чувство, будто перемещаешься во времени.
– Этот маленький алтарь положил начало строительству Храма Между Рек, – сказала Айминь. – Я часто прихожу сюда помолиться и задать свои вопросы. Хотя у Великой Лонг-Му никогда не находится на меня времени.
Она провела нежной рукой по запылившимся фигурам биси. Те скалили на неё свои грозные зубы. Но не кусались.
– Наверное, ты знаешь об истории своего храма всё, – предположил Феникс.
– Конечно. Я же его настоятельница. Без истории главы и правители не могут ничего, поэтому я приложила много сил к тому, чтобы знать свои корни… но, видимо, зря, ведь я их никогда не узнаю.
Наконец она подошла вплотную к алтарю. Её взор устремился в темноту за канатом. Мы же с Фениксом остановились позади, не мешая.
– Тогда как ты сюда попала, Айминь? – спросил Феникс. – Как стала настоятельницей? Ведь эту должность многие пытаются заслужить десятилетиями.
Айминь посмотрела на него вполоборота, с улыбкой.
– Семнадцать лет назад меня подбросили в этот храм, – ответила она, – с запиской о том, что я должна стать настоятельницей этого храма. Так рассказал настоятель Тадаши. – Её улыбка вдруг стала горькой. – После этого он научил меня всему, что знает сам. И как только мне исполнилось шестнадцать, я стала настоятельницей и заработала уважение всего Храма Между Рек.
– А кем была надписана та записка? – спросил Феникс.
– Настоятель Тадаши никогда не говорил. И я предположила, что никем.
Я вздохнула… Бедная Айминь! Она ведь всего лишь сирота, вынужденная жить так, как ей предписали много лет назад.
– Не печалься, Мира, – заметила она. – Мне всегда нравилось заботиться о храме. О змеелюдях, что нашли в нём приют. Мы и Кинсе Баолей – едва ли не последние сохранившиеся очаги жизни во всей Империи Лонг. Для меня честь управлять одним из сердец жизни своей страны. Но… – достав из рукава флейту, она сжала её в кулаке, – конечно, мне всегда хотелось знать правду. Каждый раз, когда я думала об этом, я играла на флейте, чтобы успокоиться. Когда настоятель Тадаши узнал об этом, он запретил мне играть, ведь я отвлекаюсь от своей роли настоятельницы. Поэтому я и скрываю, что я играю.
Матушка… А я думала, моя жизнь была мраком. Каково быть заложницей собственного предназначения?..
Хотя… мне ли не знать.
– Я тебя понимаю, Айминь, – тихо сказала я. – Дома я должна была выйти за того, кого ненавижу, чтобы возродить Родину.
– Жизнь слишком многих из нас рушится из-за любви к своему народу, – произнесла Айминь, вставая с колен. – Но не каждому из нас представляется возможность служить своему народу.
Она обернулась к Фениксу. Всякая улыбка и всякая печаль пропали с её лица, сменившись грозной решимостью.
– Так расскажи мне, Феникс, что я могу сделать для своего народа. И всего мира, раз уж на то пошло. – Она крепко держала в руке флейту. – Расскажи мне истину.
Она тяжело вздохнула. Феникс же не растерялся и тут же усмехнулся.
– Айминь… Есть кое-кто другой, кто скажет гораздо лучше меня.
Он взглянул на одно из изваяний биси. Я недоумённо вскинула брови.
– Но они же каменные, – растерянно сказала я.
– Биси издревле славятся тем, что могут поведать ответы на многие вопросы, – пояснила Айминь. – Но я молилась множество раз, Проводник Феникс, и за семнадцать лет они ни разу мне не ответили.
– А ты попробуй не помолиться. Попробуй сыграть.
Он кивнул на флейту. Айминь удивлённо оглядела инструмент.
– Разве это…
– Поможет. Наверное, как Проводник я должен хоть что-то знать, – улыбнулся Феникс.
Медленно поднеся к губам флейту, Айминь выдохнула. Песнь сначала робко доносилась до чутких ушей, потом начала разгоняться и разгоняться и вскоре вовсе полилась рекой.
