словно движение могло помочь решить его проблемы. Наконец, не оборачиваясь к военному, он нетерпеливо добавил:
–Да! Это очевидно… Но почему? Если бы я знал причину, по которой пират перестает вести себя как пират, возможно, смог бы поймать его.
–Не думаю, что могу помочь тебе в этом, – заметил собеседник, осушая бокал, словно давая понять, что спешит уйти. – У меня никогда не было дел с пиратами… – Он указал пальцем. – Но, возможно, есть кто-то, кто сможет тебе помочь; он много лет живет на острове и не раз сталкивался с ними. Я говорю о капитане Менданье.
–Командир форта Ла Галера? – Дон Эрнандо Педрариас покачал головой, увидев его немой кивок. – Он меня ненавидит.
–Черт возьми, Эрнандо… – засмеялся другой. – Не будь таким скромным! Ты прекрасно знаешь, что большинство людей на острове тебя ненавидит. Менданья не обязательно должен быть исключением. – Он сменил тон, сделавшись более строгим, будто обращаясь к себе. – Но, в отличие от других, кто забросил свои обязанности из-за лени, он хороший военный и ненавидит пиратов. Возможно, он поможет.
–Ты так думаешь?
–Что ты теряешь, если попробуешь? Ты уже потерял все!
–Да, это правда, – признал его собеседник, опускаясь в кресло, будто внезапно потерял всю свою энергию. – Я потерял все, кроме ярости, разъедающей меня изнутри. Я снаряжу корабль, – добавил он. – Самый лучший! И поймаю этого мерзавца.
–Лучший корабль, который существует, – это «Жакаре», – напомнил полковник Арисменди. – Пытаться преследовать его на тяжелом линейном судне, как бы оно ни было вооружено, все равно что пытаться поймать дельфина за хвост.
–Я найду способ.
Военный тяжело поднялся и направился к двери, словно завершив не только этот разговор, но и это неприятное знакомство.
–Надеюсь, тебе это удастся, и я хотел бы пожелать тебе удачи, но могу заверить, что в данном случае я еще не решил, на чьей я стороне – достойного шотландского пирата или недостойного испанского кавалера. Доброй ночи!
При других обстоятельствах дон Эрнандо Педрариас Готарредона ни за что не стерпел бы подобного обращения, поспешив вызвать на дуэль того, кто так открыто его оскорбил. Но, похоже, он понял, что сейчас не время сражаться с оружием в руках с человеком, прославившимся как превосходный фехтовальщик и меткий стрелок. Поэтому он проглотил желчь, подступившую к горлу, осознавая, что подобное отношение теперь следует ожидать от большинства.
Когда немного позже он убедился, что полковник Аркадио Арисменди окончательно покинул дом, дон Эрнандо налил себе щедрую порцию рома, почти залпом выпил ее и несколько раз позвонил в колокольчик, пока на пороге не появился один из слуг.
–Что с доном Самуэлем? – спросил он. – Почему он не пришел?
–Его жена утверждает, что он в Порламаре, сеньор, – ответил несчастный слуга, словно боялся, что ему не поверят. – Он вернется послезавтра.
Его хозяин с трудом сдержал нетерпение, намереваясь что-то раздраженно возразить, но, похоже, передумал и спокойно приказал:
–Оседлай моего коня. Я отправляюсь в Хуан-Гриего.
–В такое время, сеньор? – встревоженно спросил слуга. – Уже скоро стемнеет.
–Сегодня полнолуние, и я знаю дорогу. Ехать будет прохладнее.
Поездка действительно была прохладной, а в некотором смысле даже более приятной, чем под палящим солнцем Маргариты. Однако, продвигаясь шагом по широкой тропе, ведущей к западному побережью, дон Эрнандо Педрариас не мог не испытывать странной пустоты в животе, сравнивая это почти тайное путешествие с тем, что он совершал несколько лет назад, удобно устроившись в карете и окруженный дюжиной мужчин, круглосуточно охранявших его безопасность.
Ни экономическое разорение, ни предательство Селесты, ни перспектива провести остаток жизни в крепости жаркой и влажной Куманы не тяготили бывшего представителя Севильской Торговой палаты так сильно, как утрата власти. Осознание, что лишь пара старых слуг продолжает подчиняться его приказам и он больше не имеет личной охраны, готовой пожертвовать жизнью ради его защиты, вызывало у него горькое чувство, трудно поддающееся описанию.
Сын уважаемого фискала Севильской Торговой палаты и внук одного из ее самых «эффективных» генеральных аудиторов, дон Эрнандо Педрариас рос в твердой уверенности, что члены его рода призваны управлять судьбами Нового Света. И, как и с представителями королевской крови, никому и в голову не могло прийти ставить под сомнение его авторитет.
Он долгие годы учился в школе чиновников Палаты вместе с другими сыновьями и внуками высокопоставленных лиц. За все это время ни наставники, ни ученики ни разу не подвергли сомнению тот факт, что именно они, и никто другой, знают, что нужно далеким землям за морями и что будет наилучшим для их обитателей.
Священники разбирались в религии, придворные – в политике, военные – в сражениях, но именно чиновники Палаты держали в своих руках экономику страны.
Хотелось сказать, что так или иначе священники, политики или военные в конце концов оказывались зависимы от них.
А теперь какой-то марионетка вроде полковника Арисменди, который годами льстил ему и продвигался за его счёт, позволяет себе роскошь оскорблять его, прекрасно осознавая, что он больше не в состоянии «дёргать за ниточки», чтобы его тут же отправили в самое гнилое подразделение в глубине страны.
Власть!
Власть была той сладостной любовницей, с которой он спал долгие годы, и этой ночью, шагая в одиночестве по пыльной дороге, ведущей к Хуан-Гриего, дон Эрнандо Педрариас пришёл к болезненному выводу, что больше он никогда не разделит с ней постель.
На рассвете он различил вдали чёрные стены форта, а первые лучи солнца уже поднимались над северным концом мыса Негро, когда он наконец встретился с капитаном Санчо Менданьей, который как раз заканчивал завтрак на огромной террасе с видом на море.
– Я пришёл от полковника Арисменди, – начал дон Эрнандо, хотя прекрасно знал, что это далеко от правды. – Он уверял меня, что, возможно, вы могли бы предоставить мне нужную информацию.
– О чём?
– О капитане Жакаре Джеке.
– И что полковник полагает, что я могу знать о капитане Жакаре Джеке? – был резкий ответ, который сразу заставил его собеседника подумать, что он, вероятно, знает немало. – Это всего лишь пират.
– Полковник считает вас авторитетом в вопросах, касающихся пиратов. Говорят, вы сталкивались со многими.
– Я участвовал в попытке штурма острова Тортуга, отогнал пушками Момбара-Истребителя, а однажды принял участие в рейде, в ходе которого повесили восемнадцать флибустьеров, но не думаю, что это даёт мне право называться «авторитетом» в этой области, – флегматично ответил капитан Санчо Менданья, медленно закуривая свою трубку и добавляя с нарочитой непринуждённостью: – Любой военный, прослуживший столько лет в этих краях, прошёл бы через то же самое.
– Всё равно! – воскликнул дон Эрнандо Педрариас. –
