Лунин вздрогнул: как-то так складывалось, что своего собственного звонка он здесь еще не слышал. У всех в этом городе, независимо от места визита, была не очень приятная, но в чем-то интимная привычка стучать.
— Да! — сказал он.
Дверь открылась, и вошел Кириллов. Вид у него был скорее озабоченный.
— О, привет, не ожидал, проходи, — сказал ему Лунин. — Как насчет стакана вина?
— Давай, — сказал Максим. — В такую погоду как раз то, что надо.
— У тебя выходной или ты, как всегда, на работе? — спросил Лунин, разливая вино по бокалам.
— Наша работа никогда не прекращается, — не вдаваясь в подробности, ответил Кириллов. — Ну что, за победу на выборах? Пусть они будут последними.
Они чокнулись и выпили.
— А почему последними? — спросил Лунин. — Ты устал от демократии?
— Сил нет, как устал, — ответил Кириллов. — Этот месяц был просто сумасшедшим. Никогда не думал, что может быть такая болтанка.
— Ничего, поработал, теперь отдохнешь. Тебе хоть отпуск полагается за труды?
— Сначала надо выборы выиграть. Не будем загадывать заранее, что будет завтра.
— А что, в этом есть какие-то сомнения? — спросил Лунин. — Вроде бы все тут выражают полную уверенность, что результат предрешен.
— Излучать уверенность — долг политика, — сказал Максим. — Как еще мы можем заставить поверить себе массы?
— Про массы не надо, мне Эрнеста уже хватило, — откликнулся Лунин. — Как он, кстати, там?
— Нервничает. Что неудивительно. Много работы, много политических рисков. Да нет, ты прав, конечно, и по поводу исхода выборов больших сомнений нет. Просто все живые люди, понимаешь… Эмоции, нервы…
— Все равно же президент никуда не девается, — сказал Лунин. — Это ведь только парламентские выборы.
— Старина в последнее время совсем сдал, — сказал Кириллов, потягивая вино с задумчивым видом. — Видно, и на него действует вся эта обстановка. Куда от нее денешься.
— А почему вообще столько волнений? — спросил Лунин, отхлебнув из своего бокала. — В стиле Эрнеста было бы вовсе не устраивать никаких выборов. Оставался бы у власти, укреплял ее понемногу.
— Одно время мы и подумывали так сделать, — сообщил Кириллов. — Но старикан воспротивился. Эрнест имеет на него большое влияние, но все же не до такой степени.
— И что, у Эрнеста нет даже реального контроля над результатами голосования?
— Ты будешь смеяться, но нет. Пойти против воли президента сейчас невозможно. Он как и раньше, огромным авторитетом пользуется в народе, просто легенда, — сказал Кириллов, как будто на что-то жалуясь. — Так что честное соревнование. Другое дело, что люди всегда любят голосовать за власть. Да и Эрнест много сделал для них в последний месяц.
— Да, я помню, — сказал Лунин. — Шуму было много. У меня временами просто уши закладывало.
— Ну, тут все понимают, что не мы были инициаторами. Определенные границы не стоит переходить никому. А они перешли их, как будто вообще не заботясь о последствиях. Я бы назвал это безответственностью.
— Предвыборные речи давай опять пропустим, — смеясь, сказал Лунин. — Все равно Эрнеста ты не переплюнешь, как ни старайся.
— Да, Эрнест тут непревзойденный мастер. Тягаться с ним непросто, это точно. Хоть в речах, хоть в политике, хоть в интригах.
28
Они помолчали немного, потягивая вино. Где-то далеко в небе глухо стрекотали вертолеты.
— И все-таки Карамышев делает ошибки, — сказал Лунин. — Например, он переоценил меня. Убийцу до выборов я не нашел. Хотя нельзя сказать, что не приложил никаких усилий для этого. Работы было много, толку никакого.
— Не беда, не ты один на белом свете, — сказал Кириллов. — Никто не собирался возлагать это дело на тебя одного.
— Что это значит? — спросил Лунин после секундного молчания. — Убийцу ищет кто-то еще, кроме меня?
— Да, конечно, Чечетов, — ответил Кириллов. — Ты не догадался, что ли? По-моему, это было очевидно.
— Группа Чечетова продолжает заниматься расследованием? — воскликнул, как громом пораженный, Лунин. — Он не бросил это, когда передавал дела мне?
— Да, конечно, продолжает, — ответил Кириллов, вроде как немного удивляясь его реакции. — И не просто продолжает, а уже почти нашел убийцу.
Лунин молчал. Конечно, этого следовало ожидать с самого начала. Только собственная крайняя глупость и ослепление не позволили ему это понять.
