дважды у него гостили. Отец умер от чумы. И мама тоже, и сестра, и два брата… Я выжила, потому что отец услал меня в монастырь — учиться аптекарскому делу. Я вернулась в Шрамберг, работала подавальщицей в таверне. Лотар меня приметил. Воспылал страстью. Как-то вечером я шла домой, а его молодчики меня умыкнули. Он заточил меня в замке, несколько недель продержал взаперти. Я пробовала сбежать. Даже пыталась покончить с собой… — Магда показала шрамы на запястье. — Одна из служанок сжалилась надо мной и помогла мне выбраться на свободу. Я пошла к шерифу и обо всем рассказала. Он мне посочувствовал, но сделать ничего не мог. Лотар — граф Шрамбергский, а к тому же крестник испанского короля, который вот-вот станет нашим императором. Сначала я пряталась у подруги. Она тоже работала в таверне. А потом пошли слухи, что я — ведьма. Не знаю, может, Лотар сам их и распускал, чтобы моим жалобам не верили. Я ушла из Шрамберга, хотела добраться до Базеля, за пределы империи, подыскать там работу в аптекарской лавке. Но меня заметили и донесли графу. Ведьм всегда боятся. За мной снарядили погоню. Несколько дней я скрывалась, а потом увидела ваш костер.
21. Налет
Дисмаса тряхнули за плечо. Он открыл глаза. Кунрат.
— Нагнали.
Дисмас вскочил. Прислушался. Издалека слышался топот копыт. А еще собачий лай. Это было куда хуже. Судя по лаю, не ищейки, а местные псы. Породу вывели в Ротвайле с одной-единственной целью. Дисмас похолодел и мысленно обругал себя за глупость. Не следовало останавливаться на ночлег. Надо было ехать без отдыха.
Ландскнехты заряжали аркебузы, поджигали фитили и взводили арбалеты. Повозка стояла под отвесной скалой.
— Помоги-ка, — попросил Кунрат.
Совместными усилиями повозку перевернули на бок, соорудив укрытие.
— Умеешь обращаться? — спросил Дисмас Магду.
Она взяла арбалет и начала натягивать тетиву. Способная девушка.
Дюрер, как обычно, проснулся последним.
— Что происходит? — спросил он, потирая заспанные глаза.
— За нами погоня, Нарс. С собаками.
— Боже Святый!
Дюрер до дрожи боялся любых собак, даже безобидных болонок. В детстве его искусал какой-то пес.
— Стрелять умеешь? — спросил Дисмас, протягивая ему арбалет.
— Нет, — в ужасе пролепетал Дюрер.
Дисмас подхватил алебарду с наконечником бритвенной остроты:
— Ну хоть с этим-то справишься?
— Я же не…
— Нарс, там собаки! — Дисмас вручил ему алебарду.
Дюрер ошарашенно смотрел на нее.
Кунрат поглядел на утес, нависший над лужайкой. До скального выступа было ярдов двадцать пять, не меньше.
— Нуткер! — Кунрат кивнул на утес и жестами что-то объяснил.
Нуткер схватил котомку, сунул в нее бочонок с порохом, бросил туда же фитили, кремни, спичечный коробок и бутылки.
— Живей, — поторопил Кунрат. — Они вот-вот из леса выедут.
Нуткер взвалил котомку на плечо, метнулся к утесу и пропал из вида.
Стук копыт и лай приближались.
— В первую очередь — собаки, — сказал Кунрат. — Подпустим поближе.
Из леса выскочила свора собак. За ними скакали верховые. Десять конников и четыре пса. Завидев перевернутую повозку, всадники остановились. Собаки помчались к ней.
— Спокойно, — сказал Кунрат. — Ункс — левый фланг, Дисмас — правый, я беру по центру. Ждем… ждем…
Собаки в шипастых ошейниках неслись к повозке. До нее оставалось десять ярдов.
— Ради всего святого, стреляйте… — простонал Дюрер.
— Спокойно, маляр. Еще чуть-чуть… Пли!
Три аркебузы выстрелили почти одновременно. Громовой раскат, клубы едкого белого дыма…
За дымовой завесой взвизгнула собака.
Затем раздался грозный рык.
Удар в живот сбил Дисмаса с ног. Собака, наскочив на него, силилась добраться до горла. Из пасти смердело. Дисмас обеими руками сдавил собачью шею, увертываясь от лязгающих клыков. Шипы ошейника впились в ладони. Зверюга клацала челюстями, неумолимо тянулась к горлу… Внезапно пес взвизгнул и обмяк.
Над Дисмасом стоял Дюрер, с трудом удерживая дергающееся древко алебарды. Собака билась в предсмертных судорогах. Дисмас перекатился
