она с этим другом сожительствует. В обоих значениях слова — и проживает, и спит.
Я как услышал про эту “Аспидку”, так во мне все всколыхнулось. Давным-давно, казалось, позабытая филателия вновь завладела моим воображением…
Дело в том, что заиметь “Аспидку” — мечта моего детства. Недостижимая, как мне казалось… Но вот вожделенная “Аспидка” оказалась от меня в двух шагах. Я даже не думал, что увижу ее когда-нибудь, а теперь мне кажется, что я еще и обязательно стану ее владельцем…
Не знаю, откуда эта уверенность, но вот просто чувствую: будет у меня “Аспидка” — и баста. Еще не знаю как, но будет.
Ну то есть как “не знаю” — через Галину, вестимо. Она мне явно симпатизирует, так что план примерно ясен. Сперва соблазняю ее, потом завладеваю “Аспидкой”.
Следующая запись появилась в дневнике Виктора лишь через месяц:
«Соблазнение Галины оказалось утопией. Она не соблазняется. Не желает этого и ни на что не поддается.
Мы с ней теперь видимся регулярно, она называет меня своим другом. Прямо как своего Графова. Только с ним она спит, а со мной даже на поцелуй не решается. Мало сказать не решается — гневно протестует! Сегодня я попытался сорвать, так сказать, силой пресловутую “безешку” (по слову Ноздрева), и что же, я был громогласно отвергнут! Галина заявила, что, если я еще хоть раз попытаюсь повторить подобное, она прекратит со мной всякие сношения.
Да, она так и сказала: “сношения”. Наивность ее не ведает, по-видимому, границ.
Что делать — я подчинюсь. Теперь уже не ради самой Галины — тут я вынужден признать свое поражение: затащить ее в постель мне едва ли удастся — но я продолжу с ней платонические “сношения”, поскольку через Галину лежит путь к еще более вожделенной “Аспидке”. В отношении последней я еще не теряю надежды…
Сверх того, я по-прежнему убежден, что “Аспидка” будет моей. Мне неизвестно как, но будет».
А еще через некоторое время Галина по-настоящему ошарашила Виктора. На очередную встречу она явилась чрезвычайно взволнованная — «растрепанная», как сразу обозначил для себя Виктор.
— Герман… Герман… — шептала она.
— Что — Герман? — спокойно отвечал Виктор. В это время у него мелькнула мысль: «Может быть, он помер? Тогда не только “Аспидка”, но и Галина будут принадлежать мне».
— Ты знаешь Жнейцера? — вдруг резко спросила Галина, заглянув Виктору прямо в глаза.
— Ну, знаю, — недоуменно отвечал Виктор. — Вижу его тут периодически, на «Мосфильме».
— Уже не увидишь, — вздохнула Галина, отводя взгляд.
— То есть? — Виктор приподнял брови.
— Жнейцер мертв, — выдавила девушка.
— Печально, конечно, — равнодушно протянул Виктор, — но ты-то что так расстраиваешься?
— Еще бы мне не расстраиваться… — пробормотала она.
«Жнейцер был ее любовником», — промелькнула в мозгу Виктора невозможная мысль.
— Жнейцер тоже был твоим… другом? — спросил он вслух.
— Нет, что ты, — замотала головой Галина. — Я его и не знаю совсем.
— В чем же дело?
— Жнейцер мертв, — повторила девушка.
— Я уже понял…
— …и убил его Герман, — заключила Галина, после чего Виктор чуть не повалился со стула от неожиданности.
6
— Как ты сказала? — вопросительно посмотрел он на Галину.
— Ты, по-моему, все расслышал, — недовольно отозвалась та.
Виктор собрался и уже гораздо спокойнее спросил:
— Как это произошло?
— Герман пришел к нему домой, к Жнейцеру, — объяснила Галина, — ну, и там отравил его. Подсыпал ему яд в коньяк…
«Ага, значит, это было преднамеренное убийство», — смекнул Виктор. Поначалу он было решил, что Графов убил Жнейцера случайно.
— За что же он его так? — спросил Виктор вслух.
— Просто Герману пришла в голову идея, — продолжала Галина. — И он загорелся. Хочет воплотить ее до конца…
— Что за идея?
— Избавиться от конкурентов, — отвечала Галина.
— То есть? — не понял Виктор.
— Герман решил, что если он убьет всех успешных режиссеров «Мосфильма», то очень быстро займет их место. То есть сам станет успешным…
Виктор сначала не понял, но потом мысленно повторил услышанное, осмыслил и после этого едва сдержался, чтобы не засмеяться. Смех так и просился наружу, но огромным усилием воли Виктор все же заставил себя не только не прыснуть, но даже не улыбнуться.
— И что же, — уточнил Виктор, стараясь говорить серьезно, — скольких еще он хочет убить для этой самой цели?
— Сколько потребуется, — серьезно сказала Галина.
«Нет, этого не может быть, — решил Виктор. — Она меня разыгрывает… Ну конечно разыгрывает! Тьфу ты, а я чуть было не купился».
— Это ведь шутка, да? — спросил Виктор, пока еще осторожно.
— Если бы… — вздохнула Галина.
— Но ведь это бред полный! Кто так делает?
— В Америке, как ты знаешь, так делают, — посмотрела на него Галина.
— Что, одни режиссеры убивают других?
— Нет, не режиссеры, а гангстеры.
— Но Герман-то не гангстер!
— Однако он пожелал воспользоваться их методом…
«Я в это никогда не поверю», — сказал себе Виктор, однако не произнес этого вслух.
— Галя, ну а ты-то как к этому относишься? — спросил он в полной уверенности, что девушка сейчас не выдержит и рассмеется.
Однако она задумчиво произнесла:
— Было бы неправдой, если бы я сказала, что не вижу в этом Германовом плане никакого смысла… Нет, определенный резон тут есть… Но, конечно, лично я против подобных гангстерских методов…
Виктор даже засмотрелся на Галину во время этой речи. «Да она просто потрясающая актриса, — думал он. — Я и не припомню, где в последний раз наблюдал подобную актерскую убедительность… И ведь даже ни одной черточкой не покажет, что на самом деле ломает комедию!»
В том, что Галина сейчас ломает комедию, Виктор не сомневался. Однако он решил ей поддакивать.
«Раз она принимает меня за дурака, — решил он, — так я ее саму одурачу. Буду делать вид, что поверил этим басням».
— Галя, — с волнением произнес Виктор, — но ты ведь понимаешь, что твоего Германа теперь посадят?
— Что значит «посадят»? — посмотрела на него девушка. — Его даже не задержали, а ты говоришь — «посадят»…
— Но еще не вечер, — беззаботно отозвался Виктор.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Галина.
— А ты не знаешь, как это происходит? — задал встречный вопрос Виктор. — Преступник совершает преступление, скрывается, милиция начинает расследование и рано или поздно выходит на его след…
— Но ведь далеко не всегда выходит, — возразила Галина.
— Почти всегда, — убежденно сказал Виктор.
— Если «почти», значит, должны быть исключения, — парировала Галина.
— Ну конечно, исключения бывают из какого угодно правила… Но с чего ты взяла, что твой Герман непременно станет исключением в данной ситуации?
— Потому что он — исключительный человек, — заявила девушка.
— Все мы по-своему исключительные, — хмыкнул Виктор.
— Не
