Мне очень был нужен этот дом. Частному брокеру вроде меня стало трудно соперничать с корпоративными — «Сотбис» и «Колдуэлл банкер». Мне нужно было несколько первоклассных сделок, чтобы снова стать лучшим брокером в окрестностях, — не просто старые дома со старыми жителями, но несколько новых, крупных участков. Скоро не останется местных, хранящих мне верность, все захотят работать с брокером, у которого продажи выше. Мне нужна земля Санторелли, а подходить к братьям следует, имея полное представление о собственности. Это будет крупнейшая продажа в истории Вендовера.
— Ну, Хильди, он большой. До неприличия. Не скажу, что уродливый. Я бы согласился в таком, жить. Большая круговая веранда. Очень неплохой дом. Хотя мне больше нравилось, когда там росли деревья.
— Фрэнк, я ужасно хочу его увидеть. Как думаешь, Мэнни возьмет меня как-нибудь утром с собой?
— Только если поможешь ему доставать ловушки, — засмеялся Фрэнк.
— Я могу перевязывать клешни, — сказала я. Мы с Линдси стали мастерами по перевязке клешней омаров в то лето, хотя один тяпнул-таки меня за палец, и было воспаление.
— Мэнни будет рад, если ты поедешь. Приходи завтра. В конце недели лодка встает на зимний прикол.
— Отлично. Я буду.
Вечером приехала Ребекка. Был четверг, вечер с Питером, а днем она заехала в мой офис, в смятении оттого, что Питер все отменил. Он позвонил ей утром, чтобы сказать, что на этой неделе не приедет. Я слышала, как она сначала поднялась по лестнице к кабинету Питера и трясла ручку его двери, а потом уже тихо спустилась и постучала ко мне. «Она не поверила, что его не будет, — подумала я, — или хотела прокрасться и немного пошпионить?»
Когда она пришла ко мне и рассказала, как она расстроена, что не увидит Питера, я ее пожалела. Я пригласила ее к себе домой, и Ребекка согласилась.
Она привезла японскую еду и белое вино. Когда она открыла бутылку, я сказала, что мне не хочется вина, и налила себе стакан сельтерской. Ребекке следует понять, что я не нуждаюсь в выпивке.
Ребекка выглядела грустной и усталой. У Лайама проблемы с математикой. Ребекке не нравится учитель, и она хотела, чтобы Брайан пошел с ней на собрание, но он освободится только после праздников. Она неделями просила его найти время… Тщетно. Он в Нью-Йорке по делам. Посоветовал нанять репетитора.
— Мои родители переложили свои обязанности на других. Я так не хочу. Брайан — финансовый маг, а я ничего не понимаю в математике. Он бы мог помочь Лайаму. Но у него нет времени.
— Все же можно нанять репетитора, хотя бы на время, — сказала я.
— Питеру так нравится Сэм. Вы это знали? — спросила Ребекка.
— Нет. Я часто думала: жаль, что Питер столько времени проводит тут без Сэма. Сэму явно не хватает отца.
— Да. Жаль, что Элиза такая стерва и удерживает его в городе по выходным. Питеру нужно ездить сюда. Работать. А теперь он заявил мне, что будет больше времени проводить в Кембридже. И будет приезжать сюда в пятницу, а не в четверг.
— Так вот почему его сегодня нет?
— Вообще-то на этой неделе он не приедет совсем, — сообщила Ребекка, снова наполняя свой бокал. — Сказал, что будет редко появляться до самого Нового года.
— Сочувствую.
— Мне нужно что-то изменить.
— То есть?
— Ситуация с Брайаном стала непереносимой. Я уже не могу оставаться с ним в одной комнате.
— А, — сказала я. Потом спросила: — У вас с Питером есть какие-то планы?
— Нет, особых планов нет. Верней, он говорил, что нам, возможно, нужно какое-то время не встречаться. Он не то имел в виду. Он годами был несчастен с Элизой. Мы предназначены друг для друга. Думаю, он пока хочет притормозить, но к лету я начну строить планы. Жду не дождусь, когда поменяю замки для Брайана.
— Не торопитесь. У меня есть отличный адвокат, если понадобится. Лучший в Бостоне. Может, сначала переговорите с ним, прежде чем что-то предпринимать?
— Это Дэйв Майерсон?
— Да, — сказала я. — Откуда вы знаете?
— Вы сказали — лучший в Бостоне.
