– Хэй, братуха, – произнес Рэйт.
– Хэй-хэй. – Рэкки обернулся – словно его отражение в зеркале. В волшебном зеркале, которое Хоральд привез из дальних поездок – оно казало человеку одни его лучшие стороны.
Присесть рядышком с братом было уютно, как вдеть ноги в пару любимых сапог. Рэйт немножко молча понаблюдал за работой, потом опустил взгляд на свои пустые руки:
– Чего-то не хватает.
– Если ты про свои мозги, внешность или чувство юмора, то всем этим не обделили меня.
Рэйт хрюкнул со смеху.
– Я про меч, который сейчас бы тер.
– А че, ножны королевы Скары прочистки не требуют?
Рэйт бросил быстрый взгляд и увидел под носом Рэкки именно ту уклончивую улыбочку. И опять хрюкнул.
– Я давно в боевой изготовке, но высочайшего повеления пока не слыхать.
– Я бы сильно губу не раскатывал. Ну, пока ждешь, всегда неплохо пожрать. – И Рэкки кивнул на старый прокопченный котелок над огнем.
– Кролик? – Рэйт прикрыл глаза и принюхался в длинную затяжку. Как в добрые времена, когда они делили надвое одну еду, одну надежду – и одного хозяина. – Кого люблю, так это кролей.
– А то ж. Кто ж тебя да меня лучше знает, чем мы друг друга?
– Никто. – Рэйт посмотрел исподлобья. – Так чего хошь-то?
– А просто так нельзя брату еду сварганить?
– Канеш можно, только отродясь не бывало. Чего удумал?
Рэкки отложил великий щит Горма и пригвоздил брата взглядом.
– Смотрел я на тебя с юной владычицей Тровенланда, с тем ейным пиратом-развалиной и пухломордым недоразумением в служителях – и ты казался счастливым. Ты, у которого вечно несчастный вид.
– Зря ты так на них, – насупился Рэйт. – Мы ведь все заодно, не так ли?
– Точно? А то народ тут начинает интересоваться, мол, может, ты вообще возвращаться не хочешь?
Рэкки всегда умел его побольнее ужалить.
– Я, что ли, просил хоть о чем-то? Все, чем я занимаюсь, стараюсь как можно лучше справляться там, куда меня поставили! Все отдам – только б вернуться!
Из-за спины донесся ответ:
– Рада слышать.
Он больше не беспомощное дитя, но от этого голоса съежился, как щенок в ожидании пинка. Еле заставил себя повернуться, принудил себя посмотреть в синие-синие глаза матери Скейр.
– Соскучилась я по тебе, Рэйт. – Она опустилась на корточки, тощие предплечья на коленях, свисают сухощавые кисти. – Наверно, пора тебе обратно, на законное место.
Рэйт сглотнул, во рту вдруг стало сухо. Наполнять королевскую чашу, носить королевский меч, драться бок о бок с братом? Снова стать самым лютым, суровым, кровавым? Опять взяться за поджоги с убийствами и однажды ощутить на шее гнет собственной цепи из наверший мечей?
– Это – все, что мне надо, – просипел он. – Ничего другого не желаю и не желал.
– Знаю, – произнесла служительница успокоительным тоном, который страшил больше жесткого. – Знаю. – Она потянулась и поскребла у него в голове, словно у кутенка за ушком. – Только сослужи королю еще одну службу.
От ее прикосновения плечи Рэйта холодно задрожали.
– Назовите ее.
– Боюсь, что отец Ярви продел в прекрасный носик королевы Скары кольцо. Боюсь, он водит ее, куда ему вздумается. Боюсь, что он сведет ее прямо в могилу, куда все мы, спотыкаясь, попадаем следом.
Рэйт зыркнул на брата, но помощи от него не дождался. Такое бывало не часто.
– Полагаю, ей хватает своего ума, – смущенно пробормотал он.
Мать Скейр насмешливо фыркнула:
– Отец Ярви помыслил нарушить святые заветы Общины и вывезти из Строкома эльфийское оружие.
– Эльфийское?
Зашипев, она придвинулась, а Рэйт отдернул голову.
– Я видела это оружие! Ослепленный невежеством, он замыслил разнуздать волшебство, которое сокрушило Бога. Я знаю, ты не самый умный из двух, но неужто не видишь, что стоит на кону?
– Но никто не войдет в Строком и не выйдет живым…
– Здесь ведьма Скифр, а она сможет и выйдет. Если только сучка отдаст Ярви свой голос.
Рэйт облизал губы.
– Давайте я поговорю с ней…
Скейр выбросила руку, а он не удержался, сжался в комок, но она всего лишь мягко, прохладно прислонилась к его щеке.
– Я что, по-твоему, такая немилосердная злюка, что брошу тебя в битву слов против отца Ярви? Нет-нет, Рэйт, ни за что. Болтун из тебя неважный.
– Но тогда…
– Ты – убийца. – Брови служительницы нахмурились, словно он расстроил ее, с ходу не выпалив о своем призвании. – Тебе придется убить ее.
