• Я порвал только что написанное завещание.
Оно могло осчастливить столько людей, что впору было немедля наложить на себя руки, лишь бы не заставлять их ждать слишком долго.
• Жалкие дурни, что укоряют меня за манеру произносить «Я», будь вы среди моих близких друзей, узнали бы, как я умею говорить «Ты».
• Наслаждение в любви для меня дело второстепенное.
Моя чувственность сполна утоляется наслаждением, которое я доставляю.
• Ох уж эти гении!
Стоит тебе послушать что-нибудь из Моцарта, даже тишина потом звучит, будто от него.
• Знали бы те, кто говорит обо мне гадости, что я думаю о них самих, злословили бы ещё похлеще!
• — Что нового?
— Мольер.
• Есть люди, которые, нарушая ваше одиночество, лишь делают его ещё глубже. Воображая, будто готовы разделить его с вами, они, напротив, удваивают его и даже омрачают, добавляя к вашему одиночеству своё.
• Я так устал, что зеваю даже во сне.
• Время от времени надо давать обещания самому себе — и уж их-то непременно держать.
• Есть глупости, которые я совершил только из предвкушения, как забавно будет потом об этом рассказать.
• Театр родился от Церкви.
И она никогда ему этого не простит.
Профессиональная ревность.
• Стоило мне понять, что за люди, которых я так раздражаю, признаться, делаю все, чтобы вывести их из себя.
• Страшиться иронии — все равно что бояться разума.
• Лишиться чего-нибудь — какая пытка!
Лишиться всего — какое облегчение!
• Они явились, она и он, нынче утром, без предупреждения, дело было срочное: им не терпелось солгать мне.
• Я проникся любовью к некоторым людям за сплетни, что распространяли про них те, кто был мне совсем не симпатичен.
• Есть люди, по которым сразу видно, что они похожи на своих отцов — пусть вы сроду и в глаза не видели их родителей.
• Можно плакать два дня напролёт — но нельзя смеяться два часа кряду.
• Чёрт побери! Смеёшься всегда над другими — а ведь оплакиваешь только самого себя.
• Тебя не станут переводить на все языки, если ты с головы до пят не принадлежишь своей стране. И Сервантес не стал бы всемирным классиком, не будь он самим воплощением Испании.
• Быть весьма умным — всё равно что быть весьма неумным.
• Бессмысленно быть чем-то или кем-то наполовину — ведь не хватает всегда именно другой половины.
• Ах, как же коротка мужская память! Просто в голове не укладывается, как, став отцами, они напрочь забывают, что и сами когда-то были сыновьями!
• Он женился на своей старой любовнице, чтобы раз и навсегда избавиться от искушения вступить в брак по любви.
• Критика имеет полное право на существование ― ведь она добрый гений неучей, честолюбцев и придурков.
• Никогда бы не женился на дочке Мольера или Фрагонара, потому что не чувствовал бы себя вправе делать внуков таким великим людям.
• Терпеть не могу, когда мне звонят по телефону, и потому непрерывно названиваю сам, чтобы хоть в это время никто меня не беспокоил.
• Этот человек вам докучает?
Так окажите ему услугу — и вы избавитесь от него навеки.
• Да, постоянство в том, чтобы любить любовь, а чтобы не изменять своему вкусу, приходится менять женщин — ведь женщины-то меняются.
• Нет, этот человек не такой уж лицемер — ведь лицемерие прямо написано у него на лице.
• Это мой очень-очень близкий друг — не вздумайте при нём говорить обо мне дурно. Но и с комплиментами тоже не переусердствуйте — пожалейте беднягу! — ведь он мой очень-очень близкий друг.
• Порой у меня такое впечатление, будто я не в своём уме, представьте, мне случается говорить себе: «Потом, когда я стану молодым...»
• Ах, женщины-женщины, стоит слегка похолодать, как мне хочется накинуть каждой из вас на плечи по тёплой шубке.
• Прославленные романисты атакуют Театр — не иначе, как в надежде пустить его ко дну.
• — Мне бы хотелось почитать какую-нибудь занимательную книжку про Вольтера.
— Почитайте Вольтера.
• Школа — это заведение, где детей обучают тому, что им следует знать, чтобы стать учителями.
• Смерть сделала его знаменитым. Теперь он может вернуться.
• Тот, кто никогда ни у кого ничего не просит, в конце концов слывёт человеком, который никому не делает добра.
