скудных Герейских краях. Завсегдатаев не так много, в основном проходящие
путники. Гости смеются, стучат наполненные пивом кубки, слышится бурчание
недовольных на жизнь пьянчуг и жалобные трели бардов.
Путники сели в тень, поближе к выходу. Юноша расстегнул поясной мешок, жезл прислонил к стене. К ним подоспел недовольный тучный мужчина, белая
лысина блестит от пота, маленькие глаза-бусинки, красные от жара и дыма, жадно
уставились на пришедших. Раздался низкий шепелявый голос:
– Чего нужно?
Авенир откинулся к стене:
– Не видишь, кто пришел? Мы тебе не благородные господа, но и за свиней не
считай.
– Деньгой то не пахнет, пусты небось, как моя башка?
Авенир пристально смотрел на толстяка. Тот не отворачивался, нагло буравил
взглядом. Волхв залез в поясной мешок, нащупал монету.
– Этого хватит? У нас еще третий подскачет.
Мужичина взял серебряк, покрутил, взял на зуб. Расплылся в улыбке, обнажив
гнилые корни.
– Ужрякаетесь, аж ремни лопнут. Редко в этом месте серебро ходит. Все медь
да железо.
Корчмарь посеменил в темную комнату, небрежно расталкивая посетителей. В
ожидании еды путники принялись изучать харчевню и ее обитателей.
С правой стороны раздавались веселые крики и возгласы. Там играют в кости, делают ставки. Есть свои хищники и жертвы. Видимо, бродяжка стал одним из
несчастных. Обыграли его просто так, для развлечения. Хорошо, что цыганенок
силой не блещет, а иначе бы в рабы продали – в Азоте крепких невольников ценят.
В дальней стороне кухня, слева – пара проходов в опочивальни. Со стороны
казалось, что двое скитальцев лениво пялятся на окружающих. На самом деле, от
их взгляда не утаивалась ни одна деталь. Странники оценивали каждого гостя, силу, оружие, количество.
– По манере жранья можно определить воинскую силу, – Корво повел глазами в
сторону краснокожего верзеллийца. – Вгрызается в баранью ногу и пропадает в
супе по уши, как голодный хряк – значит, драчун неважный. Настоящие воины едят
хоть и жадно, но с опаской, никогда глаза не опускают – следят за окружающими.
Умные садяться ближе к стене – чтобы со спины не напали.
Пока рыжеволосый рассказывал волхву о ратных премудростях, подоспел
бродяга. Замер у входа, несмело косясь на путников. Авенир указал тому на стул.
Появились хозяйские мальцы. На крепко сбитые доски опустился поднос с
жареной телятиной, залитой грибным соусом, приправленной хреном и зеленью.
Рядом приземлилась кастрюля с овсянкой, щедро сдобренной топленым барсучьим
жиром.
Бродяжка сначала ел осторожно, потом, позабыв про стыд, набивал чрево
всем, что попадется под руку. Не заметил, как с куском мяса отправил в рот
небольшой красный стручок. Через секунду внутренности обожгло, градом
покатились слезы, руки задрожали от раздирающей глотку боли. Корво прыснул со
смеху, не удержал равновесие и с грохотом свалился на пол. Авенир молча
протянул бедняге бутыль с льняным маслом. Тот приложился из горла, перевел
дух.
Крестьянен вылез на свет, ударил кулаком в грудь, восстанавливая дыхание.
– Ну, даешь! Целый перец сжевать. А ведь он еще и жгучий.
После жаркого подали холодец и вяленую конину, вынесли кувшины с
облепиховой выжимкой и морсом. Голод прошел и они ели уже не спеша, забивая
желудки про запас, ослабив ремни. Голова наливается приятной тяжестью, сердце с
усилием качает густую кровь. Внутри все плотно и тепло. Хочется улечься и
заснуть.
Волхв улыбнулся. Подумав, что простодушная улыбка привлечет лишнее
внимание, сменил на ухмылку. Корво сидел, как ни в чем не бывало, посасывал
вяленую козлятину. Ободранный юноша головы не поднимал, рассматривая
грязные ободранные пальцы.
– Как зовут?– бросил Авенир.
Бродяга оторвался от зрелища, обреченно шмыгнул:
– Не помню. Забыл. Меня слишком давно не именовали. Как хотите, так и
называйте. Хоть горшком, только бы не в печь.
– Будешь Парменом, тебе подходит.
Цыган равнодушно кивнул:
– Пусть так.
– Эка, кто пришел! Грязнец, давно в помоях не валялся? Я ж тебя только
отсюда выкинул!
