– Почему он не просыпается от нашего пения?
– Он привык.
Кимат сладко спал у неё за спиной, голова откинута, ротик приоткрыт. Аяна вывернула голову, насколько могла, чтобы посмотреть на его лицо.
Тростниковую флейту к губам поднеси
И дыханием сладким наполни её...
– Стой, стой, Аяна. Я больше не выдержу. Давай что-то другое. Или лучше просто помолчим.
Аяна осторожно отложила читар и легла на живот на полу повозки, стараясь не растревожить Кимата за спиной. Лиу нахмурилась.
– Аяна, так делать нельзя. Это не изящно.
– Нас никто не видит, Лиу. Я до сих пор наслаждаюсь тем, что снова могу лежать на животе. Раньше я не понимала, насколько мне это нравится. Ты тоже можешь лечь. Мы доберёмся до города только к вечеру.
– Всё равно. Ты привыкаешь к каким-то движениям и можешь случайно их повторить при ком-то.
Аяна вспомнила, как мама ругала Тамира за то, что он ковыряет в носу, и кивнула.
– Ты права. Но я ещё полежу. Лиу, а как ты попала к Лейсе?
– Мой дядя взял много денег в долг и вложился в какое-то торговое дело, которое прогорело. Отец дал ему денег с условием вернуть их, но дядя и их потерял. Когда пришли сборщики податей, у отца не было необходимой суммы, и он занял деньги в Тэно. Налог он заплатил, но долг отдать вовремя не смог. И тогда меня отправили к Лейсе. Всё, что я зарабатывала, уходило родителям. Но в прошлом месяце Тар сказал, что долг выплачен. Теперь я свободна, и буду посылать семье столько, сколько сама сочту нужным. Наконец-то распрощалась с этим вонючим Тэно.
– А в столице лучше пахнет?
– Смотря где.
– Там что, тоже склон?
– Да. Весь Фадо вот такой, – Лиу изобразила рукой волну. – Только в Тэно все канавы открытые, а в Орте помои по трубам бегут. Там даже есть специальные люди, которые занимаются тем, что прочищают то, что засорилось.
Постепенно небо темнело. Вечер был тёплый, возле их светильника вилась мошкара. Тар пропустил повозку вперёд и наклонился к ним, под полог.
– Скоро приедем. Лиу, сначала отвезём тебя. Потом ты, Аяна.
Вдруг его лицо стало почти дружелюбным, и он спросил:
– Хотите посмотреть на город?
Аяна закивала.
– Хорошо, – сказал Тар. – Я позову.
Через некоторое время повозка остановилась, и Тар окликнул их снаружи.
-Выходите!
Аяна легко спрыгнула с повозки и подала руку Лиу, которая осторожно спустилась по приступке на землю.
Повозка стояла на вершине небольшого холма, и перед ними был город.
Аяна восхищённо замерла. В наступающих сумерках среди зелени она видела кроны цветущих яблонь и отцветающих груш и слив, тёмные дворы с пятнами света фонарей, фасады домов с гирляндами светильников и блестящие полосы улиц.
– Тар, а почему улицы блестят?
– Мостовую поливают водой от пыли.
Город широко раскинулся по берегам реки, и слева заползал на склон горы.
– А где водные сады?
Тар указал пальцем влево.
– Вон там. Там дворец.
– Далеко...
– Город большой. А там – море.
Аяна вглядывалась вдаль, но ничего не увидела. Она с сожалением вздохнула.
– Ну что, поехали? Лиу, ты чего молчишь?
У Лиу на глазах блестели слёзы.
– Это очень красиво.
Аяна была очарована городом, но не испытывала таких сильных чувств. Наверное, для Лиу Орта была конечной целью её пути, но Аяна смотрела дальше, мимо красивых мощёных улиц и заборов, мимо фонарей и яблонь, и ещё дальше, за пролив, туда, где надеялась найти своё потерянное сердце. Она осторожно вынула Кимата из большой корзины с соломой и тихо смотрела в полумраке, как он спит у неё на руках, а Лиу сидела, притихнув, и думала о чем-то своём.
Они подъехали к большому двору, и Лиу вышла, забрав свои вещи. Около открытых ворот висели большие фонари, а во дворе Лиу встретила невысокая женщина, которая о чём-то пошепталась с Таром и увела девушку в большой двухэтажный дом.
Аяна помахала ей вслед, но Лиу не оборачивалась. Повозка снова тронулась, они ехали по улицам и проехали несколько мостов, и наконец остановились.