Рэйт оторопело вылупился. Что ему еще оставалось? Он пялился в глаза матери Скейр и леденел.
– Нет… – прошептал он наконец, и ни одно слово в мире еще не звучало так слабо. – Пожалуйста…
Мольбою мать Скейр не проймешь никогда. Она только покажет ей твою никчемность.
– Нет? – Кисть ее, как клешня, вцепилась ему в лицо. – Пожалуйста?
Он попытался убрать голову, но сила вся вышла, и она притянула его к себе, едва не тыкая носом.
– Это не просьба, малыш, – шикнула она, – это – приказ твоего государя.
– Но ведь узнают, что это я… – проскулил он, выцарапывая оправдания, словно пес зарытую кость.
– Я все продумала за тебя. – Мать Скейр двумя длинными пальцами извлекла малюсенький сосуд, скляночку с чем-то вроде воды на донышке. – Ты ж был чашником у короля. Накапать вот этого в кубок королевы едва ль сложнее. Одна капля – больше не надо. Она не будет мучиться. Она заснет и никогда не проснется. И тогда эльфийскому сумасшествию придет конец. И, быть может, наступит мир с Верховным королем.
– Король Финн тоже надеялся на мир.
– Король Финн не знал, что предложить.
Рэйт снова сглотнул.
– А вы знаете?
– Начнем с отца Ярви, в клетке. – Мать Скейр запрокинула набок голову. – Вместе, скажем, с южной половиной Гетланда. А то, что лежит к северу от Торлбю, отойдет нам. Разве не прекрасно? Я убеждена, что праматерь Вексен прислушается к этому доводу…
Мать Скейр подняла безжизненную руку Рэйта, перевернула кисть и положила склянку на ладонь. Совсем крохотулька. И он припомнил слова Скары. Почему честного простака отправили выполнять работу пройдохи?
– Вы послали меня к ней, потому что я убийца, – пробормотал он.
– Нет, Рэйт. – Мать Скейр снова обхватила его лицо, наклонила к себе. – Я отправила тебя потому, что ты нам верен. Пора заявлять о награде. – Она встала, возвышаясь над ним. – Завтра в это же время ты вернешься туда, где тебе пристало быть. Возле короля. – Она повернулась, чтобы уйти. – И возле брата.
Рэйт ощутил на плече руку брата.
– Скольких людей ты убил, братишка?
– Известно, я в подсчетах не силен.
– Раз так, что такое еще разочек?
– Есть разница – убивать того, кто готов убить тебя первым, и убивать кого-то, кто… – Кого-то, кто ничем тебя не обидел. Кого-то, кто был к тебе добр. Кого-то, кого ты…
Рэкки потянул его за рубаху.
– Разница лишь в том, что сейчас всем нам куда больше выигрывать и терять! Если ты не пойдешь на это… живи тогда сам по себе. Тогда мы оба будем порознь.
– А что сталось с мечтой вместе отчалить по широкой Священной?
– Ты велел мне возблагодарить Войну-Матерь за то, что мы на стороне победителей, и оказался прав! Давай не будем притворяться, что ты кончал одних воинов. Сколько раз я составлял тебе компанию? Как насчет бабы из той усадьбы? Как насчет ее детей…
– Сам знаю, что я наделал! – Закипел гнев, Рэйт сомкнул больную ладонь на склянке и потряс кулаком перед братом. – Не для нас ли обоих? – Он схватил Рэкки за грудки, тот пошатнулся, сбил с огня котелок и разлил кроличью похлебку на траву.
– Брат, хорош. – Рэкки взял его за плечи, скорее обнимая, чем стараясь перебороть. Чем сильнее ожесточался Рэйт, тем больше смягчался брат. Он же знал его лучше всех. – Кто присмотрит за нами, если не мы сами? Сделай, ладно? Ради меня. Ради нас.
Рэйт посмотрел брату в глаза. Вот сейчас близнецы как будто и не похожи. Он всосал сквозь зубы воздух и потихоньку выдохнул, и с выдохом ушла и потасовка.
– Сделаю. – Он свесил голову, уставился на пузырек на ладони. Мало он уже поубил, чего уж там? – Я все пытался сочинить пристойную отмазку, но… умный-то из нас – ты.
Кулак крепко сжался.
– А я – убийца.
Рин в основном молчала, пытливо разглядывала свой труд, с обрезками проволоки во рту. То ли от того, что рядом девушка ее лет, то ли от возбуждения перед предстоящим сходом, но Скара болтала за обоих. О своей юности в твердыне Мыса Бейла и обрывках воспоминаний о родителях. О резных колоннах Леса в Ялетофте, и о том, как сгорели чертоги, и о своих надеждах заново их отстроить. О тровенах и их крае и о том, как она с божьей помощью избавит народ от угнетения Верховного короля, свершит месть над Йиллингом Ярким и сохранит наследие погибшего деда. Сестра Ауд, ныне мать Ауд, утвердительно кивала, с суровой миной – соответственно новому положению.