К лавке приблизился рослый азотянин. Чисто выбритая голова раскрашена
синими, зелеными и черными чернилами, в носу блестит золотая косточка. На
ногах искусной выделки сапоги с косым каблуком, на широком ремне бряцают
пробитые монетки. Холщовая красная рубаха плотно обхватывает торс с
выпиравшим брюшком и закрывает высоким воротом шею, а на плечи накинут
дорогой кожаный плащ, прошитый по краю толстой червленой нитью. Франт нагло
смотрел на троицу, Авенир отметил за ним четверку воинов – наемники, либо
обученные рабы. Оборванец рванул было к выходу, но волхв с силой посадил
Пармена обратно на лавку. В харчевне попритихло, завсегдатаи приготовились к
знатному зрелищу.
Корво молча обернулся и, не поднимаясь, выпрямил руку. Стальные пальцы
ухватили наглеца за локоть, тот скривился от боли, рванул было свободную
пятерню к расписному кинжалу на бряцающем поясе. Замысел его не удался.
Рыжеволосый молниеносно перепрыгнул скамью, не разжимая кисть и, перехватив
запястье, сделал пируэт. Бородатый щеголь описал дугу в воздухе, с треском
грохнулся о табурет, кубарем покатился к стене.
Волхв тем временем вышел из-за стола, посох с белым камнем объяло
холодное синее пламя. Наемники принялась окружать троицу. Юноша невольно
залюбовался суровой красотой воинов. Крупные, подтянутые, ни капли жира, руки
держат кинжалы острием вниз. Марх говорил о профессиональных ножевиках.
Идеальные бойцы для тесного пространства. Мышцы перекатываются под
одеждой, глаза холодно блестят. Напомнив, что может от этой красоты через
секунду лежать с распоротым брюхом, предупредил:
– Не начинайте…
Договорить не успел. Все кинулись одновременно. Юноша пригнулся, подставив одному подножку и выставив посох в направлении второго. Раздался
глухой удар – посох попал в сплетение. Корво не ждал, бросившись на двух других.
Уклонившись от смертельных клинков, с силой дал одному по шее, второго задел
за пояс. Бродяжка забился под лавку, дыхание сперло, вцепился в стул так, что
побелели костяшки пальцев.
Авенир вскрикнул. На щеку капнуло что-то горячее, глаз залило. Наемник
легко разгадал намерения волхва, перескочил ногу и полоснул кинжалом вслепую.
Раздался треск, тупые быстрые удары. Оборванец разбил о голову воина стул и
теперь, не глядя, колошматил распластанную плоть. «Что ж, одной царапины с
меня хватит» – акудник произнес слово защиты. Ралисту засветился, осияв
харчевню. Нападавшие замерли. По телам скакали синие молнии, сковывали
движения, каждая попытка сопротивлятся вызывала болезненные корчи. Ужасен
был и вид молодого волхва. Залитое кровью лицо, дикий взгляд, от свечения посоха
и камня Нир казался мертвецки бледным. Посмотрел на напавших. Четверо, во
главе со скрючившимся предводителем, нелепо кривляющиеся от болезненных
судорог, выглядели жалко. Зря они думали, что Корво – с виду крестьянин и
мальчишка-клирик станут легкой добычей.
– Я буду милостив к вам, самодовольные петухи. И даже позволю уйти
живыми. Несите оружие и деньги.
Бандиты неуверенно, шаткой походкой (сказывалось сковывающее действие
ралисту) подошли к юноше.
– Пармен, забери у них кинжалы и золото. Положи в мешок.
Корво пришел в себя. Подошел к Авениру, что-то нашептал. Тот улыбнулся и
кивнул:
– Одежду.
На глазах грабителей появилось недоумение.
– Быстро. Нашему другу нужно одеться. Отобрали – возвращайте сторицей.
Лазурит Авенира загорелся ярче. Злые молнии-змейки пожелтели и
поверженные стали судорожно раздеваться. Вот уже последний снял портки, с
ненавистью глядя на троицу. Волхв что-то пробормотал. Разряды прекратились и
бывшие щеголи с визгом вылетели из харчевни, проклиная злосчастных путников.
Пармен облегченно вздохнул, герои уселись за лавку. Показался хозяин
таверны. Осторожно подошел к опасным гостям, теребя передник. Корво даже не
обернулся:
– Чего?
– Вы тут за дракой мебель сломали… И пол забрызгали… Надо бы возместить.
Авенир приподнялся, пронзил здоровяка взглядом:
– Псов на нас спускаешь, потом еще просишь блевотину за ними подтирать?
Может и тебя пощекотать?
Лысый сделал неуверенный шаг назад. По лбу катились крупные капли пота, руки сложил в замок, но не смог скрыть дрожь. Волхв присел, посмотрел на Корво, перевел взор на хозяина харчевни:
– Дам тебе медяк. Если дашь отменной еды на завтрак и приготовишь комнату
для нас. Троих. А это недоразумение мы забудем. Ты пошутил – мы пошутили.
Трактирщик сглотнул. Мгновение спустя исчез. Завсегдатаи возбужденно