• Когда мне случается целый день провести без женского общества, у меня такое чувство, будто какая-то женщина была в тот день лишена всех радостей жизни.
• Надо будет как-нибудь собраться с силами и прочесть наконец книги, которые я вот уже лет тридцать рекомендую своим друзьям.
• Есть люди, которые говорят, говорят, говорят — пока в конце концов не найдут, что сказать.
• Больше всего в моих недругах меня огорчает их фамильярность, ведь этак могут подумать, будто они мои бывшие друзья.
• Те, кто от чистого сердца утверждает нечто, прямо противоположное истине, всё равно приближается к ней вплотную — пусть даже и спиной. И простодушный астроном, который бы где-то в 1603 году написал: «Поскольку Земля не вертится...», во многом облегчил бы задачу Галилею.
• Я свободен иметь своё мнение — и это уже прекрасно — но мне бы хотелось добиться такой свободы, чтобы не иметь его вовсе.
• Моя фамилия уже была прославлена.
Я сделал себе имя.
• Пишу письмо, отправляю.
Остаётся черновик, он здесь, перед глазами.
Перечитываю.
Я недоволен — но письмо-то уже отправлено!
Всё равно исправляю черновик
• Весьма бестактно глядеть на спящего — это всё равно, что читать письмо, которое адресовано не вам.
• Вот человек, с которым я едва знаком — но который ненавидит меня так, будто мы с ним близкие родственники.
• Нам и не снилось, какую пользу можно извлечь из наших недостатков — стоит лишь с умом пустить их в дело.
• Наивно думать, будто, высказывая мнение о других, вы не говорите о самих себе!
• Выступать на театральных подмостках — это всё равно, что каждый вечер в девять ходить на любовное свидание сразу с тысячью зрителей.
• О, Театр, любовь моя, вас обожают — и вас ненавидят!
Вас оскорбляют, вас ревнуют — и вам завидуют!
Вас осуждают, вами брезгуют — и вас желают!
Вас хулят, вас презирают — и вам отдают предпочтение!
Театр, это так прекрасно — а театральные подмостки, что может быть восхитительней!
Он похож на какой-то допотопный корабль.
Чувствуешь себя, будто на старинной каравелле, со всеми её мачтами, такелажем — мостиками и огромными холстами, которые то сворачивают, то разворачивают — совсем как паруса — холстами задней декорации, на которых видно, как медленно проплывают облака, и через дырочки сияют бесчисленные звёзды.
А прореха в занавесе, этот маленький иллюминатор, сквозь который подглядываешь, не штормит ли в зале — ведь достаточно одного взгляда, чтобы понять, когда пьеса вот-вот пойдёт ко дну.
И у нас, как и на море, есть свои храбрые моряки, свои герои, которые не колеблясь бросаются вперёд, прикрывая других.
И мы тоже всегда тоскуем по волнам — я говорю о вас, зрители — эти волны набегают каждый вечер, всегда не похожие друг на друга, и в то же время сохраняя всё тот же вечный образ. И ваш смех, который поднимается, становится громче, потом мало-помалу затихает, немного напоминает волшебный, восхитительный шум прибоя, когда морские волны разбиваются о песчаный берег.
• Ах, сколько же писем пишется только ради постскриптумов!
• Ум побуждает к размышлению — а размышление ведёт к скептицизму.
Скептицизм же непременно приведёт вас к иронии.
Ирония в свою очередь познакомит вас с остроумием, которое находится в самых тесных отношениях с юмором — а последний так славно уживается с фантазией!
• Ирония.
Это скептицизм — в самом своём наилучшем виде.
Быть ироничным — это не просто сомневаться в проницательности других, это и ставить под сомнение свою собственную проницательность в отношении ближнего.
И в этом смысле ирония — единственное свидетельство скромности, не запятнанной тщеславием.
• Юмор.
Чтобы смешная шутка обрела, если можно так сказать, полную отдачу, необходимо присутствие трёх человек: того, кто её изрек, того, кто её понял, и наконец, того, до кого она не дошла. Удовольствие того, кто наслаждается шуткой, во сто крат увеличивается недоумением третьего.
• В порыве праведного протеста против положения вещей на этом свете, Доктор рухнул в кресло, бормоча себе под нос:
— Нет, эти больные, они меня в гроб вгонят!
• Готов признать, что женщины высшие существа, если это отвадит их от мысли, будто они нам ровня.
• Ах, знали бы вы, сколько всего приключается со мной, прямо чистая комедия!
