— Не стану отрицать. — Проклюнувшееся раздражение растаяло без следа. — А где второй… я?
— Уехал к родителям. У него они есть. Дэниэл «Джестер» Кросс. — Он вытер ладонь о брюки и протянул вперед. — Можно войти?
— Нет, — отвечая на рукопожатие, возразил Коллоу. — Ты ведь не просто так за мной охотился, правда?
— Шутники должны помогать друг другу и хранить тайны друг друга, как свои. Так написано в книге. — Дэн с надеждой посмотрел на Джулиуса. — Мне очень нужен совет. А дать его больше некому.
— Ладно. Подожди секундочку. Я запонки на столе бросил. Возьму их, и пойдем проветримся. — Коллоу продемонстрировал расстегнутые манжеты рубашки.
— Что, прямо на улицу? Вдруг поймают? — не поверил Дэниэл.
— Во-первых, что значит «поймают»? А, во-вторых, кому от этого хуже? — Ему вдруг до смерти захотелось на несколько часов снова побыть Шутником. — Я мухой. Выберемся отсюда и поговорим как мужчина с мужчиной.
— В том-то и проблема… — пробормотал мальчишка.
Глава 9. Почему?
Добравшись до кровати, Джулиус буквально не помнил себя от усталости. Кто б мог подумать, что один ребенок способен так вымотать разговорами всего за пару часов? Пусть Сэр Коллоу оказался не в состоянии дать совет, которого от него ждали, он полностью реабилитировался, когда дело дошло до воспоминаний о былых подвигах и шалостях. «Как все-таки странно смотреть в свое лицо и слышать чужой голос», — шевельнулось в тяжелой голове.
Конечно, постель остыла. Только это уже не имело никакого значения. Вытянувшись во весь рост, Джулиус закрыл глаза. Темнота по ту сторону век извивалась и вспыхивала несуществующими молниями. Покой и умиротворение беспрепятственно разливались по телу, отключая ненужные ощущения, но сон никак не мог взять верх. Минуты растягивались, деформировались, но не терялись.
— Или я всерьез мучаюсь бессонницей, или кто-то меня обманывает, — строго сказал Коллоу.
Естественно, тишина не ответила.
— Мою догадку ведь легко проверить, — пригрозил он, спуская ноги с кровати.
Никакого результата. Тогда Джулиус снова открыл глаза. Очертания комнаты терялись в темноте, но тени не подчинялись.
— Умно, — фыркнул он. — Зачем только? Думал, я не соображу, что это твоя работа?
— Надеялся, — признался Сириус из-за двери. — Ты же сейчас начнешь сыпать вопросами, на которые я не хочу отвечать.
— Не начну, — заверил Коллоу. — На сегодня я сыт по горло «важными беседами». В конце концов, у нас с тобой уйма времени в запасе. Хватит на все.
— Тоже верно, — согласился тот.
Никакого коридора за стеной, конечно, не было. Там цвела летняя ночь, ласково укрывая знакомый крутой склон.
Сириус стоял в нескольких шагах, напряженно всматриваясь в линию горизонта.
— Почему я здесь не вижу сквозь тени? — Джулс уселся на траву.
— Потому что я сквозь тени не вижу, — мальчишка обернулся. — Я не Танцор. Не знаю это ощущение и не могу заставить тебя в него поверить.
— Мне кажется, или ты пытаешься отгородиться? — Свежий ветер баюкающим шелестом сбежал по холму и заблудился в камышах.
— С чего ты взял? — возмутился Сириус.
— Во-первых, ты злишься. Во-вторых, звезд почти нет. В-третьих, я все еще взрослый. Достаточно? — Джулиус демонстративно загибал пальцы.
Мальчишка сунул руки в карманы.
— Прости, — отрешенно бросил он. — Привыкаю к мысли, что ты вырос, а для меня все закончится однозначно рано или поздно.
— Перестань говорить, как старик на смертном одре! — Коллоу поднялся и хорошенько тряхнул друга за плечи.
— А кто я, по-твоему? — Сириус поднял брови. — Я умру, Джулс. Безо всяких «возможно» и «если».
— Это никак не связано с тем выбором, который мне предстоит? — с опаской спросил тот.
— К счастью, нет, — улыбнулся мальчишка. — Похоже, тебя действительно волнует моя судьба.
— А тебя моя разве нет? — маскируя смущение, парировал Коллоу.
— Больше, чем ты можешь себе представить.
Неподалеку очнулся сверчок.
— Одни боятся навязанной судьбы, у других нет альтернатив. — Сириус поежился. — Труднее всего убедить себя в необходимости отдать жизнь. В бою не думаешь о смерти, просто идешь вперед и умираешь. Беда в том, что у меня было слишком много времени.
В глазах собеседника стояла невыносимая звериная тоска.
— Не хочешь, не говори об этом. — Джулиус отвел взгляд.
