Костя, конечно, всё ещё не доверял Эмме. Да и пистолет оставил в кобуре даже в баре, мотивируя это вероятной опасностью от неподконтрольной нам машины. Но вот врагом он её считать перестал, и меня это радовало. Костя порой чересчур принципиален в определённых вопросов, что отталкивало большинство агентов четвёртого отдела, привыкших работать гибко, пластично, подстраиваясь под ситуации. Одна из причин, почему он всегда работал в одиночку. Без исключений. Иногда, смотря на его гладкое, даже аккуратное лицо со следами пластической хирургии, я жалею, что не узнал этого человека раньше. Потому что напиваясь до полудрёмы, Константин сквозь сон бормотал такие речи, после которых даже мне становилось не по себе. За его принципами стоял фундамент тёмного прошлого..
Как и у каждого человека, нежелающего раскрывать свой шкаф со скелетами в нём.
Полицейские плащи, просто накинутые на плечи, согревали нас в прохладном помещении. Всё-таки свежее, пусть и синтетическое, мясо имеет свойство портиться. Куда медленнее, чем органика, но всё же. Эмма, взяв пример с нас, переодеваться не стала, оставшись в комбезе с серым городским камуфляжем. Хоть в "Развалюхе" на неё не косились. Многие служивые раньше либо воевали, либо держали линии обороны где-нибудь далеко на юге. Не всех одинаково коснулась армия, патрульные, например, отстреляли примерно год, а кто-то и вовсе родился после войны. В противовес, почти все агенты четвёртого отдела прошли Третью Мировую чуть ли не с самого её начала. Исключением была Принцесса, много лет подряд работавшая медсестрой в столичном госпитале.
И шеф. Не из-за своего лишнего веса, конечно. В армии он служил не в привычном понимании этого слова. Если почти все члены полицейского бюро сражались на поле боя, то наш плешивый армянин воевал в запечатанных бункерах, матерясь в своём привычном стиле на разных языках и выпрашивая у чересчур осторожных властей хоть каких-то действий. Кого-то он заприметил ещё тогда, а после Европейского конлфикта предложил работу. От такого предложения не отказываются по ряду очевидных причин, поэтому босса уважают и даже любят. Многие из ребят, что сейчас выпивали в баре, обязаны ему хорошим доходом и безопасностью. Столица семилетней давности могла сожрать кого угодно, но только полицейскими она могла подавиться. Что уж говорить про нынешнее состояние, когда на улицах спокойно…
Было.
Наши нейроинтерфейсы пискнули одновременно, оповещая о сообщении чрезвычайной важности. Лично мы с Костей забили — раз начальство не позвонило, значит, всё потом. А вот Эмма, нахмурившись, принялась изучать полученные данные. Я предположил, что пришли результаты охоты на вероятных агентов Тёмных, и судя по слегка дурашливой(для андроида) улыбки напарника — попал в точку. Прикончив новый шот текилы, я приостановил мигом оказавшегося рядом паренька, проведя незаметным жестом ладонью по горлу. Хватит. На сегодня — хватит. Костя последовал моему примеру, вылакав остатки водки в гранёном стакане и опустив взгляд перед собой. Кажется, он отключился. Пускай.
— Что нового? — поинтересовался я у Эммы.
— Взяли. Всех.
Улыбка на её лице стала маленьким солнцем; я даже поморщился, пытаясь не смотреть на девушку слишком откровенно и изучающе.
— К рассвету последний попадёт в допросную, — продолжил напарник, роясь в сообщении. — Удивлена, что ваши люди работают так оперативно. Я ставила на трое суток.
— Недооценивай упорство и кнут в виде нашего шефа, — хмыкнул я, открывая уже в своём интерфейсе сообщение. — Так… Они просто сдались? Никакого сопротивления?
— Видимо, поняли, что за них взялись всерьёз, — пожала плечами Эмма, а затем обратилась к бармену. — Виски, прошу. Сто грамм.
Тот подорвался, ставя на стойку пыльную бутылку со стёртой этикеткой. Старое правило — не уточнил заказ, значит, будь готов жрать синтетику. Жрать — во всех смыслах, думаю, понятно.