Поток вихрем закружил листья с земли, заставил расцвести деревья. Розовые лепестки закружились в танце, распространяя диковинные запахи и окутывая вездесущих биси.
И те вдруг вспыхнули. Их причудливые витиеватые узоры зажглись розовым огнём. Ошеломлённо я посмотрела на Айминь: та тоже удивилась, но не замедлилась, а только решительнее вдохнула во флейту. Песнь приняла новое звучание!
И тогда свет биси превратился в видения: места, лица, времена. Маленькие деревеньки, шумные скалистые берега морей, бури пустынь, плодородные сады и большие стены города. Лица в причудливых одеждах, с золотистой чешуёй – совсем как у Айминь. Они сменялись – я узнала свои видения – и постепенно превратились в лицо Айминь.
Айминь выронила флейту из рук, но та не упала и не прекратила играть. Юная настоятельница, сокрытая императрица, вышла вперёд, захваченная светом и видениями. А мы с Фениксом переглянулись: вот оно, пробуждение наследницы Империи Лонг!
Но вдруг со спины послышались тяжёлые шаги. Мы с Фениксом бросились к Айминь, удивлённо оглянувшейся на нас. Потусторонний свет исчез, как огонь задутой свечи, лепестки деревьев опустились на землю, немая флейта упала с глухим отзвуком.
К алтарю вдруг ринулись змеелюди: отряды воинов во главе с настоятелем Тадаши. За ними подоспели и зеваки-прихожане. Из-за спины Черепаха выползли Гадюки: Нгуен держала брыкавшуюся Гили. Остальные же двое скрутили Захарию, злобно на них смотревшего.
– Что здесь творится?! Айминь, ответь мне! – неожиданно гневно крикнул настоятель.
– Настоятельница Айминь, что происходит? С тобой всё хорошо? – обеспокоенно затараторила Нунг.
– Тише… Всему этому явно есть разумное объяснение, – подозрительно сощурилась Нгует.
Я взглянула на Феникса. Тот, кажется, готов был выйти из себя.
– Немедленно отпустите наших спутников! – возмутился он. – Они не виноваты в том, что устроил я.
– Вот именно! Это не я пнула вашего воина, а Феникс, – тут же принялась оправдываться Гили, но Нгуен только сильнее сжала её.
– Какая же ты ш-ш-шумная, – прошипела та.
– Настоятель Тадаши, они правы, – выступила вперёд Айминь. – В этом не виноват никто, кроме меня… и вас!
Вдруг гудящая толпа разом замолчала, глядя на настоятеля Тадаши. Тот, ко всеобщему удивлению, отступил. Но оправдываться не стал.
– Как ты смеешь, Айминь?! – возмутился настоятель. – Ты покинула свой пост, ты позволила пленникам убежать, ты, ты…
– Что, настоятель Тадаши? Я заставила светиться старый алтарь? Что же в этом плохого? – выводила его из себя Айминь. – Давайте, скажите!
Настоятель сжал руки в кулаки. Его узкие глаза сощурились, но рот его остался сомкнутым.
– Боитесь, – сделала вывод юная настоятельница. – Потому что я узнала истину, настоятель Тадаши. И вы этого боитесь, ибо пытались сделать всё, чтобы я эту истину не узнала.
Настоятель вновь отступил. Кажется, для него игра окончена. Но сдаваться он был не намерен:
– Айминь, что за вздор ты несёшь?! Прекрати позориться перед своими послушниками! Ты теряешь всё уважение…
– Кто и теряет уважение, так это вы! – гордо заявила она, поднимая голову. – Ведь вы всё это время лгали мне и лгали всем двум Храмам! Я никакая не настоятельница. Я наследница императорского трона!
Ошеломлённая толпа сперва на мгновение замолчала, а потом резко заголосила. Кто-то кричал, что Айминь сошла с ума, кто-то поддерживал Айминь и любые её слова. Гадюки же растерянно глядели друг на друга.
– Айминь, у тебя есть хоть одно доказательство
