тихо сказала Дая, - в случае чего, бегите к выходу.
Мы нагребли углей и рассыпались по деревне. Хижинам из высохших веток много не надо. Огонь занялся сразу же: благодарно скользнул по шатрам, заплясал весёлыми огоньками, закурился дымком. Начали выскакивать люди, женщин просто гнали прочь, они и не сопротивлялись, прячась где только можно, уводя за собой детей. Мужчин убивали сразу.
К моменту, когда воины племени сообразили, что происходит, мы успели существенно сократить их численное преимущество. И всё же им удалось собраться с силами, завязалось побоище.
Мы построились в отряд, деревенские бились отчаянно, понимая, что пощады не будет. Неслышно было воинственных криков, тишина прерывалась лишь стонами убитых и раненых. Мы отступили к изгороди, чтобы не дать врагу окружить. Женщины позади достали пращи, начали метать в противника камни.
Выскочил Шан, его сну, до этого, видать, ничего не мешало. Старику уже не под силу было держать копьё:
- Бейте их! Это всего лишь бабы!
Не-е-ет, Шан, ты сильно ошибся. Мы не бабы. Ночные фурии и те сегодня не годились нам в подмётки. Отступать нам нельзя, и все это понимали. Вокруг нас, как срезанные колосья, падали воины. Тигры метались по деревне, убивая каждого на своём пути.
Вождь бессильно тряс руками, кидал камнями, которые не долетали до цели. Выл от злости, понимая, что сейчас наступает конец его племени, его деревне и его жизни.
Последние, оставшиеся в живых мужчины сбились в кучу и побросали копья, подняв руки, показывая, что они безоружны.
Я остановилась: одно дело убить в бою, и совсем другое — лишить жизни сдавшегося. Но Дае сегодня милосердие было неведомо. Она сама добила оставшихся и подошла к Шану, которого поймал Кир, когда тот пытался сбежать из деревни.
Предводительница стояла перед ним, вся в крови врагов, от разгорячённого тела поднимался пар. Короткие волосы, которые она так и срезала почти под корень, топорщились, глаза сверкали в темноте. Демоница в женском теле:
- Где теперь твоя гордыня, Шан? И твоя смелость? Всё, что можете ты и твои воины, нападать на безоружных девчонок.
Вождь скукожился, а потом упал на колени:
- Пощади, воительница. Я стар. Мне недолго осталось жить.
- Ты пощадил моих женщин? По твоему приказу воины нападали на моих людей, - Дая подняла копьё и вонзила в грудь вождя. Его тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и застыло.
Бой был окончен.
Словно набравшись смелости, показались первые лучи солнца, освещая печальную картину. Земля вокруг была залита кровью. Валялись растерзанные тела.
Мы обессиленно опустились кто где. Запах побоища бил по ноздрям. Слышался тихий плач женщин и детей. Я подозвала тигров и вывела их за ограду. В запале они могли перебить всех здесь. Звери скрылись в чаще.
- Вы, - властно подозвала Дая женщин, - соберите тела своих воинов. Надо сжечь их.
Среди нас было двое убитых. Предводительница опустилась перед ними на колени, прикрыла рукой глаза.
От усталости еле держались на ногах. Но надо пересилить себя.
Перед нами рос небольшой курган из трупов. Дая послала жительниц деревни в лес за хворостом. Кея отыскала в чаще Айю и Маю привела в селение. Кир нашёл съестные припасы. Силы надо восстановить. Мы молча жевали плохо прожаренное мясо, запивая водой.
Скоро рядом с убитыми высилась гора хвороста. Дая подошла к телам и отрезала несколько голов, отшвырнув их в сторону, в том числе и у Шана.
- Зачем это? – Спросила я её.
- Чтобы знали, мы можем и защитить себя, и отомстить за своих людей.
Разгорелся погребальный костёр. Это было необходимо: хоронить в земле с примитивными орудиями труда, невозможно, а оставить трупы гнить на солнце, значит обречь деревню на смерть от болезней.
Запахло жжённым волосом и жареным мясом. Хорошо, что успели поесть раньше, сейчас мне и вода в горло не лезла. Сев в тень у забора, мы просто наблюдали за происходящим, от усталости мысли еле ворочались в голове, а тело всё ныло. Саднили порезы и царапины.
Дая села перед костром, подозвала к себе женщин и детей:
- Вы можете идти с нами, если хотите. Или остаться здесь. Вас мы не тронем.
Вперёд вышла пожилая женщина:
- Позволь нам остаться, воительница. У нас подрастают сыновья. Они уже могут охотиться. Мы выживем. И лучше будем жить в родных краях.
Подростки до сих пор прятались за сгоревшими хижинами в конце деревни, опасаясь, что их ждёт та же участь, что и отцов.
- Вам решать, - пожала плечами Дая, - воспитайте своих сыновей правильно. Чтобы они умели ценить женщин и обращались, как с равными. Иначе мы вернёмся.
Женщина молча кивнула и отошла в сторонку. Погребальный костёр пел прощальную песню, искрясь и алея в лучах полуденного солнца.
- Уходим, - скомандовала Дая, все поднялись. Нам открыли ворота, и, стараясь идти прямо и не спотыкаться от усталости, мы вышли из деревни. Когда скрылись в лесу, добравшись до нашего лагеря, просто повалились на землю. Не было сил даже шевелиться.
Айя и Мая, уже пришедшие в себя, стерегли наш сон вместе с тиграми.
Я очнулась глубокой ночью. Неподалёку весело плясал костерок, от которого пахло мясом. К горлу подкатила тошнота, вспомнилось погребальное пламя.
- Ана, - Кир увидел меня и подошёл ближе, - пойдём, здесь есть ручей недалеко, помогу тебе добраться.
Я, кряхтя, как девяностолетняя старуха, поднялась на ноги, облокотившись на любимого, доковыляла до воды. Зашла в ручей и села. Отскребала от себя брызги крови и грязь. Промывала волосы.
- Как ты? – Кир опустился рядом.
- Знаешь, в своём мире мне не приходилось убивать. Даже животных.
Мужчина удивился:
- Что же вы едите? Только плоды деревьев?
- Нет, - улыбнулась ему, - это делают специальные люди. Выращивают и убивают животных для других. А здесь стала какой-то настоящей убийцей.
- Тебе не нравится такая жизнь? – Кир поднял на меня грустные глаза.
- В каждом мире свои условия для жизни. С этим приходится считаться. И приспосабливаться. Но мне претит убивать себе подобных. Хотя я и понимаю, что иногда без этого не обойтись. Вот как сейчас.
- Ты как нежный цветок, который оказался среди колючек или камней, - Кир погладил меня по волосам и притянул к себе. Нежно поцеловал в лоб, - постараюсь сделать так, чтобы тебе больше не пришлось убивать.
Мы долго сидели, обнявшись на берегу, слушая шум ручья и отдыхая от сражения. Пока небо