– Выходи, – сказал Тар. – Приехали.
Двор был большой, но дом казался просто огромным. Она стояла с мешками у ног, с Киматом, привязанным за спину, рядом с Таштой, которого Тар оставил у ворот, и оглядывала трёхэтажное строение, освещенное фонарями и фонариками. В этом доме она будет жить и работать. Ничего себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Пойдём, – подошла к ней девушка с фонарём на длинной ручке. – Бери свои вещи.
– Я Аяна. У меня тут мешки. Поможешь?
Аяна оглянулась на Тара, но он уже шёл к повозке. Девушка подхватила мешок Верделла, Аяна взяла свои вещи, и они поднялись по невысокой лестнице и пошли в обход дома, к боковым дверям.
– Я расскажу тебе немного, но всё остальное узнаешь завтра. Господа приходят через главный вход, наши двери – слева и сзади. За домом двор и конюшня. Сейчас я покажу тебе комнаты, потом вернёшься и поставишь коня. Тебе повезло, у нас освободилось место в общей спальне. Или, может быть, ты хочешь поселиться одна?
Девушка остановилась, ожидая ответа.
– А? Что? Я могу выбрать?
– Да, да, где ты будешь жить?
– Слушай, а можно посмотреть?
Девушка вдруг улыбнулась, и на щеках появились милые ямочки.
– У тебя ребёнок. Я бы посоветовала тебе поселиться в маленькой комнате одной. Иногда дети кричат по ночам, и соседки будут недовольны. Смотри, – сказала она, подводя Аяну к двери. – Это наш этаж. Сними обувь.
Аяна сняла обувь и шагнула через порог. Девушка провела её по этажу, показывая помещения кухни, кладовых и спален.
– А кто находится с детьми, пока девушки... работают?
– Мы все по очереди. Если у дамы нет гостей, она тоже может спуститься к детям. Но сейчас ребёнок только у одной, и он в основном играет в её комнате, остальные – наши. Тут везде двери наружу, чтобы не бегать по дому. Если ты можешь пробежать по террасе – беги по террасе.
В конце пристройки, рядом с маленькими спальнями, была дверь на улицу, и Аяна выглянула в неё.
– Там конюшня, – сказала девушка. – Ну что?
– Вот эта комната ведь свободна? – показала Аяна на крайнюю дверь по коридору.
– Да. Нужник во дворе, видишь? Купальня – вон в том здании. Всё остальное – утром.
– Подожди! Как тебя зовут?
– А я не представилась? Я Исано. Можешь звать меня Ис.
Кимат спал. Аяна обернулась поглядеть на него и подумала, что неплохо было бы завести маленькое зеркальце, чтобы не ломать себе шею, вот так крутясь.
Дверца раздвижного шкафа в стене не была закрыта до конца и застревала, не желая закрываться. Аяна пнула её и удовлетворённо села на кровать. Вот теперь хорошо.
Она развязала керио и размотала его, оставив спящего Кимата на кровати, разложила на полки вещи из мешка и поставила на столик туесок из-под мыла. Комната постепенно наполнялась знакомым запахом, который тревожил память.
Мешок Верделла она запихнула на нижнюю полку. Она развяжет его потом... как-нибудь. А лучше, если он вернётся и сам развяжет его.
Она сунула кошель под подушку, подвинула спящего сына к стене и заснула, не раздеваясь.
43. Тётушка Эо
– Если вы не понимаете, что это недопустимо, вам тут не место, – шипела тётушка Эо с красным, как свёкла лицом. – Не место! Посмотрите на неё! – она указала на Аяну своим веером с кисточкой. – Она всего три месяца здесь, но работает безупречно!
Аяна стояла и не знала, куда девать глаза. Ей было неловко, потому что уж кому, как не ей, было знать, что её работа далека от безупречной.
– Почему её ни разу не заставали в нелепых позах, с тряпкой в руках, с едой во рту? Я скажу дядюшке, что половину из вас нужно вернуть в деревни, откуда вы приехали! Неотёсанные, необучаемые! Бесталанные!
С другой стороны, Аяне, конечно, было приятно. Она старалась как клятая, разрываясь между Киматом и комнатами, где гости вечно что-то роняли, разливали, задевали или опрокидывали. Да ладно бы, если тётушка Эо злилась только на это! Она начинала краснеть, даже если видела просто подушку с примятым углом. Аяна уже научилась, входя в комнату, видеть, к чему бы она придралась, будь она на месте тётушки, и, разнося угощение гостям, мимоходом поправляла всё, что бросилось в глаза.