— А что ты удивляешься? — спросил Максим. — Ты же знаешь, как тут все делается. Постоянно поручаются дела разным группам. И тут уж кто успеет. Это нормально, обычная манера Эрнеста. Над некоторыми делами трудится и по три-четыре независимых отдела.
— Да, я знаю об этом, — сказал Лунин. — Но как-то не расценивал это применительно к себе.
— Обычная ошибка, которую здесь все делают, — чуть усмехнувшись, ответил Кириллов. — С Эрнестом надо держать ухо востро. Сам знаешь.
— Ну хорошо, и кто же он? — спросил Лунин. — Ты уже знаешь, кто это?
— Пока еще нет. Честное слово, правда, — добавил он, снова с усмешкой, видя недоверие Лунина. — Но знаю, что убийца уже найден.
— Да, не сказал бы я, что это все не неожиданно, — протянул Лунин. — Впрочем, дураком я был, действительно, что не догадался.
— Ты тоже много сделал полезного, надо признать. Чечетов хорошо о тебе отзывался. И версии у тебя неплохие.
— Но как он узнал о том, что я сделал? И о моих версиях? Я рассказывал ему не очень много. Да он особо и не расспрашивал.
— Ну как, ты же широко делился информацией, и не просил никого ее придерживать. Она распространялась дальше. Все эти люди, с которыми ты тут общался, находятся в контакте и с Чечетовым. Я не удивлюсь, если окажется, что он, закурив свою трубку в кабинете, просто поразмыслил над всем этим, и пришел к правильным выводам.
— Он перешел на сигареты, — проворчал Лунин. — И что теперь? От меня ждут еще каких-то действий?
— Да, почему я, собственно, сюда и зашел, — сказал Кириллов, ставя пустой бокал на стол. — Могу тебя порадовать, у нас еще один серийный труп. На этот раз, как я понимаю, последний.
— Да? — переспросил Лунин. — И где же теперь?
— Прямо во дворце, в главном зале, — почему-то с досадой ответил Кириллов. — Утром там никого не было, потом люди начали собираться, и вот пожалуйста. Новый подарок.
— Опять кто-то из соратников Эрнеста?
— А кто еще там может быть? Человек пришел на работу. И вот рабочий день оказался последним.
— И как всегда, никто ничего не заметил, — сказал Лунин. — Никто не столкнулся с убийцей на выходе из зала, ничего такого.
— Именно так. Ему везет, надо сказать. Если бы не Чечетов, все это бы еще продолжалось неизвестно сколько.
— И что я теперь должен сделать?
— Как обычно, осмотреть тело. Я бы посоветовал тебе отправиться туда прямо сейчас. Незачем тянуть. Там собираются люди, будут праздновать победу на выборах. Встреча нового политического года, как это у нас называется.
— Вполне идиотское название, я бы сказал, — пробормотал Лунин.
— В любом случае мертвецы в зале в это вписываются плохо. Но пока ты его не осмотришь, тело забирать не будут. Порядок есть порядок, а ты как-никак по-прежнему официальный расследователь. Отправляйся сейчас, тем более что ребят из утилизации я уже вызвал.
— Они же сегодня не работают, — сказал Лунин.
— Ничего, у меня есть специальные телефоны. Если надо кого-то найти, это сделать можно.
— Хорошо, я сейчас иду, — сказал Лунин, вставая. — Ты со мной?
— Нет, мне в другую сторону, — ответил Кириллов, тоже поднимаясь. — Успехов тебе. Ты не расстраивайся, ты и так неплохо поработал. Главное, что загадка решена и убийца найден.
Когда он вышел, Лунин вернулся в кресло и еще несколько минут посидел, погруженный в размышления. Что ж, по крайней мере, над этим теперь не надо ломать голову. Карьеру профессионального детектива он все равно делать не собирался ни при каких обстоятельствах. Можно рассматривать это просто как необычное приключение, в чем-то даже приятное и познавательное.
Лунин не стал брать с собой портфель с бумагами, можно было обойтись и без него. В городе стало еще многолюднее, очереди перед участками были такие, что в них, наверное, приходилось стоять несколько часов. Кто бы мог подумать, что в городе столько жителей, подумал он. Или они съезжались сюда из других городов республики? Вряд ли, скорее всего, голосование было организовано и там.
У дворца тоже сновало много народу. Все вместе это похоже было на разворошенный улей или воду в чайнике, перед самым закипанием. И Лунин тут был не более чем одним прозрачным пузырьком.
Отвлекшись от своих элегических размышлений, он поднялся по мраморной лестнице. Здесь людей было меньше, а на двери, ведущей в главный зал, и вовсе висела длинная полоска бумаги с гербовой печатью, вторым концом приклеенная к стене. Не долго думая, Лунин сорвал ее, полагая, что имеет право это сделать без каких-либо дополнительных согласований.
