а безопасность в будущем весьма сомнительна. Но, вероятно, она усвоила (хотя бы от гувернантки) некое романтическое представление о том, что англичане, те отцы и деды, которых она на протяжении всей истории видит марширующими,
«лучше» мужчин других стран. Женщина сочтет своим долгом проверить это, сравнив французских историков с английскими, немецких с французскими, свидетельские показания подданных, скажем, индейцев и ирландцев, с утверждениями их правителей. И все же некоторые
«патриотические» эмоции, укоренившиеся убеждения в интеллектуальном превосходстве своей страны над другими могут остаться. Тогда она сравнит английскую живопись с французской, английскую музыку с немецкой, свою литературу с греческой, ибо переводов предостаточно. В результате этой добросовестной и интеллектуальной работы ума, аутсайдер обнаружит, что у нее есть очень веские причины для своего безразличия. Женщина поймет, что нет оснований просить брата сражаться от ее имени, дабы защитить
«нашу» страну.
«Наша страна, — скажет она, —
на протяжении большей части своей истории обращалась со мной как с рабом; она отказывала мне в образовании и праве хоть на какую-нибудь собственность. „Наша“ страна все равно перестанет быть моей, если я выйду замуж за иностранца. „Наша“ страна лишает возможности защитить себя, вынуждая ежегодно платить другим людям огромные деньги для моей безопасности, и при этом так мало способна меня защитить, что меры предосторожности при воздушных атаках написаны прямо на стене. Поэтому, если вы настаиваете на том, чтобы бороться ради защиты меня или „нашей“ страны, давайте трезво и рационально признаем, что вы сражаетесь для удовлетворения своего инстинкта, который я не могу понять, ради выгоды, которую я не разделяла и, вероятно, никогда не разделю, но вовсе не для обеспечения защиты мне или моей стране. Ибо, — скажет аутсайдер
, — на самом деле, у меня, как у женщины, нет родины. Я не хочу никакой страны, моя страна — это весь мир». И ежели после того, как разум сказал свое слово, все еще осталось какое-то упрямое чувство, любовь к Англии, привитая ребенку карканьем грачей на дереве, плеском волн или английскими голосами, бормочущими детские стишки, это лишь капля чистого, хотя и иррационального чувства, которое в первую очередь заставит ее желать Англии того, чего она больше всего желает — мира и всеобщей свободы.
Такова будет природа ее «индифферентности», из которой должны последовать определенные действия. Она возьмет на себя обязательства не принимать участия в патриотических демонстрациях, не соглашаться на какие-либо формы национальной гордости, не быть клакером[227] или участником заседаний, где поощряют войну, не участвовать в военных парадах, турнирах, награждениях, раздаче наград и всех подобных церемониях, подкрепляющих желание навязать «нашу» цивилизацию или «наше» господство другим людям. Кроме того, психология частной жизни оправдывает веру в то, что безразличие дочерей образованных мужчин существенно помогло бы в предотвращении войны. Ибо психология показывает, что людям гораздо сложнее действовать, пока другие остаются безразличными и позволяют им полную свободу действий, чем когда их поступки становятся центром пристального эмоционального внимания. Маленький мальчик гордо вышагивает и громко трубит за окном: попробуешь его остановить, а он продолжит идти; проигнорируешь — и он остановится. Вот, что дочери образованных мужчин должны сделать: не вручить своему брату белое перо[228] трусости или красное[229] — храбрости, а вообще не давать никаких перьев. Они должны закрыть глаза и ограничить свое влияние или смотреть куда-нибудь в сторону, когда обсуждают войну, — этому аутсайдеры должны научиться в мирное время, прежде чем угроза смерти неизбежно сделает здравый смысл бессильным.
Таковы методы, с помощью которых анонимное и тайное Общество Аутсайдеров поможет вам, сэр, предотвратить войну и обеспечить свободу. Что бы вы ни думали о наших методах, согласитесь, их гораздо труднее было бы использовать вашему полу, чем нашему, не говоря о том, что они особенно подходят именно дочерям образованных мужчин. Кроме того, им требуются некоторые знания психологии образованных мужчин, ум и речь которых развиты сильнее, нежели у рабочих{92}. Есть, конечно, и прочие обязанности — многие из них уже были изложены в письмах другим почетным казначеям. Рискнем их грубо и быстро повторить, дабы они просто легли в основу общества аутсайдеров. Во-первых, женщины должны сами зарабатывать себе на жизнь. Важность этого как вклада в предотвращение войны очевидна. Мы уже показали и доказали преимущество мнения, основанного на экономической независимости, нежели на нищете или духовном праве на доход, — дальнейшие пояснения избыточны. Отсюда следует, что женщина должна добиваться прожиточного минимума во всех профессиях, доступных ныне ее полу, а затем — создать новые должности, с помощью которых она сможет заработать право на независимое мнение. Поэтому она обязана добиваться денежного вознаграждения для тех людей своего класса, кто работает безвозмездно — для дочерей и сестер образованных мужчин, которым, согласно биографиям, нынче платят товарами: питанием, жильем и жалкими сорока фунтами в год. Но прежде всего она должна настаивать на том, чтобы государство официально выплачивало зарплату матерям образованных мужчин. Важность этого для нашей общей борьбы трудно переоценить, ибо наличие собственного дохода — наиболее эффективный способ, гарантирующий, что у целого класса почтенных замужних женщин появится собственное мнение и воля, с помощью которых они смогут поддержать хорошие идеи своего мужа, противостоять плохим и, как бы то ни было, перестать быть «его женщиной» и вместо этого обрести себя. Согласитесь, сэр, что, если бы ваш доход зависел от жены, это произвело бы крайне изощренное и нежелательное изменение вашей психологии. Кроме того, подобная мера имеет огромное значение для вашей собственной борьбы за свободу, равенство и мир, и если сопровождать нашу гинею каким-либо условием, то именно таким: на уровне государства вы должны обеспечить жалованье тем, чья профессия — брак и материнство. Подумайте, какое влияние это оказало бы на рождаемость в том самом классе, где она падает, но при этом так необходима — в образованном классе. Подобно тому, как повышение жалованья солдатам привело, согласно газетам, к увлечению числа новобранцев, так и наша мера стимулировала бы рождаемость, столь необходимую, но неуклонно падающую из-за бедности. Именно этот метод, вероятно, поможет достичь больших успехов, чем те несостоятельные оскорбления и насмешки над женщиной, имеющие место в наше время. Кроме того, рискуя уйти слишком далеко от темы, нельзя не отметить, что этот вопрос имеет чрезвычайное значение для всех образованных мужчин и их профессий. Ведь если бы ваша жена получала за то, что она рожает и воспитывает детей, настоящую зарплату, деньгами, материнство стало бы весьма привлекательной профессией, а не безвозмездным, неблагодарным и, следовательно, ненадежным, позорным занятием, а ваши собственные
