Винтовки выстрелили, а Гэррети даже не дернулся. Парень в зеленой жилетке выкупил свой последний билет, а Гэррети смотрит себе на солнце. Возможно, смерть — это не так уж и плохо. Все перед ней предстанут раньше или позже, даже Мейджор. Ну и кто тут кого обманывает, если в конце все равно ждет она? Он мысленно пометил эту мысль как стоящую упоминания в будущей беседе с МакФризом.
Он собрался с силами, и принял решение помахать следующей симпатичной девушке, которая ему встретится. Но раньше красивой девушки он увидел маленького итальянца.
Это был совершенно карикатурный низенький итальянец в потёртой фетровой шляпе, с черными усами, завивающимися на концах. Он стоял возле своего универсала с открытой задней дверью, махал рукой и улыбался, демонстрируя всему миру невероятно белые, невероятно квадратные зубы.
На полу багажного отделения автомобиля был расстелен резиновый коврик. На коврик была свалена целая гора колотого льда, а изо льда торчали огромные доли арбуза, похожие на мятно-розовые улыбки.
Желудок Гэррети совершил двойное сальто, словно прыгающий с вышки ныряльщик. Табличка на крыше автомобиля гласила: ДОМ Л'АНТИО ЛЮБИТ ВСЕХ ИДУЩИХ — БЕСПЛАТНЫЕ АРБУЗЫ!!!
Несколько человек (среди них Абрахам и Паркер) рысцой двинулись к обочине. Каждый получил по предупреждению. Они двигались быстрее четырех миль в час, но двигались в неверном направлении. Дом Л'Антио, увидев, как они подбегают, рассмеялся — прозрачным, радостным, легким смехом. Он хлопнул в ладоши, зарылся руками в лед и вытащил оттуда сразу несколько улыбающихся долек. Во рту у Гэррети мгновенно пересохло, так ему захотелось арбуза. Но они ведь не позволят, подумал он. Так же как раньше не позволили хозяину магазина раздавать газировку. Но боже мой, это же так вкусно! Неужели я прошу так много, господи, сделай так, чтобы на этот раз они чуть-чуть опоздали со своей карой! Тем более — где еще в это время года достанешь арбуз?
Идущие прорвались за оградительную ленту, образовав возле автомобиля с ума сходящую от счастья маленькую толпу. Прозвучали повторные предупреждения, и трое патрульных возникли словно из-под земли, чтобы задержать Л'Антио, который принялся громко возмущаться с сильным итальянским акцентом:
— Что это значит? Что значит нельзя? Это мой арбуз, ты, тупой коп! Захочу отдать, и отдам, эй! ты чего удумал? это моё, отвали, козлина!
Один из патрульных схватил Л'Антио за руки, в которых тот все еще держал арбузные дольки, другой обхватил его сзади за пояс и потащил назад, одновременно захлопывая багажник универсала.
— Ублюдки! — крикнул Гэррети изо всех сил. Его дикий крик разрезал яркий день как хрустальное копьё, и один из патрульных обернулся с видом испуганным и... ну да, почти виноватым.
— Вонючие сукины дети! — продолжал орать Гэррети. — Лучше бы ваши матери аборт сделали, вы, смердящие отпрыски шлюхи!
— Скажи им, Гэррети! — закричал кто-то, и это был Баркович — он грозил патрульным кулаками и улыбался так широко, словно у него рот был набит десятипенсовыми гвоздями. — Скажи им!..
Но теперь кричали уже все, а патрульные — это ведь не отборные солдаты Национальных Отрядов. Они хоть и продолжали отталкивать итальянца с его арбузами подальше от дороги, но покраснели так сильно, что было ясно — им стыдно за то, что они сейчас делают.
Л'Антио то ли забыл английский, то ли он перестал его устраивать как средство выражения эмоций, но теперь с его языка летели сплошь сочные итальянские ругательства. Толпа освистывала патрульных. Женщина в мягкой соломенной шляпке бросила в одного из них радиоприемником и попала в голову. Приемник отскочил от каски. Гэррети стало жалко патрульного, но он продолжал кричать. Ничего не мог с собой поделать. "Отпрыски шлюхи" — а он-то думал, что это выражение теперь только в книгах встречается.
И только-только стало казаться, что Л'Антио, наконец, убрали с глаз долой, как итальянец вырвался и рванул назад, а толпа волшебным образом расступалась перед ним и смыкалась перед полицейскими — или, по крайней мере, пыталась сомкнуться. Один из патрульных умудрился в броске обхватить беглеца за колени и толкнуть вперед. В последний момент Л'Антио подбросил в воздух несколько долек, которые держал в руках.
— ДОМ Л'АНТИО ЛЮБИТ ВАС ВСЕХ! — выкрикнул он.