Ребекка пользуется услугами лучшего во всем и везде. Это еще одна особенность людей с такими деньгами. Они просто включены в сеть «лучшего», куда бы ни попали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Питер скоро приедет, — сказала Ребекка. — Я ему нужна.
— Наверняка приедет. Знаете, пожалуй, я выпью бокал вина, если вы не против.
Ребекка наполнила мой бокал так рассеянно, что мне даже стало интересно, помнит ли еще она о своих недавних диких обвинениях. Вот это я и имею в виду, когда говорю о сменах настроения Ребекки. Она нестабильна. Я сделала большой глоток, потом еще — и меня накрыла волна сочувствия.
Порой, увидев Ребекку после перерыва, я заново поражаюсь ее красоте. Красоте и хрупкости.
— Знаете, — сказала она, — у нас целый проект с его фотографиями луны. Мы их увеличили, вырезали луну и наклеили на холсты, а потом я нанесла вокруг великолепные краски моря и на некоторых холстах добавила коллажи. Покрыла водорослями и кусочками морского стекла.
— Наверное, это мило. Хотелось бы увидеть. — Я допила бокал.
— В том-то и дело, — сказала Ребекка. Она наклонилась ближе ко мне. — Прекрасные, прекрасные картины. И поодиночке никому из нас такое не удалось бы. Понимаете, о чем я? Просто… ни к кому такого не испытывала, Хильди! Я знаю, что мы созданы друг для друга. Я думаю о нем, когда просыпаюсь, — он первое, о чем я думаю; я думаю о нем перед сном. Я стала такая забывчивая. Знаете, однажды забыла подобрать Лайама на автобусной остановке. Он шел домой по снегу.
— Ребекка, — сказала я. — Вы не должны так трястись над ним, это ни к чему.
Бутылка стояла на столе между нами — по моим прикидкам, осталось как раз на полтора бокала. Я не потянусь. Не доставлю Ребекке такого удовольствия.
— Дело не только во мне, Хильди. Питер постоянно думает обо мне, о нас. Вы не представляете, как он одинок. Вы не представляете, как мы оба одиноки, когда врозь.
Тогда я плеснула оставшееся вино в свой бокал; Ребекка снова рассердила меня. У Ребекки дома дети. У нее муж и любовник. У Питера такой же расклад. А я живу одна. Мои дети выросли, у меня нет любовника бог знает сколько лет, а они одиноки, и я должна их пожалеть.
— Вы представить не можете такого одиночества, — вздохнула Ребекка.
— Да ну? — спросила я.
На следующее утро грохочущий будильник разбудил меня в половине пятого. Я сварила кофе и надела на себя теплое белье, толстые штаны от тренировочного костюма, водолазку и толстый шерстяной свитер. Кофе я перелила в большой термос и прихватила коробку черничных кексов, которую купила накануне в пекарне Сью Долибер. Я перерывала шкаф в поисках теплых перчаток, когда на улице загудел автомобиль Фрэнки. Он предупредил, что заедет за мной в пять. Я нашла перчатки, натянула старые ботинки на толстые носки и вышла в угольно-черное утро.
Фрэнк открыл пассажирскую дверцу, и я протянула ему термос и кексы, потом забралась в кабину.
— Хильди, где твоя шапка? — спросил Фрэнк. — Сегодня подмораживает.
— Мне не нужно, — ответила я. Почему-то шапки мне не идут. У меня довольно длинный нос, а от головных уборов он кажется еще длиннее.
— У Мэнни целый ящик шапок, перчаток и прочего на лодке. И на плохую погоду найдется. Там ведь сыро.
— Фрэнки! — воскликнула я, пытаясь сообразить, куда поставить ноги. Пол кабины скрылся под мусором — банки из-под газировки, обертки, старые газеты, дверные ручки, сиденье от велосипеда, два буйка, ящик с инструментами и окаменелый недоеденный бублик. Я подняла лежавшую рядом с моим ботинком старую ржавую подкову. — Что это за дерьмо?
Фрэнки засмеялся и покачал головой.
— Да, ее точно нужно хорошенько почистить.
— Но как старая подкова попала в машину?
— Она приносит удачу. Нашел на стройплощадке. Подумал, оставлю на счастье.
— Мне казалось, что полагается вешать их вот так, — сказала я, взяв подкову в руки рогами вверх. Иначе все счастье утечет.
— Ну да, просто мне все некогда ее повесить, улыбнулся Фрэнки.