— Ты все равно спросишь. — Мальчишка неуклюже плюхнулся в траву. — Спорим?
— Спрошу, — согласился он. — Но знаешь… я могу и сам разобраться. Жизнь Эмьюз связана с твоей, верно? Кто чей Хранитель? Если она твой, то непонятно, зачем Дивные пытаются причинить девочке вред. Значит, все с точностью до наоборот. Я бы на их месте похитил Эмьюз и заставил призвать тебя, минуя препятствия.
— Интересная версия, — хмыкнул Сириус. — А ты не допускаешь, что моя жизнь тоже кое с чьей связана?
— С моей? — Он выдал первое, что пришло на ум.
Мальчишка отрицательно покачал головой. Хитро прищурившись, он многозначительно указал пальцем вверх.
— Думаешь, почему я все еще жив? Почему мою окоченевшую тушку так тщательно охраняют? Если бы не лед, лежал бы где-нибудь в состоянии глубокой комы, а там я хотя бы стою.
Сириус рассмеялся. Сквозь беззаботную веселость пробивалась ядовитая горечь и нешуточная обреченность.
— Вот она, твоя правда. Нравится? — Он яростно взъерошил волосы и скорчил страшную рожу.
Масштаб проблемы потрясал воображение. Дивные вовсе не собирались никого спасать. А Эмьюз… Ей, как Вестнику, смерть не страшна. Реконструкторы запросто соберут девочку заново, даже если бедняжку разорвать на тысячу кусков, правда, кто знает, как это повлияет на нее.
— Этих вопросов ты боялся? — Джулиус говорил так тихо, что его голос почти терялся в шелесте ветра.
— Нет, — спокойно ответил мальчишка. — Мы еще даже не подобрались к ним. Очевидных вещей бояться бессмысленно. Все идет своим чередом. Главное вперед не забегать. Понимаешь теперь, почему так важно сохранить Эмьюз жизнь?
— В общих чертах, — пробормотал Коллоу.
— Значит, не понимаешь, — вздохнул Сириус. — Объяснить сейчас будет трудно, но я попытаюсь. Для любой задачи существует несколько путей решения. Так же как Истинного Оракула можно убить, чтобы обезопасить себя. Однако последствия окажутся во много раз страшнее. Нам всем пришлось ждать слишком долго, чтобы правильно завершить то, на что у меня не хватило смелости тогда. Орден нужен миру. Без вас хаос станет неизбежным. А еще миру нужна та энергия, которую Призма тратит в пустоту. Принято обрезать старые ветки, чтобы новые побеги росли сильными. Так задумано природой, оттого справедливо. Простые решения не всегда самые правильные.
— Разве нельзя оставить все, как есть? — сердце сжалось.
— Порядок вещей должен быть восстановлен, — он виновато развел руками. — В противном случае сама планета ополчится на вас. У всего есть предел. Если бы дело только во мне… К своему положению я худо-бедно привык.
Сириус осторожно поймал светлячка и заглянул в щель между ладонями.
— Смерть Эмьюз равноценна лечению мигрени усекновением головы. — Мальчишка разжал пальцы. — Ты, конечно, можешь не верить мне.
— Да верю я! — горячо возразил он. — Одно смущает. Как несчастная девочка попала в эту историю?
— Так же, как и ты сам, — улыбнулся Сириус. — По праву рождения. Собственно, именно эти вопросы наиболее неприятны для меня.
— Стоп! — Джулс резко вскочил на ноги. — И чем же?
Он уже не замечал, что превратился в подростка.
— Отвечай!! — взревел Джулиус.
— Не смей орать. — Ветер стих, и округа погрузилась в непроницаемое безмолвие.
Лицо собеседника ожесточилось.
— По всем правилам мне должно быть больно просто смотреть на тебя, — выплюнул он.
— Почему? — По спине пробежал холодок. — Потому что я Танцор?
Сириус шумно выдохнул. Его очертания стремительно менялись. Несколько мгновений спустя на месте тощего мальчишки уже стоял мужчина лет двадцати пяти.
— Нет же, дурья башка! — он расправил плечи. — Я горжусь всеми твоими достижениями от первых шажков до первых побед!
Джулиус попятился.
— Хватит. Замолчи! — Он оступился, неловко взмахнул руками и упал.
— Не выйдет, — предупредил Сириус. — Теперь ты выслушаешь меня. Сам напросился.
Дыхание перехватило, а кровь барабанной дробью колотилась в висках.
— Ждешь глупости навроде «я твой отец»? — ехидно осведомился тот. — Нет. Не я, хотя твоя мать упорно меня в этом убеждала. Ты гораздо старше, чем думаешь. Ублюдок. Живое подтверждение тому, каким наивным я был.
Щеки вспыхнули от нестерпимого жара, а из глаз брызнули слезы.
