отсрочки.
Валентина Ивановна заварила чай из пакетика. Полицейский все же попросил. Она потом уже поняла после его ухода: боится быть отравленным. Думает, что в ее чайных пачках тоже может быть что-то несъедобное.
Капитан отхлебнул из чашки. Похвалил вкус и потянулся к шоколадным конфетам. Ей семья дочери надарила на Новый год, как маленькой, одних сладостей.
– А он не заподозрил, что вы подслушиваете? Он не узнал вас?
Пришлось рассказать и о своих хитростях с кошельком и телефоном.
А узнать ее Сергей Сироткин никак не мог. Это ведь она, а не он наблюдает из своего окна за всем, что происходит во дворе.
– Все равно будьте осторожнее, – порекомендовал капитан Осипов, прощаясь с ней на пороге.
Неожиданно ее тронула его забота, и она придержала его за локоть.
– Девчонка потом на другой стороне улицы металась. Может, живет там. Может, по бутикам отправилась, – дополнила она свой рассказ. – Может, вам это будет важно…
Голубоглазый парень еще раз ее тепло поблагодарил и ушел. А Валентина Ивановна, вернувшись в кухню, уселась в свое любимое громоздкое кресло и наблюдала за тем, как он усаживается в машину и отъезжает. И вот, стоило ему уехать, как в голову стукнуло. Она кое-что вспомнила! Кое-что рассказывал ей Миша. Она тогда слушала его вполуха и все советовала не забивать себе голову. А сейчас вот неожиданно в памяти всплыло и показалось невероятно важным.
Любая мелочь может быть важной. Так сказал капитан, усаживаясь к столу в ее кухне. А уходя, поблагодарил. И даже за нее побеспокоился. Было приятно.
Почему бы ей снова ему не помочь? Он и телефон ей свой оставил. Надо только постараться вспомнить все досконально. Чтобы картинка была четкой, а не мелькала обрывками. Больше всего ей хотелось быть кому-то полезной, меньше всего она желала вводить кого-то в заблуждение.
Надо пообедать, решила Валентина Ивановна, доставая из холодильника кастрюльку с овощным супом. А потом основательно подумать. И все вспомнить.
Глава 21
Карелин сидел в комнате, которую выделил себе под кабинет. Мебели там почти не было. Большой стол, необходимый ему для работы и частых совещаний с коллегами. Удобное кресло. Компьютер. Телефон. Никаких шкафов под документы пока не было. Горы папок, которыми обрастало его неожиданное занятие, лежали на широких подоконниках. Но путаницы в них никакой: все пронумерованы, подписаны красивым ровным почерком его немолодой помощницы.
У него вообще не было молодежи в штате. Все его коллеги – это пожилые жители микрорайона. С ними Карелин затеял нечто, что пока не поддавалось никакому определению, но уже приносило свои плоды. Ему начали поступать звонки от детей пожилых родителей. Вопросы, советы, помощь. Голова кружилась от информации. Но он был этому только рад. Он любил такие вот жизненные торнадо. Ему нравилось быть в эпицентре. Иначе, какая это жизнь?
Вчера нагрянула проверка из собеса. Приехали четыре женщины в вязаных шапках и длинных шубах, с сурово поджатыми губами и подозрительно прищуренными глазами. Долго листали папки с документами. Ходили по территории. Разговаривали с людьми. Заметно расслабившись, запросились на обед в столовую. Отобедав, принялись шутить.
– Может, вам в штат подкованные сотрудники нужны, Дмитрий Иванович? – приветливо улыбнулась старшая по должности. – Я готова!
– Непременно. Только вот поставим все на рельсы…
По каким рельсам пойдет его локомотив, он представлял себе пока смутно. Брезжило в голове что-то великое, полезное, значимое.
– У вас и так все уже в порядке. Даже фельдшерский пункт организован, надо же, – как будто недоверчиво покачала она головой.
– А как же без него? Контингент у меня, сами видите, хоть и энергичен, но немолод. Приходится страховаться. В перспективе много проектов. Но для начала…
– Для начала? – изумилась за всех старшая по должности представительница собеса. – Да вы за неполный месяц сделали столько, сколько некоторые не делают за год. Будем рекомендовать… Отчет наверх пойдет самый положительный. Ново, необычно, правильно…
Проводив проверяющих, Дима заперся в кабинете и полчаса сидел не шевелясь, с блаженной улыбкой. История повторялась! Так же почти начиналось его первое дело.
Удивлялись, хвалили, завидовали.
К слову, о завистниках. Можно ли ее к ним отнести или нет, он так до конца и не понял, но с утра позвонила Лиза!
Он почти забыл, как звучит ее голос. Постарался забыть. А услышав, вдруг почувствовал странную тоску. Он как будто по ней соскучился. Даже захотел увидеть.
– Слышала, благотворительностью занялся, Карелин? – поинтересовалась его бывшая жена после того, как они обменялись дежурным: «привет, как дела».
– Почему благотворительностью? Это бизнес.
– Ну, это никак не бизнес, Дима! Точно не бизнес. Ты вбухиваешь средства, которые у тебя пока есть, в провальный проект.
Ее голос не звучал осуждающе или раздраженно. И она не пыталась его учить. Она просто изумлялась вслух, как это не раз делала прежде. И от этого разбуженного чувства ему сделалось и хорошо, и плохо.
Он же обещал себе! Он поклялся!
– Почему провальный? Нормальный проект. Полезный, – не возразил он, высказал свое мнение.
Так тоже бывало раньше. Он не спорил с ней. А она, выслушав, либо разделяла его мнение, либо нет.
Так было. И никогда уже не будет больше.
– Кому полезный? – В ее голосе зазвучал интерес.
– Людям. Пожилым людям. Одиноким, никому не нужным.
Она сразу все поняла. С ходу, с лету. И проговорила:
– Тебе еще далеко до одинокой старости, Карелин. И не вздумай возразить. Не вздумай сказать: а при чем тут я! Мы же неплохо друг друга знаем, – с легким милым смешком напомнила Лиза. И тут же поправилась: – Знали.
Он молчал. Получасовое ничегонеделание, устроенное им себе в подарок, вдруг перестало быть приятным. Так остро захотелось увидеть ее, что он, не сдержавшись, обронил:
– Приезжай. Все сама увидишь.
– А вот возьму и приеду.
И снова зазвучал ее милый смех, от которого у него прежде по всему телу гоняли мурашки.
– Приезжай. – Он скороговоркой назвал адрес и отключился.
Чтобы она не передумала. Чтобы не заныла, что это жуткая глушь и добираться ей туда полтора часа сначала по пробкам, потом по бездорожью. Отключился и ждал потом ее весь день. И вздрагивал от шума мотора каждой машины, проезжающей мимо по дороге.
Лиза не приехала.
Не то чтобы он сильно расстроился, нет. Так, тоска какая-то забытая надавила на грудь. Даже дышалось так себе. И вечером к своему подъезду подходил с явной неохотой. Хотя устал, и хотелось в душ и в койку поскорее. Он вошел в лифт, задев за двери большим пакетом с контейнерами. Ему в их
