– Там всё уберут, и я проверю. Иди отдохни, у тебя вид, будто ты плакала.
Шкаф в комнате был закрыт. Она теперь каждый раз проверяла. И всё же надо найти место, где спрятать деньги. На постоялом дворе Тэно, в день, когда родился Кимат, у неё был кошель Верделла, но, лишившись всех денег сейчас, она застрянет в Орте еще на год, не меньше. От этой мысли похолодели руки.
Аяна кормила Кимата в детской и думала о противных зимних ветрах. Она в любом случае их встретит. Она считала в уме монеты. Нет, не в августе. В сентябре. Чтобы точно хватило. Конечно, в дороге она тоже сможет искать работу, но каждый день поисков будет задерживать её, и никто не говорил, что работа найдётся. Тут она хотя бы получает неплохие деньги за каждый день, который не приближает её к Конде.
Беспокойство охватывало её, и ей захотелось поддаться, как в детстве, когда она позволяла слезам просто течь, а мама приходила и гладила её по голове. Но у её груди теперь был Кимат, а мама была за тростниковыми ручьями, степью, холмами, лесом и снежными полями сакихите. Аяна будто летела над землёй, и места, которые они проехали, в обратном порядке проносились под ней. Она мысленно долетела до долины и представила, как птицы видят сверху их деревню, кружась в чистом небе над руслом Фно.
Волосы на затылке встали дыбом. Они с Верделлом прошли полмира. И ей предстоит пройти ещё почти столько же.
Кимат засыпал, его глаза медленно закрывались. Она нежно подула на его веки, и малыш сомкнул их. Вэл кивнула, и Аяна осторожно переложила Кимата на низкую кровать, подстелив под него керио.
– Я пойду, – прошептала она Вэл.
Рубашка и штаны из тонкой седы скользнули на кожу, и по телу пробежали мурашки. Аяна застегнула нежно шуршащий кафтан и покрутилась, оглядывая себя. Жаль, здесь не было зеркала.
Она не надевала этот наряд уже давно. Ряды маленьких пуговиц, обтянутых тканью, на которые застёгивались разрезы широких рукавов, были похожи на вечнозелёные шары кустов вдоль дорожек дома радости в Тэно. Аяна ушла в комнату, где чистили одежду, и долго стояла там, окуная тонкую тряпицу в воду, отжимая её и прислоняя к складкам на кафтане, чтобы разгладить их.
– Прелестно, – кивнула тётушка Эо, когда причёски девушек тоже были готовы. – Думаю, ты меня не подведёшь. Соблюдай все правила. Я буду за дверью.
Эо коснулась своего подбородка, расправляя плечи и вытягивая шею, и Аяна снова изобразила госпожу Кано. Ей на миг показалось, что Эо это забавляет. Она скосила глаза на тётушку. Нет, точно забавляет. У Эо в глазах было какое-то выражение, почти как у Тили, когда она готова была рассмеяться.
– Будете ждать в комнате с сундуками, – сказала Эо. – Иди.
Аяна поднялась на третий этаж и зашла в комнату с сундуками, задвигая за собой дверь.
– Эх, – сказала Ари, сидящая на подушке у стены. – Сиди теперь и жди.
– Ари, а сколько ты работаешь здесь? – спросила Аяна. – Я знаю, что ты тут давно, но сколько?
– Год. Раньше я работала на северной стороне, а до этого в Бау. Это к северу.
– Ты всё время работала служанкой?
– Да. Я расторопная и миловидная, но этого недостаточно, чтобы быть как они, – махнула она рукой в сторону комнат. – Но я не завидую. «Цветы радости» не могут выходить никуда поодиночке, только со служанкой. Они учились так много, что у меня, наверное, знания полезли бы из ушей. И им нельзя выходить замуж, а я хочу однажды выйти замуж. Один парень с северного берега нравится мне. У них лавка возле площади, и они торгуют жареными пирожками. Очень вкусно!
Ари встала и прошлась по комнате. Ей не нужно было представлять себя госпожой Кано: она и так двигалась очень изящно и плавно
– Меня учили танцевать, – сказала она, поймав взгляд Аяны. – Смотри!
Она склонила голову к плечу и сделала несколько тонких движений кистями рук перед собой.
– Это красиво. – Аяна попробовала повторить, но у неё не вышло так изящно. – Научишь?
– Конечно, – улыбнулась Ари.
Внизу зазвенел мелодичный колокольчик, и девушки бросились к двери, слегка сдвигая её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Что там? – спросила Аяна шёпотом, но они одновременно обернулись к ней, прижав пальцы к губам.