— Погоди, погоди, — помотал я головой, пытаясь справиться с алкоголем, молившим перестать думать и расслабиться. — В отчётах нет ни слова о хоть какой-то борьбе. Они даже убежать не попытались!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да ну тебя, Джон, — отмахнулась девушка, убрав рыжую прядь за ухо и самостоятельно наливая себе алкоголь. — Не можешь хоть разок порадоваться, что всё сложилось удачно…
— И это ты-то, говоришь, рациональная? — покачал я головой, окончательно складывая в голове буквы А и Бэ. — Слишком удачно, напарник. Словно они хотели, чтобы их повезли в бюро.
Нейроинтерфейс воспринял мои намерения правильно, открывая коммуникатор, который я, впрочем, тут же закрыл. Не будем доверять сейчас Сети. Вытащив смартфон, я набрал номер шефа. Какое-то время шли гудки, а Эмма вливала в себя виски со скоростью вакуумного пылесоса. А андроиды могут напиться? Хороший вопрос. Следующий вопрос.
— Джо-о-о-н! — завопили мне в трубку. Не мы одни решили расслабиться после доблестно выполненной работы. — Ты зачем меня за телефоном отп… Отпр… Вил… А?
— Шеф, — стиснув зубы, чтобы не выругаться, произнёс я. — Я задам вам всего один вопрос. А потом решайте, что будете делать дальше, но я сниму с себя всю ответственность.
— Го… вори… — протянули с той стороны. — Сюш… Сюшаю!
— Как вы думаете, станут ли андроиды, едва не взорвавшие ядерный реактор в спальном районе, сдаваться в ручки полиции, как наигравшиеся с хакерским имплантом школьники?
Долгая минута тишины, в течение которой шеф то стонал, то ругался шёпотом, то просто тяжело вздыхал. Затем, кажется, перешёл на громкую связь, чтобы мой и его ответы было слышно всем, кто рядом.
— Всем вернуться на посты, — железо ещё не проникло в его голос, но ноты были уже на уровне. — Усилить охрану заключённых под стражу андроидов. Системщики, за компьютеры. Оперативники, разрешаю применять воздействие восьмой степени к машинам, но строго в стенах бюро. У вас есть пять минут, после чего я совершу обход.
И вновь повисла тишина. Но вполне живая, я буквально ощущал затылком, как медленно крутяться шестерёнки в головах ребят, как текут их мысли, стараясь сложить всё те же буквы А и Бэ. Их размышления подтолкнул громыхнувший что-то металлическое о что-то деревянное шеф. Уже на первом матерном слове второго языка мои коллеги зашевелились, покидая помещение, чтобы уже за его стенами наорать на подчинённых. Используя мат, услышанный от шефа, конечно. Он у нас тот ещё лингвист-философ… Относительно ругательств, конечно же. Решив, что этого достаточно, я повесил трубку.
— Дурак ты, Джон, — легонько вздохнула вдруг Эмма. Ни веселья, ни хоть каких-то эмоций в тех словах я не услышал. — Уже слишком поздно.
— Чего?! — выпучил я на неё глаза.
— Самым вероятным решением было сделать из агентов ходячие бомбы, — вновь вздохнула девушка. — Я думала, что ваше начальство додумается хотя бы проверить машины на предмет взрывчатых и химических веществ внутри тела. А получив сообщение, поняла, что оно не додумалось.
— И поэтому решила с радостью выпить за глупость людей? — зло покосился я на неё. Алкоголь в крови бурлил вместе с яростью, которая требовала выхода. — Я был о тебе лучшего мнения, напарник. Хотя какой ты мне теперь напарник…
— Быстро же ты меняешь свои решения, — хмыкнула Эмма. — Не бойся, я же всё-таки андроид с совершенным ИИ. Если что-то с высокой вероятностью произойдёт, значит, можно выработать на это что-то методы противодействия. Правда, это слишком радикально, даже для меня… Но чего не сделаешь ради людей, что меня создали.
— Что ты сделала? — совсем потерялся я, не понимая, что делать, куда бежать и в кого стрелять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хм… — прикрыла она глаза. — Готово. В комнатах заключённых у вас стоят стационарные турели, на случай бунта. Ну, считай, что сейчас они опустошили свой боезапас. Все. До единой.
— Взлом государственных систем безопасности, — напрягся я. — Это статья, Эмма.
— Это спасение ваших задниц, — саркастично улыбнулась она. Мой смартфон завибрировал, на экране высветилась надпись. ШePф. — Бери, бери трубку. Можешь даже скинуть всю вину на меня, мне плевать.