Толпа взревела. Л'Антио упал на землю лицом в грязь, и тут же его руки были скованы за спиной наручниками. Куски арбуза летели, переворачиваясь, сквозь прозрачный майский воздух; Гэррети засмеялся громко и воздел руки к небу, и затряс торжествующе кулаками, а невозмутимый Абрахам ловко подхватил одну из долек.
Кое-кто получил третье предупреждение, когда остановился подобрать арбуз, но никого, что удивительно, не застрелили, и у пятерых парней — нет, у шестерых, поправился Гэррети — в руках оказались красно-зеленые дольки. Остальные либо поздравляли тех, кому удалось урвать кусочек, либо честили бесстрастных солдат, чьи лица радовали Идущих признаками скрываемой досады.
— Я всех люблю! — крикнул Абрахам. Его улыбающееся лицо всё измазалось арбузным соком. Он выплюнул три коричневые косточки.
— Будь я проклят, — счастливо сказал Паркер. — Да, я проклят, и будь я проклят, если это не так!
Он зарылся лицом в свой кусок арбуза, потом разломил остаток на две части и бросил одну половинку Гэррети, который от удивления едва не упустил подарок.
— Держи, деревня! — крикнул Паркер. — И не говори, что я тебе никогда ничего не давал, чёртов остолоп.
Гэррети счастливо засмеялся:
— Да иди ты сам в жопу!
Арбуз был холодным, холодным. Часть сока попала ему в нос, кое-что потекло по подбородку, но большая часть — о, сладостный рай на небесах — вниз по горлу.
Он позволил себе съесть только половину.
— Пит! — крикнул он, и бросил МакФризу оставшийся ломоть.
МакФриз поймал его с показушной ловкостью, какая часто встречается среди шорт-стоперов[41], играющих за команды колледжей, да еще, может быть, среди бейсболистов высшей лиги. Он ухмыльнулся Гэррети и съел свой арбуз.
Гэррети оглянулся вокруг, ощущая бешеную радость, так и норовящую вырваться наружу; ему хотелось бегать на руках. Почти каждому достался кусочек арбуза, даже если это была просто корка с остатками розовой плоти.
Стеббинс как обычно был исключением. Он смотрел на дорогу. В руках у него ничего не было, и он не улыбался.
Да ну его к черту, подумал Гэррети. Но радость уже была испорчена. Ноги утратили легкость. Конечно, дело не в том, что Стеббинсу ничего не досталось. И не в том, что Стеббинс ничего не хотел. Ему это просто было не нужно.
Половина третьего. Пройдена сто двадцать одна миля. Грозовые тучи стали ближе. Налетел прохладный ветер, мгновенно остудив разгоряченную кожу Гэррети. Снова будет дождь, подумал он. Хорошо.
Люди на обочинах торопливо скатывали покрывала, ловили разлетающиеся обрывки бумаги, спешно загружали свои корзины для пикника. Надвигался ураган, температура резко упала, и весна вокруг вдруг стала похожа на осень. Гэррети быстро застегнул рубашку.
— Снова начинается, — сказал он Скрамму. — Ты бы надел рубашку.
— Смеешься? — ухмыльнулся Скрамм. — Бне сейчас круче всего!
— Это будет что-то с чем-то! — ликовал Паркер.
Группа находилась в верхней части полого спускающегося плато, и впереди ясно была видна завеса дождя, словно нитками пришитая к лиловым тучам, — она шла в их сторону через лес. Небо над головами Идущих приобрело болезненно-желтый оттенок. Цвет торнадо, подумал Гэррети. Это будет нечто потрясающее. Но что делать, если действительно начнется торнадо, подхватит их и унесет в Изумрудный город в клубящемся облаке из пыли, летающих башмаков и арбузных косточек?
Он засмеялся. Ветер вырвал смех у него изо рта.
— МакФриз!
Чтобы встретиться с Гэррети, МакФриз пошел под острым углом к дороге. Одежда облепила его тело спереди, а сзади хлопала и пыталась улететь вместе с ветром. Черные волосы и белый шрам ярко выделялись на его загорелом лице, отчего он стал похож на изъеденного ветрами безумного капитана на носу своего корабля.
— Что? — прокричал он.
— В правилах говорится что-нибудь о форс-мажорных обстоятельствах?
МакФриз обдумал вопрос:
— Нет, не думаю.
Он начал застегивать куртку.
— А что будет, если в нас молния ударит?
МакФриз откинул голову назад и захохотал:
— Мы умрем!
Гэррети пренебрежительно хмыкнул и отошел. Кое-кто из Идущих беспокойно смотрел на небо. Это будет совсем не тот маленький дождик, который охлаждал их вчера. Как там Паркер сказал? Что-то с чем-то. Да, это определенно будет что-то с чем-то.