– Четверо, – чуть слышно прошептала Ис.
– Фух, – выдохнула Ари. – Приступим.
Аяна расправила плечи и шагнула за ней.
– Давайте, – махала им Эо. – Сюда.
Почти тут же зазвенел колокольчик. Ари сдвинула дверь и исчезла внутри.
– Холодный ачте и сироп, – сказала она Эо, выходя из комнаты.
Эо шепнула девушке, стоявшей рядом с ней, и та подбежала и передала следующей, и вот шёпот был уже на лестнице, а потом сразу из рук в руки наверх передали поднос с большим прозрачным тонким кувшином ачте, четырьмя стаканчиками и небольшим кувшинчиком сиропа.
Аяна видела, как поморщилась Ари, протирая кувшин платком. Ари не любила ачте с сиропом, а как-то раз сказала, что тех, кто кидает лёд в ачте, надо наказывать за это, как за преступление. Аяна хотела было сказать, что во дворце мнения Ари, очевидно, не разделяют, но наткнулась на взгляд Эо, который был холоднее кусочков льда в кувшине золотистого напитка. Она выпрямила спину под этим взглядом так, что между лопатками заныло от напряжения.
Следующий колокольчик обслуживала Ис, и гости желали пирожные с вишней. Аяна про себя мучительно вздохнула. Нежные, белые, воздушные сладкие пирожные с кисловатой красной начинкой она уже как-то раз приносила гостям, и одно, оставшееся нетронутым, досталось потом ей. Позже, гуляя с Киматом, она зашла в лавку с пирожными, но вышла оттуда без покупки: вишня была всё ещё дорогой в этом месяце, и она просто не могла себе позволить такое лакомство. Она представила, как Пао, которой, как и всем девушкам, нельзя было пить и есть в присутствии гостей, смотрит, как ароматные белые кусочки исчезают во рту гостей... Но Пао могла позволить себе питаться этими пирожными хоть пять раз в день. Аяна не могла.
46. Два серебряных
Колокольчик! Очередь Аяны. Она отодвинула дверь и изящно шагнула внутрь. Гости из дворца. Это значит, что в конце вечера им всем выдадут дополнительные монеты. Ещё немного денег, чтобы сложить в кошель. Ещё немного монет, которые облегчат ей путь.
– Это спорное суждение, господин Тави. Приземлённость человеческих мыслей не даёт непредвзято судить о природе таких явлений.
– Но мы в любом случае рассматриваем их с точки зрения человека.
Четверо мужчин расположились вокруг столика, и Пао сидела между ними на одной из подушек. Нельзя споткнуться, нельзя оступиться. Аяна смотрела на Пао и шла к ней, краем глаза отмечая, что всё лежит на своих местах. Тонкое опаловое стекло вазы на столике, нежная роспись на её изящном полупрозрачном боку, длинная изогнутая ветвь тарио с округлыми плодами, дымок от ароматной палочки, резные ножки столика. Глаза нельзя поднимать. Вот и расшитые цветной седой атласные башмачки Пао.
Аяна нагнулась, и запах дорогих притираний окутал её. Пао окружал аромат каких-то незнакомых цветов, нежный и томный, как падающие лепестки слив в прогретом весеннем воздухе, и такой же сладкий, как кусочек белого воздушного пирожного с вишней. Она склонилась к уху Пао, краем глаза глядя на её бархатный белый висок с двумя маленькими круглыми родинками, на нежные чёрные волоски, приглаженные ароматной помадой, у её полупрозрачного розового ушка, на расшитый разноцветными нитями седы воротник её дорогого халата и тонкую ткань нижней рубашки.
– Что пожелали гости госпожи?
– Гости желают вина из лепестков тарио, – прошептала Пао, и Аяна выпрямилась и поклонилась.
Она плавно вышла за дверь, задвинула её и выдохнула.
– Вино из лепестков тарио, – тихо сказала она Эо, и та кивнула. Шёпот волной прошёл дальше, вниз по лестнице, и вернулся в виде подноса с четырьмя небольшими чашками из опалового стекла с искрой, между которыми стояла изящная бутыль с притёртой стеклянной пробкой.
Аяна приняла поднос из рук Эо, и та отодвинула перед ней дверь. Аяна шла, глядя на свои тонкие расшитые башмачки, которые ей выдала Эо для таких случаев, как сегодня. Она смотрела под ноги. Если она споткнётся при гостях из дворца, её отправят в дом на северной стороне. Там она не будет получать шесть медных в день. Ис говорила ей, что там платят четыре с половиной. Это задержит её. Ей нельзя спотыкаться.
