свойственной её годам, – прежде чем рожать ребёнка от любовника моей матери, я лучше пойду в пансионат при борделе в Порламаре. Там самое худшее, что может случиться, – это забеременеть от моряка или солдата, но никогда от такого негодяя.
Несмотря на решительный ответ, Селесте Эредия всегда знала, что этим вечером она не закрыла болезненный вопрос, ведь ни её мать, ни дон Эрнандо Педрариас не собирались смириться с её решением. Оба прекрасно знали, чего хотят: Эмилиана – продолжать чувствовать себя «госпожой» роскошного дворца с дюжиной слуг, а он – быть первым мужчиной, который насладится очаровательным существом, которое он видел, как медленно превращается в женщину, и которое, по его собственным словам, сейчас находилось «в своём идеальном возрасте».
И хотя в то время у девушки был только твёрдый настрой не поддаваться ни при каких обстоятельствах, результат противостояния был налицо: теперь Селесте занимала место, которое дон Эрнандо Педрариас занимал в тот день, когда попросил её мастурбировать в его присутствии. Она улыбалась, представляя выражение лица делегата Севильской торговой палаты, узнавшего, что его обожаемая карета превратилась в кучу пепла.
Она открыла глаза, чтобы убедиться, что её отец и брат всё ещё рядом, и, заметив её улыбающееся лицо, Мигель Эредия Хименес не мог не спросить удивлённо:
–Почему ты улыбаешься, как кот, только что съевший мышь?
–Потому что я её съела, и никогда не чувствовала себя такой счастливой, – весело ответила она. – Куда мы теперь?
–Туда, куда нас унесёт ветер, – незамедлительно ответил её брат.
–Мне нравится это место, – призналась она с привычной радостной улыбкой. – Я там никогда не была. Оно красивое?
–Самое красивое на свете.
–Откуда ты знаешь?
–Потому что был там сто раз, – ответил Себастьян. – Это судьба каждого уважающего себя пирата: дойти туда, куда ведёт ветер, развернуться и начать новое плавание туда, куда ведёт ветер.
–Ты сумасшедший, но мне это нравится! – воскликнула она, доставая из большой дорожной сумки толстую книгу в тёмном кожаном переплёте. – А что насчёт безумцев, читал?
Тот взял том и с любопытством разглядел его, выражая удивление:
–«Дон Кихот Ламанский». Нет, не читал. О чём он?
–О другом безумце, но он бродит по миру, принимая мельницы за великанов и пытаясь исправить жизни других, хотя его собственная жизнь самая запутанная. Говорят, в Испании эта книга пользуется невероятным успехом.
–Успех история безумца? – удивился её отец и, заметив её решительный кивок, добавил с улыбкой: – В таком случае, думаю, напишу свою.
–Ты не сумасшедший, – укорила его Селесте.
–Спроси своего брата! – Он повернулся к Себастьяну. – Был я или нет?
Тот с нежностью похлопал его по колену:
–Иногда затяжное страдание можно спутать с безумием, но даже если это так, в твоём случае оно уже прошло.
–Надеюсь…
Наступила ночь. Дорога становилась всё уже по мере удаления от столицы, и когда они миновали тропу, ведущую к Арикагуа – едва заселённой деревне рыбаков, – Себастьяну пришлось зажечь факел и вести измотанных животных за уздцы. Те, казалось, вот-вот падут на каждом шагу.
Трижды они едва не заблудились, но после изнурительного пути наконец достигли небольшой бухты. Открепив упряжь с измождённых животных, которые тут же рухнули на песок, молодой капитан Жакаре Джек обернулся к отцу, который, казалось, пытался взглядом пробить тьму, и заметил:
–Теперь остаётся только надеяться, что меня не предали.
– Кто мог это сделать?
– Кроме Лукаса Кастаньо, кто угодно, – был уверенный ответ. – Этот корабль – лакомый кусочек.
Он подошел к Селесте, которая, казалось, наслаждалась тем, как, приподняв юбки, позволяла мягким волнам омывать свои ноги, и с нежностью спросил:
– Разве тебя не пугает мысль о плавании на пиратском корабле?
– Если ты капитан? – переспросила она. – Нисколько!
– А вот меня пугает, – признался её брат. – Я до сих пор не знаю, как эта шайка грубиянов отреагирует, узнав, что на борту девушка.
– Не переживай! – успокоила его она. – Если я ещё до двенадцати лет смогла избавиться от Эрнандо Педрариаса, то теперь уж точно сумею защитить себя от кого угодно. Я не доставлю тебе хлопот.
– Сомневаюсь.
Такие же сомнения выразил Лукас Кастаньо, когда два часа спустя ступил на пляж и столкнулся с любопытным зрелищем: позолоченной каретой, двумя измученными лошадьми, тремя мужчинами, радостно демонстрировавшими сундук, переполненный жемчугом, и прелестной бойкой девушкой, которая вполне могла показаться тем, кто решил устроить пикник на природе.
– Как тебе это вообще пришло в голову? – ужаснулся он, впервые обратившись к своему капитану. – На борту "Жакаре" никогда не было женщин! Они приносят несчастья.
– Это не просто женщина, – заметил капитан Джек. – Это моя сестра.
– Все женщины – чьи-то сестры, но это не мешает им приносить несчастья. Где ты собираешься её высадить?
– Пока не думал.
– Ну, лучше подумай, потому что это первое, что захотят узнать люди, – предупредил панамец. – На борту полно суеверий. – Он фыркнул. – А теперь лучше отправляться, потому что здесь мы в опасности.
Они уже собирались подняться на борт, когда Селеста схватила факел и, кивком головы указав на карету, колёса которой уже начинало облизывать море, сказала:
– Помни своё обещание!
– Если тебе это доставляет удовольствие…
– Ты даже не представляешь, как!
Она неторопливо подошла к экипажу и осторожно поднесла огонь к его бокам, пока пламя не начало подниматься так высоко, что стало ясно – его уже ничто не остановит.
Затем она поднялась на судно и устроилась на корме, повернув лицо к огромному костру, отражавшемуся в спокойной бухте, в то время как чёрные лошади, медленно поднявшись на ноги, метались туда-сюда, испуганно ржали или, возможно, радовались, осознав, что им больше никогда не придётся тащить по пыльным и каменистым дорогам тяжёлую конструкцию, к которой они были столько лет припряжены.
Когда шлюпка наконец подошла к борту "Жакаре", от ненавистной кареты осталась лишь бесформенная куча дымящихся углей.
XI
Дон Кайетано Миранда Портокарреро-и-Диас-де-Мендоса с суровым выражением лица посмотрел на человека, сидящего по другую сторону его огромного стола из красного дерева, и после обдуманной паузы произнес строгим и укоризненным тоном:
–В болотах дельты Ориноко сейчас кишат более полутысячи беглых негров, которые, по моим сведениям, принадлежали вам и которые теперь сражаются против наших войск, причиняя им огромные потери и несчастья. —Он резко прокашлялся и воспользовался моментом, чтобы понюхать щепотку табака, которую достал из изысканной золотой табакерки.– И вы прекрасно знали, что строгие правила категорически запрещают членам Дома заниматься работорговлей… —Он сделал ещё одну паузу.– Или вы этого не знали?
–Знал.
–Следовательно, вам известно, что это серьёзное нарушение, которое само
